К середине раунда в эмоциях кавказца из Канады появились первые искорки растерянности. А после того, как я два раза подряд чувствительно приложился к его печени — злость. И он решил забыть о чистом боксе. Зря: почти все, что в профессиональном боксе традиционно считалось грязью, у нас, в смешанных единоборствах, было нормой. Кроме того, единственное, во что он вообще попадал — это в перчатки. Так что об ударах в затылок, в пах, головой или плечом, а также захватах за руку, давлении предплечьем на шею, удержании в клинче и тому подобной хрени мог только мечтать.
Кстати, на третью попытку сделать мне подножку я все-таки ответил. Выбив его переднюю ногу куда более техничным движением, удержав тушку, которую начало опрокидывать, в вертикальном положении, и без особой спешки разорвав дистанцию.
Намек был понят влет, и до конца раунда Артур работал только руками. Зато попробовал ударить после гонга. Со всей дури. Но промахнулся, чуть было не грохнулся на канвас и взбесился еще сильнее.
Я спокойно «дотанцевал» до своего угла, мотнул головой, отказываясь усаживаться на скамеечку, несколько раз кивнул Дмитрию Петровичу, хотя не слышал, что он мне говорит, ополоснул рот, дал Рыжовой возможность поизображать катмэна и после очередного удара гонга вернулся в центр октагона.
Второй раунд Гаспарян начал с очередной подлости, попробовав рубануть меня во время касания шингартами. Я поднырнул под довольно мощный правый хук и на уходе за спину воткнул кулак в печень, забрал спину, встряхнул напрягшуюся тушку и вернул на место. Увы, у мужика напрочь сорвало крышу: вместо того, чтобы понять недвусмысленный намек и сделать очевидные выводы, он попробовал ударить меня локтем, а когда понял, что не достает, выбросил бэкфист.
Я опять постучал по печени. Не сильно, но два раза подряд. Потом закрутил беснующегося боксера вправо, поймал на переходе и посадил на задницу медленным, но тяжелым ударом в центр грудной клетки.
Он выплюнул капу в ладонь и выругал меня по матери. На не особо хорошем, но достаточно понятном русском. Потом вернул капу на место, вскочил на ноги и ринулся в атаку. Но на первой же выброшенной двойке нарвался на серию из двенадцати ударов по этажам, каждый из которых не сильно, но сотрясал. Попробовал зайти в клинч, но я сбил его руки в стороны, шлепком тормознул колено, которым он попытался ударить меня в пах, и пробил двоечку. На уходе в сторону — правый кросс в печень и левый боковой в челюсть. Чтобы сложить пополам и положить на канвас. Секунд, эдак, на пять.
Кавказец встал на девятой-десятой, хотя пришел в себя чуть ли не на второй. Уставился на меня налитыми кровью глазами, провел большим пальцем по шее, видимо, считая, что это меня испугает, и попер в атаку — выбросил два джеба в голову, попробовал пробить акцентированный кросс в корпус, но нарвался на оверхенд и снова завалился навзничь. С этого момента он вообще перестал думать: стартанул прямо с канваса, попробовал исполнить супермен-панч, сложился пополам еще на лету и очень неприятно воткнулся лицом в клетку. Нос «ушел». Вправо и вверх. Но Гаспарян жаждал моей крови и снова рванулся в атаку, пронесся мимо, развернулся и начал пятиться к сетке, отбрасываемый моими ударами — мне надоела его неконтролируемая ярость, и я не позволял ему прийти в себя, сначала вбив в состоянии грогги левым прямым в голову, а потом удерживая в этом состоянии следующими плюхами. Потом почувствовал вспышку решимости в эмофоне рефери, понял, что он вот-вот прервет бой, вложился в левый боковой в печень чуточку сильнее и сделал шаг в сторону. Чтобы Артурчику было куда падать. Вот он и рухнул лицом вниз, перевалился на бок и замер в позе эмбриона…
…Второй раз меня вызвали в октагон через вечность. В этот раз общий эмофон оказался настолько давящим, что я «закрылся» то ли на втором, то ли на третьем шаге по дорожке. Потом вскинул взгляд к экрану, увидел на нем огромное лицо Наронга Банми и фотку поверженного им Велимира Палича. Еще через пару шагов до меня донесся голос Голиковой, с трудом перекрикивавшей вопли зрителей, чтобы инициировать очередную «смену режима», но я опять протупил и включился в него уже после осмотра судьей. Кстати, во время осмотра на нервы действовал чей-то смутно знакомый голос, сообщивший, что бой между чемпионами «Kard Cheuk» и «Беллатор» закончился на четвертой минуте третьего раунда, что таец нахватал очень приличное количество ударов, и что у него приличная сечка над правым глазом, но я пропустил все это мимо ушей. Ибо смотрел на этого парня и чувствовал, что он уже восстановился, заряжен на бой и совершенно спокоен.
Когда поднялся в октагон, тоже смотрел только на него, а на все слова и телодвижения рефери реагировал на автомате. Тем не менее, мисс Уолкотт все-таки заметил. Периферическим зрением, которое каким-то образом «продавило» тоннельное. А потом самым краешком сознания отметил, что она изображает какие-то чувства. Впрочем, положенный круг по канвасу она прошла достаточно быстро, и я забыл о ее существовании — дождался команды начинать, шагнул вперед, коснулся перчатки тайца своей, сделал шаг назад и ответил на уважительный поклон таким же.
Следующую две с половиной минуты таец пристреливался и оценивал все, что можно было оценить, то есть, скорость передвижения и реакции, готовность идти на размен ударами и умение видеть бой, уровень контроля дыхания и набивку. Да, я позволял ему себя доставать, чтобы бой получился зрелищнее. Но только лоукиками по внешней стороне бедер, в момент касания слегка выводя ногу из фокуса удара. От тех же лоу, но по внутренним поверхностям, уходил; мидлкики сбивал ладонями; хайкики принимал на «щиток» из плеча и предплечья. Не позволял себя бить и коленями: зрелищность зрелищностью, но Банми молотил ногами, как из пушки, и встречать их, к примеру, печенью или одиннадцатыми ребрами не улыбалось от слова «совсем».
Зато с руками было чуть поинтереснее — я позволял лупить в шингарты, на излете доставать грудные мышцы и плечи, касаться средней линии пресса и хватать за шею. Ну, и сам развлекался в том же стиле. Только чуточку разнообразнее, чем он. Ведь я видел начало каждого его удара, поэтому мог без особого риска для себя использовать довольно экзотические и эффектные связки.
Во второй половине раунда таец решил, что просчитал границы моих возможностей и добавил сначала скорости, а затем жесткости. Я ответил тем же. В смысле, начал пробивать его чуть сильнее и чаще, а принимал удары в том же режиме, что и раньше. Наронг нисколько не разозлился и пошел на второй круг. Увы, разобраться в новом уровне возможностей до конца раунда не получилось, и парень, очередной раз уважительно поклонившись, ушел в свой угол. Советоваться с тренерами.
Следующий раунд получился значительно более жестким и вязким — почувствовав, что достать меня не так-то просто, таец взвинтил темп до предела и практически не останавливался. С выносливостью и волей к победе у парня было все в порядке, так что все пять минут мы провели в рубке на средней и близкой дистанции. Ну, что я могу сказать? Было и интересно, и полезно. Ведь в какой-то момент Банми стал финтить, бить из неудобных положений и под не самыми стандартными углами.
Третий раунд он начал со входа на ближнюю дистанцию, врубил локти с коленями и на протяжении добрых полутора минут изображал отбойный молоток. Несмотря на то, что я принимал все его плюхи на предплечья и голени, или вообще отводил, руки с ногами начали поднывать. Каково было тайцу, принимавшему мои удары такой же тяжести, я не представлял. Но продолжал работать. До тех пор, пока таец не сделал первую серьезную ошибку и не зевнул локоть, летящий в голову.
Добивать упавшего я, естественно, не стал — отошел к клетке, позволил Наронгу спокойно подняться в стойку и еще секунд двадцать пять держал его на дальней дистанции, чтобы дать как следует восстановиться. Потом начал поддавливать, поймал в тайский клинч и всадил колено в печень. Достаточно сильно. Таец разорвал дистанцию, показал заход на бэкфист и вложился в «вертушку». Он был почти на голову ниже меня, но я просел под удар, присел на опорной ноге, крутанул практически такую же «вертушку» и достал. Вроде, не очень сильно, но Банми потерял сознание еще в стойке и упал, как подрубленный. Да, пришел в себя уже секунд через десять, но к этому времени рефери успел прикрыть его своим телом и замахать руками, останавливая бой.
