Линда, которой фамилии и клички наших преподавателей ни о чем не говорили, вопросительно выгнула бровь, и развеселившаяся Кнопка начала вспоминать «прошлую» жизнь. Чем и занималась до появления Петровича и Мавлетовича. Остальные нарисовались на пороге кабинета в течение следующих десяти минут, так что в какой-то момент я прервал затянувшийся экскурс в историю отдельно взятого детского дома и попросил внимания. Взгляды всех присутствующих тут же скрестились на мне, и я выдал монолог, изобиловавший иносказаниями:
— Для начала хочу еще раз поблагодарить всех вас за то, что уже сделано, и отправить вас в пусть и коротковатый, но честно заслуженный отпуск. А четвертого октября, в субботу, буду ждать ваших звонков с ответами на вопрос, который вот-вот задам…
Последняя фраза заставила расслабившихся было мужиков подобраться. Но перебивать меня никто не стал, так что я продолжил объяснения:
— По ряду причин уже в ближайшее время я временно переберусь жить на свою вторую дачу, расположенную относительно недалеко от хорошо знакомой вам первой. Мотаться на тренировки в «Атлант», естественно, будет не с руки, поэтому озаботился оборудованием его аналога, заточенного под наши с вами потребности. Безусловно, я бы предпочел сотрудничать в привычно формате, но не уверен, что вы горите желанием жить и работать черт знает где. Поэтому хочу, чтобы вы не пороли горячку, а обсудили такую перспективу с родными и приняли по-настоящему взвешенное решение. Кстати, уровень доходов тех, кто останется тут, так и останется на уровне, который вы должны были оценить позавчера. По крайней мере до того, как дети известного вам лица закончат школу. И последнее: из Москвы мы с девчонками свалим уже сегодня, так что любые появляющиеся вопросы вам придется задавать по телефону. Но это вряд ли что изменит: для вас мы всегда будем на связи, а тем, кто выберет дачу, скинем электронные билеты на почту и встретим в обычном режиме. На этом у меня, собственно, все. Приятного аппетита…
…Художник, который придумывал аэрографию для нашего самолета, отличался не только незаурядным талантом, но и очень неплохим чувством юмора. Его стараниями на фюзеляже «Гольфстрима-800-SLT» появилось грозовое небо, исчерченное молниями, на редкость харизматичный Всадник Апокалипсиса на бледном коне, призрачные охотники со сворой злобных псов и… стайка прелестных ведьмочек, очень органично вписывающихся в столь представительную свиту! Несмотря на не самое хорошее освещение — на стоянку своего нового борта мы приехали в двенадцатом часу ночи, так что рисунок изучали в свете прожекторов — результаты творчества этого шутника нам однозначно понравились. Более того, Анька даже предложила перенести именно это творение на все наши «Астон-Мартины» огневой поддержки!
Пилоты и стюардесса, нарисовавшиеся на трапе, с достоинством спустившиеся на бетонку и построившиеся в одну шеренгу, впечатлили не меньше: судя по фигурам, пластике и взглядам, которыми они постоянно сканировали окружающее пространство, эта троица не только прошла неплохую спецподготовку, но и имела неслабые личные кладбища.
Превращать процесс знакомства в представление Высокого Начальства нерадивым подчиненным я не собирался, поэтому поздоровался и сходу отдал «боевой приказ». Само собой, не забыв улыбнуться:
- Дамы организовывают стол, мужики выгружают продукты и напитки. Все остальное потом. Вопросы?
Как и следовало ожидать, вопросов ни у кого не оказалось, поэтому через считанные мгновения все шесть девушек исчезли в самолете, а я и оба пилота ломанулись к минивэну, на котором нас привезли чрезвычайно гордые оказанным доверием сотрудники терминала. Несмотря на то, что особо хилых личностей среди нас не наблюдалось, перенести все то, чем мы затарились в гипермаркете, получилось только за две ходки. Но это никого не расстроило. Наоборот, распихивая «добычу» по каким-то шкафчикам, двум большим холодильникам и не менее большому, но пока пустому бару, светловолосый крепыш ростом под метр девяносто, мышечным корсетом рукопашника и набитыми кулаками сокрушенно вздохнул:
- Черт, кажется, наша пицца не покатит…
Потом сообразил, что я не знаю, как к нему обращаться, и быстренько исправил это недоразумение:
- Командир экипажа, летчик-снайпер Леонид Берестов. Но лучше называть Закатом — быстрее отреагирую.
- Второй пилот и ПКЭ, летчик-снайпер Игорь Черепанов… — раздалось из-за моей спины. — Позывной, как вы, наверное, уже догадались, Череп.
Наличие сразу двух военных летчиков высшей квалификации в одном экипаже согрело душу и в который раз за день заставило задуматься о том, что я до сих пор не имею представления о большей части того, что на самом деле происходит вокруг нашей компании. Впрочем, зависал я буквально пару секунд, а потом расставил сразу все точки над «i»:
- В присутствии посторонних к нам желательно обращаться по имени и отчеству. Все остальное время по имени и на «ты». Ко мне можно по прозвищу. Но скажу сразу: панибратства и фамильярности в отношении себя и членов своей команды я не терплю ни от кого.
Закат пожал плечами:
- От нас такого можно не ждать. И эдакого тоже: если впихнуть в три предложения все инструкции, которые мы получили напрямую от Самого Высокого Начальства, то они будут звучать так: «Это не работа, а служба. Государству, которого пока еще нет. Зато есть Личность, которая упрощает его создание, и на которую мы сделали ставку…»
- Нам до смерти надоели войны, поэтому мы всей душой и всем сердцем на вашей стороне… — появившись из-за спины второго пилота, без тени улыбки заявила стюардесса, чем-то неуловимо напомнившая мне незабвенную Гюрзу, на автомате заблокировала мотивирующий тычок локтем в печень от соратника и изобразила книксен: — Александра Завьялова, позывной Зима.
Само собой, верить им на слово я не собирался даже после того, как не нашел в их эмофонах ничего криминального. Просто кивнул в знак того, что принял все услышанное к сведению, и предложил по-быстрому притащить в самолет наше шмотье, а потом перебираться за стол.
Второй ужин, затянувшийся почти на целый час, не добавил к моим наблюдениям ничего принципиально нового — экипаж «Фалькона» вел себя достаточно свободно, но очень четко чувствовал границу, к которой не стоит приближаться, и изредка позволял себе невинные шутки. Их эмофон тоже был «кристально чист»: меня и Ростовцеву они уважали… хм… по полной программе, Таню с Лерой — так же сильно, но как гражданских, не нюхавших пороха, а Линду и Кнопку — опосредованно. Типа, как особ, заслуживших уважение уважаемого лица.
Для вояк с солидным боевым опытом это было нормально, и я ощутимо расслабился. В таком же благодушном состоянии пребывал и первые двадцать минут прогулки по «Гольфстриму», то есть, все время, пока знакомился с той частью хозяйства самолета, которую теоретически могли увидеть мои гости. И мысленно посмеивался над Кнопкой, которую воистину безупречный стиль и строгая роскошь оформления двух первых салонов ввергла в состояние тихого помешательства — пока мы с девчонками слушали то, что рассказывала Зима, мелкая наслаждалась незаметными прикосновениями к коже кресел, украдкой зарисовывала ломаные линии металлических деталей дизайнерских настенных плафонов, пересчитывала динамики встроенной аудиосистемы и теряла дар речи от фактуры пород дерева, о которых, наверное, и не слышала.
А потом мы добрались до двери, верхнюю треть которой занимало «зеркало», при подаче управляющего сигнала превращающееся в терминал системы контроля доступа, и в состояние тихого помешательства впал уже я.
Естественно, не сразу, а уже после того, как влез в меню умных часов, на которые в кабинете Министра Обороны залил новую программу, открыл необходимое меню, синхронизировался с сервером системы безопасности самолета, подтвердил права администратора, разблокировал замок и сдвинул в сторону бронированную створку. Почему? Да потому, что увидел перед собой Мечту оружейного маньяка, воплощенную в реальность!
