— Ринат Данисович, мы же взрослые цивилизованные люди, давайте найдем другой путь решения конфликта.

— Хорошо. Вот, — он потянулся к блокноту и ручке лежавшей на его столе. И что-то написав, вырвал листок и протянул его мне, — эту сумму должен мне твой брат. И это ещё без моральной компенсации и расходов на лечение дочери после их брака.

— Вы в количестве нулей ошиблись? — написанная им сумма была очень весомой.

— Нет, мой друг, не ошибся. И это мое последнее условие. Найдешь деньги — поговорим, а сейчас извини, у меня дела.

Тем же вечером я заехал в «Эларию», которой старался рулить Тимур, ибо больше было некому, он был совладельцем, поэтому и бразды правления были даны ему в руки. Тимур едва не рвал на себе волосы, матерясь, как сапожник, разбирая бумаги, и мне очень не хотелось ему сообщать неприятные новости. Но придется.

— Ты говорил с Ильдаром?

— Нет, и думаю, мы не скоро сможем с ним поговорить. Он вылетел из страны в 4.35 утра. Будапешт.

— Вот же мудак. Мало того, что отовсюду бабло выгреб под ноль, так ещё как крыса сбежал.

— Долги, что на сервисе, легли на твои плечи?

— Да. Этот гандон все счета предварительно опустошил, и наличку тоже, будто знал. Я уже задумываюсь, что он сам мог все спалить.

— Нет, это не он устроил, я уже проверил. Люди Тагаева. Дар мог только догадываться о развитии ситуации.

— Мне, блять, от этого не легче, — рыкнул Тимур.

— Я помогу.

— Спасибо, но я сам справлюсь.

— Не совершай хоть ты ошибки, прими мою руку помощи. Сегодня я помогу тебе, завтра ты поможешь мне. Как брат брату. Нам ещё Леру надо вытащить из всей этой грязи.

— Шамиль, там полный пиздец. Эта сука страховку не продлил, поэтому выплат нам никаких никто не сделает. А ущерба не десятки и даже не сотни тысяч, там лямами исчисляется. Мы же не жигули ремонтировали. Люди готовы подождать ещё эту неделю, но потом, если мне голову не снесут, то в суде будет семь исков по мою душу. А ещё зарплату надо работникам выплатить чем-то. Люди ждут, им семьи кормить надо, пока они вынуждены новую работу искать. Да и тут тоже весь персонал на одних чаевых сидит, зарплату неделю назад надо было перечислись.

— Посчитай полностью мне всю сумму, сколько тебе нужно, чтоб из задницы вылезти, а там подумаем.

За каждое посещение Леры мне приходилось отстегивать круглую сумму, Тагаев постарался на славу, препоны возникали даже там, где их быть не должно. Помимо этого, дело шло довольно быстрым ходом и адвокат не мог ничего сделать, несмотря на все приложенные усилия, мы оставались в заднице без возможности затормозить этот процесс. Это раздражало до бешенства, плюс ко всему эмоциональное состояние Леры меня очень тревожило, она уже не верила, что все разрешиться и ее отпустят.

— Надо бороться. Слышишь? — произнес, смотря в ее огромные, но безумно грустные глаза с морем отчаянья во взгляде.

— Зачем, Шамиль? Кто я против всей этой системы? Кто я для таких людей, как Тагаев? Никто, пешка, которую не жалко пустить в расход. Не вижу смысла барахтаться, если тебя в итоге все равно сожрут.

— Я вытащу тебя. Я сделаю все, чтобы вытащить, — мне отчаянно хотелось взять ее за руку, сжать в своих, поделиться своим теплом и уверенностью.

— У тебя не получается, — отчаянья в ее голосе уже нет, на смену ему пришла пустота и равнодушие. Это гораздо хуже. — Даже у тебя. Я же вижу.

— Как мне тебя убедить в обратном?

— Никак, — она на мгновение замолчала, бросив взгляд на зарешеченное окно. — Я хочу тебя об одном попросить, если можно.

— Конечно.

— Пригляди за Леной, пожалуйста. Ты сам говорил, что Тимур ещё молод для ответственности, я переживаю за нее и детей.

— Конечно. Я присмотрю.

— Просто, она единственная кто обо мне заботился.

— А родители?

— Нет. Мать никогда не считала, что такую, как я, нескладную, несуразную, убогую, можно любить. И как показало время, она оказалась права, — Лера горько усмехнулась на последних словах и это резануло, болезненно кольнуло в груди.

— Почему ты считаешь, что тебя нельзя полюбить? — внезапная и совершенно ужасная откровенность с ее стороны меня обезоружила.

— Потому что никто этого никогда не делал и никто не доказал обратного, а такое количество людей не может ошибаться.

— Ужасные размышления, девочка, уничтожающие. Выбрось это из головы, я тебя очень прошу, — это все, что я смог произнести в ответ, потому как грудную клетку сдавило будто тисками.

— Где сейчас он? — неожиданный вопрос, за все это время это первый раз, когда она спросила об Ильдаре.

— Зачем тебе знать?

— Скажи, Шамиль. Мне это важно услышать.

— Он уже не в стране, — она понимающе качнула головой и сильнее сжала руки в замок.

Все это время я разрывался между своими проектами, помощью Тимуру и попыткам вытащить Леру. Пришлось вытащить все деньги, что были, чтобы прикрыть задницу Тиму, остальное приходилось гасить постепенно, исходя из месячного дохода. Улучшений в деле Леры не наблюдалось и мы сошлись с Тимом в том, что надо давать откуп Тагаеву, а это значит, что надо искать ещё деньги и варианты их заработать или занять. Пока не выходило. Дядя сказал, что и копейки не даст даже в долг, ибо устал защищать Дара. Он был зол на него, как никогда.

Мы с Тимом крутились, как могли.

А спустя месяц состоялся суд по делу Леры…

Я сидела за решеткой, в зале суда, иногда бесцельно осматривая собравшихся и почти не слушая, что говорили эти люди. Мне было уже все равно. Среди этих людей не было того, кто мог бы меня вытащить отсюда. Он подарил мне свободу от Данилова, но лишил свободы буквально.

Все наши с ним отношения, все его слова, все это было обычной иллюзией, а за подобное, как известно, в жизни проходиться очень дорого платить. Если бы я знала, насколько будет высокой плата….

— Рассмотрев материалы уголовного дела в отношении Даниловой Валерии Игоревны, 19** года рождения, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного статьей 172.1, статьей 174 и частью 2 статьей 199 ч Уголовного Кодекса Российской Федерации, суд установил, что Данилова Валерия Игоревна совершила незаконные действия, связанные с фальсификацией финансовых документов учета и отчетности финансовым органам, занималась легализацией и отмывом денежных средств или иного имущества, добытого преступным путем, а также Уклонением от уплаты налогов. В связи с этим, суд находит основания для применения наказания. Исправление необходимо осуществлять в условиях изоляции от общества, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, при этом суд считает возможным не назначать подсудимой дополнительное наказание в виде штрафа.

Я слушала приговор, чувствуя, как внутри ломается что-то важнее костей — доверие и вера. Я снова ошиблась, обманулась очередной раз, заблудившись в своем стремлении и надежде обрести счастье. Сначала был Данилов, потом Ильдар и, наверное сейчас, это закономерный итог всех моих ошибок в жизни.

— На основании изложенного и руководствуясь статьей 172.1 статьей 174 и частью 1 статьей 199 Уголовного кодекса Российской Федерации суд приговорил: Признать Данилову Валерию Игоревну виновной в совершении преступления, предусмотренного статьей 172.1 статьей 174 и частью 1 статьей 199 Уголовного кодекса Российской Федерации, и назначить наказание в виде лишения свободы на срок три года шесть месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Срок отбывания наказания Даниловой Валерии Игоревны исчислять с учетом предварительного заключения под стражу с момента фактического задержания. Меру пресечения Даниловой Валерии Игоревны в виде заключения под стражу оставить без изменения. Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в течение десяти суток со дня его провозглашения, а осужденным, содержащимся под стражей — в тот же срок со дня вручения ему копии приговора. В случае подачи апелляционной жалобы, осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом апелляционной инстанции.