— Где он? Где Ильдар?

— Без понятия. Но ты не волнуйся, я думаю, он уже в курсе происходящих событий. Его братья — очень деятельные молодые люди и очень упорные. Они ему наверняка уже все рассказали.

Докурив, он пожелал мне удачи, что прозвучало как издевка из его уст и вышел из кабинета, а меня повели обратно в камеру.

Но Тагаев ошибся в расчетах. Он в расчетах, а я в своих надеждах. И даже предположить не могла насколько сильно.

Остались последние приготовления, и начнется новая жизнь. Мне не хотелось заезжать в «Эларию» потому как там очень много народу может меня увидеть, а это сейчас было ни к чему, но мне было необходимо забрать оттуда кое-какие документы и остатки нала.

В ресторан прошел через вход для персонала. Убедившись, что в кабинете никого нет, открыл дверь. Я уже заканчивал упаковывать все необходимые вещи в сумку, как вошел Тимур.

— Мы тебя уже больше суток ищем Дар. Что происходит?

— Дерьмо, брат, в жизни происходит, — ответил уклончиво, не желая ничего пояснять.

— Ты знаешь, что Леру арестовали? Она в ИВС сейчас. Там обвинение, пиздец, притянуто за уши, статьи, что ей шьют, вообще никаким боком не относятся к ней.

— Я в курсе, — застегнул сумку и начал проверять ящики стола. Вдруг, что забыл.

— Лена вся на иголках из-за этого всего.

— Ты с ней трахаешься, что ли?

— За выражениями следи.

— Да ладно, — усмехнулся, смотря на его серьезное лицо, — ты ещё женись на ней.

— Женюсь, брат, — произнес Тимурчик на серьезных щах. Вызывая мой нервный смех.

— Идиот, блять! Нахуя тебе, сосунку, эта разведенка с прицепом, ещё и с тремя. Потрахался и ладно, прости, брат, но как бы хорошо она не сосала, это не повод жениться.

— Знаешь Дар, — Тимур подошел ближе и напряженно повел головой, — а нет, это уже не останавливает, — произнес как-то излишне ровно и неожиданно мне прилетел хороший удар в челюсть, заставляя покачнуться, — уже не останавливает, что ты мой брат.

Ощупав языком зубы, зло сплюнул на ковер сочившейся из разбитой губы кровью.

— Ты не потянешь ее. Семья отвернется от тебя, как и от моего отца, только он пытался вылезти из дерьма, а ты и пытаться не станешь, прибежишь к папочке на поклон, поджав хвост, и будешь ботинки ему лизать, умоляя принять тебя обратно под крыло. А Лену они не примут и гнобить всю жизнь будут, либо она ещё и тебя содержать возьмется, иждивенца, и сгорит на трех работах за пару лет. Ты этой жизни для нее хочешь? Ты не сделаешь ее счастливой, дебил, не мучь женщину.

— А ты, смотрю, всех осчастливил, одна чуть с собой не покончила, а вторая под арестом. Доки мне по серверу пришли на почту, и набери Шамилю, он адвоката Лере ищет. Будь счастлив, брат, — последнее прозвучало как издевка и он направился на выход, а я, собрав возникшую во рту горечь вперемешку с кровью, сплюнул ещё раз, смотря в его спину.

Мне пришлось изрядно потрудиться и заплатить немалую сумму чтобы я смог ее увидеть. Но по-другому я не мог, я должен был знать наверняка, что эта девушка не причастна к тому, в чем ее обвиняют.

Я вошел в помещение, в котором стоял лишь стол, два стула и одинокая скамейка вдоль стены, через несколько минут в эту комнату привели Леру. И когда она подняла на меня свои глаза, мое сердце пропустило удар. Такой взгляд бывает у человека, который уже смирился со всем в своей жизни. С каждой утратой, потерей, предательством и своей тоской, сроднился с ними. В ее глазах была боль и пустота. И мне хватило одного этого взгляда, чтобы понять, что она невиновна.

— Привет! — произнес, но она лишь кивнула и села на стул, наручники с нее так и не сняли. Уроды. — Потерпи немного, мы вытащим тебя.

— Мы?

— Я, Тимур и Лена. Она очень за тебя переживает, — она на мгновение опустила взгляд и снова кивнула. Я ожидал, что она спросит об Ильдаре, но она молчала. Я сел, положив руки на стол. — Лер, мне надо знать, знаешь ли ты что-нибудь о том, что проворачивалось в сервисе, магазинах, ресторане, интересуют все сделки, контракты, закупки.

— Нет.

— Тогда как так получилось, что ты по документам являешься владелицей всего бизнеса Дара? — она сглотнула и покачала головой, было видно, что говорить ей было сложно.

— Он попросил ему помочь. Хотел, что бы я стала владелицей его квартиры. Объяснил это тем, что его тесть устроил все, что бы его посадили, его и Тимура. Что могут изъять все имущество, чтобы им было, куда вернуться, попросил переписать квартиру на себя. Я согласилась. Я всего лишь хотела помочь, — она повторяет последнюю фразу, словно мантру, словно это сможет отменить все, что произошло.

— И ты не читала документы, — это даже не вопрос, просто констатация факта.

— Их было много, он сказал, что там просто несколько экземпляров. Я доверяла ему. Я просто хотела помочь.

— Ты понимаешь, что произошло?

— Не до конца. Но понимаю, что Ильдар меня подставил и что он не будет меня спасать, — горькая полуулыбка искажает ее губы.

— Он не единственный, кто может спасти, — я смотрю в ее глаза и мне до зуда в ладонях хочется взять ее за руку, передать хоть немного своей уверенности.

— Его тесть приходил, — произносит, отведя взгляд в стену, — сказал, что если Ильдар не придет к нему с раскаянием, то я сяду, — после этих слов мне захотелось грубо и грязно выругаться, но при женщинах я не позволял себе подобного. Поэтому лишь нервно повел головой, с силой сцепив руки в замок.

— Хочешь сказать, какая я идиотка? Не стесняйся, — и она посмотрела мне в глаза впервые за наше знакомство так открыто.

— Нет. Ты просто стала очередной жертвой нечестного человека. Я нашел хорошего адвоката, он уже начал работать над твоим делом.

— Зачем?

— Он сделает все, что можно, я гарантирую

— Зачем, Шамиль? И почему ты? — такой простой вопрос «почему?» и так тяжело на него ответить. Она смотрела мне в глаза, ожидая ответа, а я впервые в жизни робел. Очень странное ощущение.

— Знаешь, отец меня учил, что за свою семью надо нести ответственность, какой бы она ни была. Тимуру ещё надо немного повзрослеть, чтобы его плечи могли выдержать этот груз. А Ильдар…, — я на мгновение замолчал, подбирая слова, — он не тот, кто берет ответственность даже за собственные слова и поступки.

— Дело чести, значит.

— Будем считать, что у меня обостренное чувство справедливости.

Уже позже, сидя в машине, я, нервно сжимая в руках телефон, впервые захотел закурить, хотя эту пагубную привычку уже лет пять, как бросил. А сейчас, когда сводило все внутренности от переживаний за эту хрупкую девушку, мозг сам выбрал вариант успокоительного, пробуждая забытую тягу к никотину.

Закинув в рот мятный леденец, разблокировал экран телефона, набирая номер Тагаева.

— День добрый, Ринат Данисович! Мне бы хотелось с вами встретиться, — Тагаев попытался отбрехаться, но тщетно. — И все же я настаиваю. Вы же понимаете, мой звонок — это лишь дань вежливости и уважения к вам.

Получив сдержанное согласие с местом и временем, сбросил вызов и завел машину. Этот старый мудак не зря избегает со мной встречи, ибо знает, что я не Ильдар, и исход разговора может быть не в его пользу.

— Шамиль, я все понимаю, но и ты меня пойми. Твой брат червь, паразит и подонок. Блоха собачья больше совести имеет, чем он. Поэтому я свою позицию не изменю. Пусть сам придет ко мне и мы с ним решим наши вопросы.

— Я не считаю, что это возможно. Зная Ильдара, я думаю, он сейчас надолго где-нибудь осядет там, где мы до него не дотянемся.

— Поэтому я использую его слабость в качестве приманки.

— А вы уверены, что Лера, это его слабость?

— Бабы всегда были его ахиллесовой пятой, таскается от юбке к юбке, как блудливый кот.

— Ваш конфликт с ним, это ваше дело. Не нужно впутывать в это невиновного человека.

— Если эта девка связалась с таким, как твой братец, то невинностью там и не пахнет.