Впрочем, горячую еду девчонка благодарно приняла и умяла с завидным аппетитом.
Едва я загрузил опустевшие тарелки в моющее отделение комбайна, раздался условный стук. Ч’айе он уже был знаком, отчего девушка вздрогнула, а взгляд испуганно заметался. Знаком показав, что для тревоги нет повода, я попросил встать вне поля зрения, и подошёл к двери.
Приложился к скрытому глазку, чуть приоткрыл створку и торопливо поманил Сапфир внутрь. Та вошла вместе с запахами сырости и подвальной затхлостью; спешно, ловко просочилась в щель и втянула хвост, но сразу же недовольно склонила голову и нахмурилась.
— Послушай, Малыш, мне сейчас немного не до жутких секретных секретов, сисадда?
Несмотря на повеселевший во время недавнего разговора тон, синешкурка выглядела вымотанной и непохожей на себя привычную — пряди заметно свалялись, краска на шерсти вымылась пятнами, а резцы уже несколько дней не видели качественной чистки.
— Малыш, я понимаю, что ты обожаешь влипать в неприятности, — торопливо продолжила она, одарив меня нелёгким вздохом, — но на меня сейчас навалилось столько непредви…
И вдруг осеклась. Ещё не заметив замершую за спиной Ч’айю, но определённо учуяв. Глаза чу-ха распахнулись, шерсть на загривке встала дыбом, мягкие уши прижались к голове. Сапфир необычайно медленно обернулась и с приотвисшей челюстью уставилась на девчонку в дальнем углу.
Нужно признать, Ч’айя тоже смотрела на мою помощницу с неприкрытым ужасом — так близко живого чу-ха в новой жизни она видела впервые. Кулаки её сжались до белых костяшек и алых отметин на ладонях, спина плотно прижалась к холодной стене, скулы отвердели, а на лбу снова проступила витая морщинка.
— Яри-яри! — чуть слышно охнула Сапфир, не отрывая от девушки взгляда.
Подрагивающей лапой заперла дверь на все замки, не очень-то ловко, но быстро и старательно.
— Та-ак… Тебе совершенно точно предстоит мне кое-что пояснить…
Она определённо собиралась снова добавить «Малыш», но в последний миг сдержалась. Я вышел вперёд, интуитивно занимая место посреди комнаты, ровно между обеими.
Улыбнулся широко и непринуждённо, но напряжённость момента превратила моё лицо в гримасу умственного бедняка. Да что там⁈ Мне встречались прожжённые нарики, выглядевшие куда умнее и одухотвореннее…
— Это Ч’айя, — выдавил я, осторожно, но не очень-то вежливо ткнув пальцем. — Не могу сказать, откуда она. И не потому что скрываю, а по незнанию. Но теперь Ч’айя здесь, и я за неё отвечаю. А это Сапфир, моя подруга и пом… она выручает меня в разных вопросах, когда не очень сильно занята.
«Выручающая в разных вопросах, когда не очень сильно занята» молчала довольно долго. Розовый нос жадно втягивал гамму запахов убежища, когтистые пальцы тревожно подрагивали. Через минуту (показавшуюся часом) она бросила на меня быстрый, будто выстрел из башера, взгляд, и всё же сказала:
— Этого не может быть.
Я послушно кивнул, одновременно наблюдая за реакцией неподвижной Ч’айи. Точнее, за полным отсутствием каких бы то ни было реакций.
— Да, Сапфир. Я и сам так считал.
Чу-ха сделала осторожный шаг вперёд, и если бы кареглазая девчонка умела проходить сквозь стены, в этот момент бы точно вывалилась в соседнюю комнату. Сапфир облизнула резцы, изучая Ч’айю внимательно и холодно, будто диковинный музейный экспонат.
— Она вообще хоть что-то помнит? — спросила требовательно, даже зло.
Ответить я, конечно же, не успел. Кажется, даже рот открыл, но Ч’айя опередила, бросив с не меньшей экспрессией и раздражением:
— Вообще-то я здесь, дамочка. И вполне способна ответить сама.
Глаза Сапфир распахнулись, ресницы затрепетали. Она ойкнула, смешно заскрипела горлом, а затем сдала назад и осела на подлокотник дивана. Выглядела моя помощница так, словно с ней только что заговорила комнатная мышь или уличная корова.
Ч’айя, тем временем, отлепилась от стены. Запахнув халат, смело прошла мимо ошарашенной чу-ха, забрала табурет, вернулась в дальний угол и уселась, забросив ногу на ногу.
— Нет, я почти ничего не помню, — отрезала она, почти забавляясь немотой хвостатой собеседницы. — Более того, остатки воспоминаний тают с каждой минутой. А первое отчётливое — это он.
И мотнула на меня головой. Мотнула! Словно на этот раз мышкой в клетке или рогатым уличным паразитом оказался какой-то там Ланс Скичира! Но отреагировать не удалось и на этот раз: Сапфир издала неопределённый писк, снова втянула воздух носом, и беспокойно сцепила пальцы.
— Вы уже переспали, — вдруг констатировала синешкурка, глядя в угол с пищевым конструктором.
О, как я хотел ввернуть, что этого вопроса лучше не касаться! Как хотел успеть сообщить любимой, заботливой и по-своему любящей Сапфир, что этот вопрос не касается именно её, потому что до конца он не прояснён и между нами двумя, сисадда?
Разумеется, я опять не успел…
— Ойкоо… — вздохнула Ч’айя, но сейчас в традиционном тоскливом вздохе было куда больше скрытой ярости. — Какая ж ты проницательная, подруга. Но не лучше ли тебе придержать свой длинный нос, чтобы его не отрубило чужой дверью⁈
— Вийо⁈ — прошипела Сапфир. — Прямо мне в глаза, ну!
И поднялась с дивана.
Довольно быстро, даже агрессивно, но лично мне показалось, что будто бы сквозь стену жидкой карамели. Зубы её оскалились, крашеная синими пятная шерсть вскинулась… но уже через мгновение я стоял между девчонками, разведя руки и жалея, что в комплекте из подштанников и пальто выгляжу ну вот прямо ни разочек не внушительно.
— Стоп!
Мой выкрик, наверное, было слышно в соседнем комплеблоке.
Сапфир вздрогнула и боязливо прижала уши; Ч’айя чуть не отшатнулась, чудом удержавшись на табурете.
— Стоп, я сказал, сисадда⁈ — добавил я, понижая голос, но не опуская рук. — Да что с вами вообще⁈
Нет, кроме шуток, в тот момент я действительно не понимал. Наверное, мне случалось видеть подобные сцены, когда любовница случайно встречала на улице супругу своего воздыхателя, но…
Я покраснел. Потом побледнел. Пожалел, что позвал Сапфир на помощь. Затем пожалел, что открыл «подарок» Хадекина фер вис Кри. Следом — что вообще появился на свет, каким бы ни было это событие.
Байши, это что, ревность⁈
Мои кулаки сжимались и разжимались перед глазами Ч’айи и Сапфир, словно гипнотизируя обеих. В ушах шумело, в глотке пересохло, и спастись от подобной жажды могла помочь исключительно выдержанная пайма…
Стараясь сохранять главенствующий тон и больше не представлять, насколько нелепо выгляжу, я приказал:
— Не кусаться! Байши… Ч’айя, Сапфир… вокруг меня осталось ничтожно мало тех, кто способен поддержать, сисадда? Сапфир, детка, пожалуйста! Если ты не готова решать дело миром, то прошу: сохрани эту тайну и возвращайся к делам в чингайне… Я справлюсь сам.
Ч’айя дышала мелко и часто, не сводя взгляда с чу-ха. Та, напротив, повела плечами и втянула воздух полной грудью. Прикрыла глаза, пошевелила губами (мне показалось, сосчитала до девяти), и широко усмехнулась.
— Ага, Малыш, справишься… — Уже более уверенно соскользнув на диван всем телом, она подхватила кончик хвоста, поигрывая им и глядя на меня снизу вверх. — Ты чашку чинги-то себе сварить не всегда можешь, сисадда? Ладно, не закипай… Рассказывайте, что тут у вас происходит… что нужным посчитаете, конечно. Ну и что вообще намерены делать дальше?
Самка осмотрела нору. Долго, многозначительно и красноречиво. Мол, если уж ты, дурашка Ланс, снова здесь спрятался, да ещё и с новой подружкой, значит, причины есть. И весьма весомые. А затем уставилась на Ч’айю — мимо меня, внимательно, буквально вкручиваясь взглядом, почти не скрывая надменности и желчи.
Та, впрочем, в нахальстве не отставала, изучая чу-ха смело, открыто, оценивающе и не очень-то дружелюбно. И тоже мимо меня, будто из стекла был сделан…
— Кхм… — Я отступил, будто ударная волна от столкновения встречных взглядов могла оплавить любимое пальто. — Долгосрочных планов мы… я пока не строил, есть куда более… экстренные вопросы. В общем, одна просьба, Сапфир… Пока невозможно вывести Ч’айю в открытый мир… А у меня в нём есть дела. Довольно важные. И срочные, сисадда?
