— Засунь их в свою свето-струнную жо…

— Призна ю, ты на меня не работаешь, — он мягко перебил меня, не позволив вновь распалиться. — И не служишь. Не стоило оскорблять подачками. Тогда вернёмся к оценке упомянутой угрозы через призму морально-этических ценностей. Как насчёт краткосрочного конструктивного сотрудничества для достижения общей цели? Очень важной и благой цели. Сисадда, как говорят на твоих улицах?

Мой альтер вернул ему кривую усмешку.

Тоже скрестил лапы на груди.

Тоже качнулся на пятках.

Если умственное здоровье Первого Подмастерья Нагинаты Когане Но ещё вызывало ряд очевидных сомнений, то протёкший над головой джи-там подвал я предполагал едва ли. А потому с каждой новой минутой в Ядре мне и правда становилось всё интереснее, куда же заведёт натянутая им нить…

— Дело простое, — продолжил джи-там. — Кое-что сломать. Как можно быстрее.

— И это фундамент твоих морально-этических ценностей?

— Фу, Ланс. Ты же не считаешь, что признанная добродетель не должна уметь жёстко постоять за себя?

— Пусть так. Но ломать — не совсем мой профиль, — я дёрнул виртуальными плечами мицелиумной оболочки, — сисадда?

— Я слышу тебя, Ланс, — вновь кивнул он, словно только и ждал подобной ремарки. — Но поверь, ломать ты умеешь просто превосходно. Со стороны виднее, знаешь ли…

У меня покраснели щёки. Руки опустились вдоль тела, будто я всерьёз собирался броситься в атаку и причинить вред высокотехнологичной иллюзии перед собой. Но не успел я взорваться в возмущении и стыде, как он добавил:

— Разговору пора стать предельно серьёзным, Ланс. Кое-что случилось. И происходит прямо сейчас. Поэтому я протягиваю тебе ветвь мира и прошу: позволь отбросить распри и вместе сделать… доброе дело.

Да. Я слышал такое. Не раз. Причём не только в развлекательных детективных манга-шоу на мицелиумных каналах, где вчерашний недруг призывал главного героя прекратить войну. Я слышал такое на улицах, где цена предательства зачастую зависела от курса дозы опианина…

— Тащишь в ловушку и наивно веришь, что соглашусь? Где же твой хвалёный анализ?

— Я тебя понимаю. Но задумайся и ты: в обмане нет нужды. — Он вздохнул, как будто бы даже грустно. — Западни, выверты, ложь и двуличие… Сущие глупости. Я не искал твоих информационных тайников, Ланс. Но если бы всерьёз поставил таковую цель, старший фер Скичира уже давно бы надел алый траурный плащ…

И он неожиданно провёл по горлу когтем в жесте настолько не миролюбивом, что это совершенно не вязалось с выбранным альтером.

— Я всё расскажу, — пообещал Карп с широкой зубастой улыбкой, а мой базовый гаппи откликнулся о пересыпанном пакете данных. — Но позже. А сегодня в десять вечера будь в «Куске угля», за тобой заедут. Это не ловушка. Да и Господин Киликили тебе не враг, несмотря на ошибки прошлого, сисадда? Но если испугаешься… если забьёшься под камень, беды не избежать…

И Данав фер Шири-Кегарета исчез, унося с собой ответы на массу незаданных вопросов, дорогой звуконепроницаемый купол и обманчивое чувство кратковременной безопасности. Гомон и рекламный гул виртуального Ядра обрушились на мой заушник, заставив поморщиться.

Я стянул очки, легко подхватил квиромагнитные шарики, скатал с предплечий перчатки. Рубашка промокла, будто мне пришлось пробежать два квартала, хоть снова мыться лезь…

Задумчивый, угрюмый и совершенно сбитый с толку, я обернулся к Ч’айе. Совершенно точно зная, что девчонка молча и терпеливо ждёт объяснений; что глядит на своего защитника широко распахнутыми глазами цвета корицы, и боязливо не решается…

Девушка сидела на табурете в дальнем углу комнатки, равнодушно отвернувшись к стене, что-то напевая под нос и задумчиво вертя в руках костюм, пошитый мне вдовой. Прикладывала к плечам и бёдрам, прищипывала ткань пальцами, подворачивала и делала крохотные пометки белесым кусочком штукатурки.

Байши, ну прямо-таки идеальное домашнее утро в семейном кругу!

В следующий раз Пять-Без-Трёх находит меня через пару месяцев.

Я уже почти освоился на улицах Бонжура. Начавшийся разговор со случайным продавцом или гендорикшей теперь не заканчивается бегством собеседника, шипением или предупредительно оскаленными зубами. Болтают с терюнаши неохотно, но постепенно свыкаясь с неизбежностью присутствия уродца…

Охрана поредела.

Вместо четырёх мордоворотов со мной отныне один, да и то бездельничающий, ведь неприятных ситуаций не случается. Если, конечно, не считать лёгких перебранок, откровенных выпытываний и витиеватых насмешек, но они не в счёт — так чу-ха держатся даже с ближайшими родственниками.

Жилета, к слову, на мне ещё тоже нет.

Нискирич Скичира лишь обсуждает со старшими Когтями возможность инициации необычного манкса в казоку. Кое-что выступает против, но хетто не давит, действует тоньше и мудрее, приводит разумные аргументы и терпеливо напоминает о разоблачении Ксиммика.

Потому жилет возможен, но ещё не на мне.

А вот нож я ношу с собой даже в Наросте.

Денег в карманах балахона хватает на выпивку и еду, с которыми я тоже знакомлюсь на улицах. Рупии подкидывает Нискирич, которому была оказана вторая услуга по «опросу» подчинённого. Заработок позволяет перепробовать не только дюжину видов лапши, но и столько же сортов паймы — от откровенно дрянных до вполне сносных, — с которой чужеродная среда вокруг воспринимается значительно легче.

Вероятнее всего, Пять-Без-Трёх следит за мной во время традиционной дневной прогулки по району. Выжидает нужного момента, и дожидается его.

Я насторожен, но весел и улыбчив, продолжая познавать и впитывать Бонжур, которому суждено стать моим новым домом. Когда сопровождающий меня казоку-йодда отвлекается пофлиртовать с молоденькой продавщицей солнцезащитных очков у лотка на колёсах, из ближайшей подворотни слышится хитрый посвист.

Осторожно заглядываю за ящики с отбросами тепличных овощей, вижу его.

В первые секунды не узнаю, закутанного в балахон с капюшоном, подозрительно похожий на мой собственный. И только глаза выдают странного изуродованного бродягу — ещё не полумёртвые, в отличие от пропитанной стрихом плоти; яркие, горящие пламенем и преисполненные веры, которой служители Двоепервой Стаи могут лишь позавидовать.

Чу-ха шипит мне из полутёмной подворотни микрорайона Хатама-Крик, который я собираюсь изучить этим благостным деньком. Когда я (наготове, сжимающий в кармане нож, преодолевающий страх и поглядывающий на отвлёкшегося охранника) всё же сворачиваю в проулок, Пять-Без-Трёх падает на колени и протягивает ко мне тощие шелушащиеся лапы.

Мой палец поглаживает кнопку выброса клинка. При этом я отчего-то рад, что торчок ещё не скрутил хвост под неизбежным передозом.

— О, светлоликий посланник Всемилосердной Когане Но, — бормочет беспалый, и голос его куда твёрже, чем во время прошлой встречи. — Молю тебя смиренно уделить нам всего пару минут своего драгоценного времени… Твоя сила нужна последователям!

— Кому⁈ — только и выдавливаю я, растерянно озираясь.

Совершенно неожиданная просьба Пяти-Без-Трёх застаёт меня врасплох. Спутывает мысли. Но утренний глоток паймы из личных запасов Нискирича всё же сделал меня мягким. Податливым и любопытным…

— О, светлоликий, — часто кивает чу-ха, умудряясь извернуться и прямо из коленопреклонённой позы указать в глубину переулка, — я покажу, покажу! Бояться не нужно, почитаемый! Я скорее вырву собственные глаза, чем причиню тебе хоть какой-то вред!

Он говорит с жаром, который пугает. Но с искренностью, которая интригует.

— Я не смогу дать тебе на дозу, — говорю я, оставаясь на месте. — Даже если бы были лишние деньги, я бы не стал, сисадда?

— Мне не нужно, — он вдруг вскидывается, скаля остатки зубов. — Я чист уже много дней, светлоликий! Это твоя заслуга, да, твоя!