— Корт, сюда! Мы тебя ждали.

Это был Уги. Он уже занял место в первом ряду. Гвирн стоял возле Помоста Кангов спиной к Корту и переговаривался с членами Совета. Корт подошёл к Уги и перебросился с ним парой слов. В голове звенело.

Корт постарался собраться: сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Перед глазами прояснилось. В мир стали возвращаться поблёкшие краски. И тут он увидел её.

Конечно, Юта пришла сюда, ведь она собиралась вынести вопрос на обсуждение. Она смотрела на Корта, но в её глазах не было упрёка. Наоборот, взгляд был виноватым. А когда Корт посмотрел в ответ, её высокие скулы залил лёгкий румянец, заигравший кирпичным оттенком на загорелой коже.

Правая рука нестерпимо зачесалась. Корт посмотрел вниз и увидел на крепко сжатом кулаке следы засыхающей крови. Он поспешно спрятал руку за спину и отвёл взгляд.

— Прошу тишины! С дозволения богов мы начинаем Утегатол! — пророкотал голос Ауслага. Он привёл Корта в чувства. — Корт, ты собрал нас для того, чтобы говорить с народом. Слово за тобой.

Корт постарался отрешиться от личных переживаний и вышел вперёд.

— Прошёл месяц с тех пор, как мы открыли водное хранилище, — без предисловий начал ругат. — Но, несмотря на то, что мы используем этот запас разумно и экономно, вода уходит слишком быстро. На прошлом Утегатоле я обещал вам придумать решение, не прибегая к мерам жёсткой экономии и перераспределения ресурсов. Я долго думал над этим. Рассматривал разные варианты и пришёл к одному выводу. Здесь и сейчас, с тем, что мы имеем, нам не решить наших проблем.

Народ заволновался при этих словах. Вопросы и возгласы негодования посыпались на Корта. Но он лишь поднял руки, призывая к тишине, и продолжил:

— Я размышлял о сути нынешнего кризиса. И понял, что на него можно посмотреть с разных сторон. С одной стороны, это проблема нехватки продовольствия. С другой — перенаселения. Первую проблему — нехватки воды и еды — нам никак не решить, потому что это от нас не зависит. Мы не можем заставить коз размножаться быстрее или давать больше молока. Без удобрений не можем вырастить больше ропса. А также не можем заставить горные источники давать больше воды.

С другой стороны, у проблемы перенаселения есть одно верное решение. И если подумать, мы все его знаем.

Часть народа должна уйти из Утегата, чтобы на новом месте построить новый город. Мы снарядим отряд в дальние горы, туда, где никто не живёт. Я бывал там во время своих скитаний. Там нет поселений поблизости, а значит, все ресурсы будут нашими. Я видел собственными глазами большие поголовья коз. Там даже остались орлы.

Корт остановился, чтобы перевести дыхание, и тут же на него обрушилась лавина вопросов, предложений, ругани и даже, кажется, одобрения. Сложно было разобрать что-то конкретное в этом шуме, разразившемся под сводами Зала Кутх. Но тут раздался голос, который единственный мог возвыситься над всеми и утихомирить народ.

Конечно, Гвирн был здесь, стоял рядом с Советом, как будто был одним из них.

— И это твоё решение, Корт? — прозвучал его насмешливый голос. — Мне кажется, ты как-то неважно всё обдумал. Экономия ресурсов — это реальный план. — На слове «реальный» Гвирн сделал ударение. — То же, что предлагаешь ты… я даже не знаю, как это назвать. Бредом воспалённого воображения? Мне кажется смешным даже говорить о подобном.

Что же касается плана по сбору и перераспределению ресурсов, то за прошедший месяц я не сидел на месте. Мы с единомышленниками уже закончили перепись населения и разработали критерии, по которым будет выделяться продовольствие. А также составили примерный список тех лурдов, которые будут получать еду и воду в первую очередь. Желающие могут ознакомиться с нашим предложением после того, как Корт закончит.

Гвирн довольно улыбался, как будто только что нанёс оппоненту сокрушительный удар. Но ругат не обратил на его выпад никакого внимания.

— Перераспределение ресурсов может быть лишь временной мерой, поскольку она ничего не решает, — спокойно продолжил Корт. — У нас не увеличится ни количество воды, ни еды. Слабые атлурги начнут умирать — старики, женщины и дети.

По моим подсчётам мы потеряем до пятой части населения, если ситуация с приплодом стада и нехваткой воды останется такой же. Если же станет ещё хуже, жизнь всего Утегата окажется под угрозой. То, что я предлагаю, в случае удачи позволит избежать жертв. В крайнем случае мы потеряем не больше людей, чем от голода и жажды при режиме экономии.

Я понимаю, что на первый взгляд это решение может показаться радикальным. Но на самом деле это единственный выход, который реально позволит нам решить проблемы, избежав при этом гибели людей.

— Ну, насчёт этого я не был бы так уверен, — тут же вмешался Гвирн, — ведь многодневный переход по пустыне — это фактически самоубийство. То есть ты просто-напросто предлагаешь собрать часть народа и отправить на верную смерть. Что ж, ты прав, это действительно надёжно решит проблему перенаселения.

— Ты ошибаешься. Ты уверен в неудаче, потому что уже многие столетия никто не совершал таких переходов. Согласен, это будет трудно и опасно. Но это реально. Я говорю, как человек, который провёл в пустыне много месяцев.

Корт снова обратился к народу:

— Такой длительный переход, безусловно, опасен. И скажу вам честно, не все дойдут до конца. Потому пойдут лишь добровольцы. Самые сильные и выносливые. Те, кто готов рисковать и даже пожертвовать собой, чтобы спасти своих родных: свои семьи, своих матерей, сестёр, жён и детей.

Мы — атлурги, и пора вспомнить, что это значит. Когда-то Руг провёл через пустыню первых из народа и научил нас выживать. С тех пор он покровительствует самым сильным и смелым. Он может отнять, но может и даровать жизнь.

А если и этих доводов для вас недостаточно, то я скажу следующее. Я уверен, что боги будут на нашей стороне, и сделаю для этого всё. Отряд добровольцев поведу лично я. В этом случае наши шансы не просто увеличатся, — они станут реальными.

По мере того, как Корт говорил, тон голосов сменялся с недовольного на изумлённый. Тихий шёпот постепенно перерос в грохот рушащейся лавины.

Гвирн пытался что-то возражать, но на этот раз атлурги не затихали при звуках его голоса. Они продолжали бушевать. Спорить и соглашаться не только с Кортом, но и друг с другом. Эхо голосов отражалось от высоких сводов, обрушиваясь вниз, многократно усиленное. Корт с трудом мог расслышать собственные мысли.

Неожиданно вперёд шагнул атлург из толпы. У него было крепкое телосложение, с которым резко контрастировало лицо, застывшее безжизненной маской, и ссутулившиеся плечи. Как будто из него выдернули стержень, и сильное, ещё молодое тело обвисло тряпичной куклой.

Он встал лицом к атлургам и сказал что-то, что за рёвом голосов Корт не расслышал. Мужчина повторил, уже громче. Корт видел, как внезапно и резко его спина выпрямилась, а кулаки крепко сжались. Третий раз атлург крикнул так громко и отчаянно, что наконец привлёк к себе внимание.

— Я пойду с Кортом! — Вот что он кричал.

А когда атлурги немного стихли и повернули к нему лица, повторил ещё несколько раз:

— Я пойду с Кортом. Я пойду с ним.

И вдруг он снова сдулся. Плечи поникли, а голос звучал приглушённо.

— Вы тут обсуждаете, как поступить, чтобы что-то выгадать для себя. Примериваетесь, за кем пойти, чтобы ваш лурд мог отдать поменьше, а получить побольше. Занимаетесь интриганством, строите теории, хорохоритесь друг перед другом. А между тем народ уже начал нести потери.

У меня умерла грудная дочь, потому что у её матери нет молока — ей самой нечего пить. Поэтому я готов стать первым добровольцем. Я лучше сам сгину в песках, чем допущу, чтобы умер еще кто-то из моих родных.

На долгую минуту в Зале воцарилось молчание. Несчастному отцу удалось пристыдить всех, и Корт не был исключением.

— Спасибо, — негромко сказал он спустя некоторое время. — Я с радостью разделю с тобой тяготы пути.