Я приказал дракончику Храбрецу донести губернатора до столицы и высадить в нескольких километрах южнее города, чтобы не подставлять свое брюхо под арбалеты. Ну и заодно он же должен был разведать, как там вообще обстановка.

Когда экс-губернатора и императорского сынка увели, я почесал мою шею, перевязанную бинтами. Сзади ниже затылка у меня все еще имелась глубокая рана, она даже болела и зудела, хотя за счет моей телесной мощи и заживала быстрее, чем у обычного человека.

Но эта рана в любом случае напоминала мне о предательстве моей самой верной воительницы, это причиняло мне душевную боль, которая была больше физической.

— Ладно, — вздохнул я, — Приведите Дар.

Через минуту орки втолкали в мой чертог ящерку. Её не связывали, просто отобрали у неё оружие. Голова у Дар была перевязана, я чуть не убил её, когда скинул кулаком с лестницы.

— Оставьте нас, — приказал я оркам.

Когда мы остались одни, Дар потупила глаза и стала разглядывать мозаичный пол приемного зала ратуши.

— Зачем? — задал я единственный интересовавший меня вопрос.

Дар бросила на меня быстрый взгляд, а потом снова потупила взор.

И промолчала.

— Не хочешь говорить — я прикажу тебя казнить, — отрезал я, — На тебя наложили какие-то чары, что ли? Зачем ты пыталась меня убить?

Ящерка злобно оскалилась, а потом прошипела:

— Никаких чар… Я хотела тебя убить. Верно. Ты погубил многих из моей рассс-сы, злой хозяин! Ты ничем не лучше остальных людей, ты столь же безжалостен.

Вот такой агрессивной я Дар еще не видел ни разу. Я сначала даже не сообразил, о чем она толкует, и лишь через секунду вспомнил, что я вчера и правда пожег с дракона толпу ящеров, которая шла на столицу помогать императору.

— Эти рептилии были врагами, Дар, — напомнил я ящерке, — Я убил их в честном бою. Если бы я этого не сделал — погибло бы много моих парней-орков. А эти ящеры приняли сторону императора, они сражались за собственные оковы и за собственное рабство. Они не достойны твоей жалости.

Я говорил все эти умные и правильные слова, а сам понимал, что тут что-то не так. Дар никогда раньше не отличалась сентиментальностью. С чего она вдруг так разозлилась из-за какой-то тысячи пожженных ящериц? Или у неё взыграли древние инстинкты, призывающие защищать сородичей? Это было вполне возможно. Я только сейчас в полной мере осознал, что Дар — не человек, что она звереныш…

Хотя нет. Тут дело явно было в чем-то другом. В чем-то более глубоком.

Но долго размышлять мне не пришлось, Дар от моих слов настолько рассвирепела, что тут же выдала мне истинную причину своей измены.

— Ты убил дядю! — прошипела Дар, — Убил моего родного дядюшку, еще когда император был твоим другом. Погубил моего родича!

— Что? — а вот теперь я и сам разозлился, я уже даже был готов казнить неверную ящерку, — Да, я убил его, Дар. Но ведь твой дядя издевался над тобой, как и другие ящеры, он тебя обижал, потому что ты была половинчиком. Даже не отрицай этого!

— А я и не отрицаю, — зрачки глаз у Дар сузились и теперь стали совсем змеиными, — Всё так и было. Вот только он всё равно был моим дядей. Родной кровью! А ты его убил. Проткнул ему горло копьем, пронзил его чешшш-шую…

Так. А вот это уже интересно. Откуда Дар вообще узнала, что я убил её дядю? Я сам этого ящерке никогда не говорил, а при моем поединке с дядей присутствовала только Сев…

— Тебе Сев сказала? — спросил я.

Дар не ответила, только бессвязно и злобно зашипела.

— Отвечай на вопрос! — потребовал я, — Или примешь смерть.

— Предпочитаю смерть, — выдохнула Дар, дерзко глядя прямо мне в глаза.

Вот и что с ней делать? Убить? Подвергнуть пыткам? Простить?

— Ладно, в темницу её, — приказал я оркам.

К полудню я уже был в одном из орочьих лагерей, разбитых в густых лесах возле Дым-Горы.

Здесь все было спокойно, разве что орки были на нервах. Моя орда рвалась в бой, стояние на месте тяжело давалось моим свирепым парням. Но время для штурма столицы еще не наступило, если отправиться в поход сейчас — нас сильно потрепают на марше драконьими налетами, а у стен столицы мы просто все поляжем.

Так что оркам придется еще подождать. Главное чтобы они за это время не перепились браги и не перебили друг друга. Обе эти опасности были вполне реальными. Прилетев на Краснопузе в центральный лагерь, я обнаружил, что тут повсюду пьяные, а счет орков, убитых своими же сородичами в драках, шёл уже на десятки.

Этак недолго и вообще без армии остаться. Если зеленорылые будут продолжать в том же духе, то на столицу я пойду в гордом одиночестве.

Я созвал всех вождей на военный совет и без обиняков объявил:

— Мы выступаем в ближайшие дни. Так что никакого больше пьянства. Всю брагу вылить. Если замечу пьяного — лично срублю ему голову. А если один орк еще убьет другого орка — то убийцу я скормлю моему дракону. А на десерт дракону отдам вождя того племени, к которому будет принадлежать виновник драки!

Вожди побухтели на такой приказ, но спорить не решились. Они видели, что я был настроен предельно серьезно.

Управлять Амортс-фортом я оставил самого свирепого из орков, дав ему гигантского дракона Снежка в помощь. Я, естественно, был уверен, что орк с управлением не справится, скорее просто напьется в первый же день, и стражники перережут ему глотку, пока он будет дрыхнуть. Но это было и неважно, я не планировал удерживать Амортс-форт. В принципе он был мне и не нужен. Все будет решаться в столице, это я отлично понимал, а не в Амортс-форте, где осталось всего тысяч тридцать людей, в основном женщин, детей и стариков. Причем, сильно ослабших: я уже убил всех хранителей, кроме одного последнего, так что системные силы медленно, но верно, оставляли людей.

А вот своего ценнейшего заложника — императорского сынка я взял с собой. Этого парня я тут же по прилёту в лагерь отправил под охрану сразу сотни отборных орков. И приказал убить его, если император попытается освободить сынишку. Кроме него, я взял с собой и пятерых драконов, освобожденных в Амортс-форте, и Дар я тоже забрал.

Ящерка упорно молчала и отказывалась сообщить мне, откуда она узнала, что я завалил её дядюшку в учебном бою. Пытать Дар я так и не решился, как и казнить её, но и простить не мог. Теперь я больше не мог ей доверять.

Меня все больше мучила паранойя.

Покончив с военным советом и отпустив вождей племен, я вызвал к себе дракончика Храбреца, который должен был доставить в столицу моего посланца.

— Я всё сделал, герой, — сообщил Храбрец, — Человек с письмом ушёл к императору. А я скорее улетел, не дожидаясь ответа, как ты и приказывал.