Такие невеселые мысли проносились в голове Джана, пока он неуклюже, как тяжелый медведь, бежал в темноте.

Тощая фигурка мальчугана мелькнула впереди и скрылась за углом уродливого дома. Джан ускорился, смачно матюгаясь про себя, отметив краем глаза, как слева чуть позади него легко бежит Стася. Тепло в душе всколыхнулось, грозя затопить нежностью. Но он сосредоточился на выполняемой задаче.

Бежав, казалось, вечность до гребанного угла, он, наконец, достиг его, и, завернув за него, неожиданно с разгона уткнулся в грудь огромного мужлана в накинутой шкуре на плечи, непонятного зверя, но отчаянно вонючего.

Тот стоял на широко расставленных ногах колоссах, уперев руки в бока посередине узкой улочки. И мощное тело Джана даже на скорости не смогло его не то что сбить, а немного поколебать. Выплевывая мерзкие волоски из шкуры, Джан отошел на один шаг назад и задрал голову наверх, чтобы заглянуть в поросячьи глазки мужлана, смотрящего на него невозмутимо сверху вниз. За его спиной маячил тот самый парнишка.

Джан зацепился за него взглядом и, улыбаясь, протянул ему каменюгу

— Держи. — спокойно сказал он.

Мальчишка дернулся было за протянутым камнем, но мужлан вытянул руку, преградив ему дорогу.

— Чего надо? — низкий рокочущий голос, прогремел сверху.

— Ничего. — раздраженно дернул плечом Джан, смотря в упор в глаза мужлана.

— Тогда чего преследуешь?

— Я камень ему помогал нести до того момента, как он ломанулся куда то.

— Так и было? — спросил он теперь паренька, чуть наклонившись к нему корпусом.

Тот лишь мотнул головой в знак согласия и улыбнулся. Мужлан медленно недоверчиво убрал руку, разрешая забрать камень из рук Джана.

— Держи! — спокойно проговорил он ему, улыбнувшись в ответ.

Потом перевел взгляд на мужлана и спросил того.

— Мои люди устали, где можно у вас переночевать?

Тот поглядел на него секунду и, развернувшись, молча, махнул рукой, маня за собой и пошел в развалку по улице, даже не заботясь о том, последовали ли за ним. Все столь же молча, потянулись нестройной шеренгой, чувствуя огромную усталость. По фигу становилось весь окружающий мир, только бы приложить куда — нибудь голову и погрузиться в крепкий сон. Благо идти оказалось недалеко и через пару минут они вошли в невзрачную дверь без какой-либо вывески.

Мужлан сильно толкнул дверь, и та со скрипом открылась, впуская людей внутрь небольшой гостиницы. Он уверенно подошел к высокой стойке на противоположной стороне комнаты, за которой стоял костлявый дед.

Мужлан хмуро кивнул ему головой приветствуя и указывая на новых людей.

— Разместишь их сейчас, а утром накормишь. Я завтра зайду за ними.

Дед лишь кивнул головой в ответ, смотря на пришлых бледными выцветшими глазами. Затем наклонился, исчезнув под стойкой. Оттуда послышалась тихая возня, потом металлический звук и когда дед вновь появился перед людьми, то молча, разложил перед собой на стойке ключи от номеров. Широким жестом руки с открытой ладонью провел над ключами, предлагая им взять их.

Еще через пару минут все разошлись по своим выделенным комнатам, чтобы там с облегчением, не раздеваясь рухнуть в кровати и сразу провалиться в глубокий беспокойный сон.

Раннее утро застало их в тех же самых позах, в каких они рухнули ночью. Вчерашний дед неслышно прошаркал по коридору, забарабанил в каждую дверь, будя постояльцев на завтрак. Где они вскоре собрались, заспанные, всклоченные и плохо соображающие, за большим обшарпанным столом, на котором стоял большой графин с квасом, глубокие тарелки с дымящейся кашей и по толстому ломтю хлеба.

Все не сговариваясь, накинулись на еду, жадно, молча поглощая ее. Лишь приглушив первый голод, стали оглядываться по сторонам, любопытно разглядывая небольшую тесную столовую. Где вразброс стояли столь же обшарпанные деревянные столы, давно не видевшие не только скатерти, но и мокрой тряпки. Вообще, вся гостиница, как и деревня, имела весьма убогий вид, что очень сильно удручало и так немного прибитых новоприбывших.

За соседними столами сидели угрюмые жители, молча пьющие и жующие свои завтраки, не сводящие безразличные взгляды с новеньких.

Странно, но жители не разговаривали между собой от слова совсем. В столовой стояла тишина, если не считать звяканье приборов о тарелки, и шуршание подошв по полу.

— Они такие странные. — нарушил общую тишину за их столом бородач, обнимая одной рукой женщину с ребенком, и оглядывая зал.

— Все странно в последнее время, а здесь просто галимо. — ответил ему парень в капюшоне. — Чувствую какой-то подвох здесь.

— Тебе виднее, у тебя же нюх. — поддержал его Джан.

— Эй. — позвал он деда, который проходил мимо них, унося грязные тарелки с другого стола.

Он остановился, посмотрев на Джана.

— Как нам взять немного еды с собой? — спросил он, думая о Майке с Ритой, которые точно сидят голодные.

Дед что-то промычал и молча, пошел дальше по своим делам.

Джан растерянно взмахнул руками, попытавшись вновь привлечь его внимание.

Безрезультатно.

Тогда он вскочил со своего места и стал догонять его, огибая неудобно поставленные столы, как его схватил за руку парень, сидящий один за столом.

Джан резко остановился, готовый дать отпор наглецу, посмевшего остановить его. Но тот опередил его, сказав…

— Они не могут говорить.

Джан опешил.

— Почему?

— У них вырезаны языки. — просто ответил тот.

— Как это? — охренел Джан, не поверив своим ушам.

— У всех?! — переспросил вездесущий парень в капюшоне, пришедший на помощь Джану, думая, что на него наезжают.

— У всех, конечно. — бросил парень. Потом удивленно обернулся к ним и спросил. — Ребят, вы откуда свалились?

— Собственно, мы только вчера пришли сюда.

— И вас пустили? — еще больше удивился тот.

— Вот этого попробуй не пусти. — засмеялся Джан, указывая на бородача.

— А что тут такого?! — спросил бородач, присоединившись к ним.

— Садитесь. — постучал по скамье парень за своим столом, приглашая их присоединиться. — Дело в том, что в этой местности восьмого сектора существует две секты, враждующие между собой. Одни, вы их уже видели, поклоняются бронематке, “улиточники”, а эти “язычники” пытаются ее уничтожить.

— Какой-то зоопарк доисторических тварей, а не деревня, бля… — матюгнулся бородач сквозь зубы.

Парень в капюшоне сразу же укоризненно посмотрел на него.

— Я не о присутствующих. — тут же исправился тот, обращаясь к нему.

— Виктор. — представился парень, протянув руку. — Приятно поговорить с нормальными челами, а то эти язычники гребанные, лишь языки всем режут, никак не договориться с ними. Только угу, угу, мычат в ответ. Конченные же, улиточники задолбали всех, красть металл, чтобы кормить свою матку, дико плодящуюся червями. — Он опасливо посмотрел по сторонам, ища лишние уши, которые могут подслушать их. И продолжил опять уже громким шепотом.

— Говорят, у них под землей выстраивается огромный железный город с туннелями, тянущимися на многие километры в разные стороны. Вроде они подготавливаются для чьего-то прихода.

Бородач словил странное слово в речи Виктора, слегка поморщился.

— Что значит, всем режут языки?

Парень вскинул на него удивленные глаза.

— Вам разве еще не назначили день инициации? — спросил он.

— Чего? — тут уже парень в капюшоне навострил уши.

— Новоприбывшим вырезают языки на инициализации, после чего вы становитесь жителями деревни.

— Зачем они это делают?

— Хрен его знает? Они же не говорят.

— Тогда откуда ты знаешь про инициализацию?

— Мне уже назначили день. — тяжко проговорил Виктор. И видя молчаливый вопрос на лицах собеседников, пояснил. — Единственный в деревне кто говорит это шаман. Вот он то и встречает всех, кто попадает в деревню, хотя в нее не так то просто войти. Они редко кого пускают. Либо им нужны лишние руки, либо добытчики камней, а некоторым счастливцам достается роль производителей. — парень хитро усмехнулся и подмигнул. — Ну, вы понимаете, о чем я?