Я посмотрела на соседа. Тот развел руками, на лице имея выражение довольной придурковатости, так и говорившей: ну и что ты мне сделаешь?

Я промолчала: убивать соседей в первый день правилами было запрещено. Увы, и во второй тоже. Впрочем, всегда можно было сказать, что он сам выпал из окна. Раз семнадцать подряд.

Я подошла к окну и оценила высоту. Четвертый этаж.

– Жаль… – пробормотала себе под нос и, прикрыв глаза, также решила немного поработать с температурой. Волна ледяного воздуха пронеслась по комнате, опаляя кожу.

– Эй! – Недовольный вопль дракона принес умиротворение в мою душу. – Персоналу нельзя применять в пределах академии никаких чар.

Я пожала плечами, давая соседу самому сделать правильный вывод, но он отчаянно не желал думать.

– Я на тебя жалобу подам… И на пренебрежительное отношение тоже… Да кто ты вообще такая? – не выдержал дракон, поднимаясь на ноги и опуская мне размашистую пятерню на плечо.

Я медленно, давая ему шанс отступить, выдохнула и резко развернулась, сбрасывая руку и заглядывая ему в глаза.

– Это первый и последний раз, когда ты меня тронул и твоя рука не отсохла, – мрачно предупредила я. Смотревший в мои глаза сосед отшатнулся, непроизвольно спрятав чересчур наглую конечность за спину. Я не угрожала – и он это понял. Я просто сообщала, как факт, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет. И дракон проникся.

– Ты не уборщица, – наконец проговорил он, и я кивнула, подтверждая его опасения. – Но ты девушка, – осторожно заметил сосед, и я опять же спорить не стала. – Что ты здесь забыла?

– Пока, судя по всему, экспонат в анатомический музей, – хмыкнула я и представилась: – Киртана Таяни, с этого дня зачислена в вашу академию, выпускной курс. Ведьма. Прошу не любить, не жаловать и вообще делать вид, что мы незнакомы.

Сосед выругался. Не так виртуозно, как это делали в трущобах ночью, когда вышедшие на промысел обитатели городского дна встречали моих коллег, но тоже очень даже достойно. Я не удержалась и три раза хлопнула, давая понять, что широту словарного запаса оценила. Дракон неожиданно смутился, и я отвернулась, чтобы не смущать его еще сильнее. Вот такая я хорошая. Иногда. Редко. В исключительных случаях.

– Шакрат АльКинет. Как дядя, но не дядя, – зачем-то пояснил дракон. Не дождавшись от меня никакой реакции, кроме утвердительного кивка, Шакрат отчего усмехнулся и заметил: – Ты точно не отсюда.

– Я ведьма, – напомнила я. – В Марголине ведьм нет.

– Ты есть.

– Я – по приглашению.

– Ага, дядиному, – ехидно заметил парень.

– Знать не знаю твоего дядю, – отчеканила я, выпрямляясь и оглядывая деяния рук своих. Та часть комнаты, что должна была стать моей, перестала напоминать склад ненужного барахла.

– Ничего, – Шакрат оказался рядом, хотел было похлопать меня по плечу, но вовремя вспомнил о предостережении и убрал руки за спину. От греха подальше. – Главное – дядя тебя знает. И раз ты тут – значит опасности ни для кого не представляешь.

И он таки похлопал меня по плечу. Нахально, нагло, не ожидая ответа.

Я тоже не ожидала. Того, что действие усыхающего проклятия будет таким незначительным. Впрочем, Шакрату, чтобы отшатнуться от меня, хватило и пострадавшего ногтя, по которому зазмеилось перешедшее с меня на него проклятие. Само. Без моего активного вмешательства.

– Что ты сделала?.. – срывающимся голосом вопросил дракон, нахмурился, потеряв всякий намек на веселость, попытался что-то наколдовать, но… сделал только хуже. Ощутившее прилив сил проклятие начало разрастаться. Дошло до второй фаланги и сникло.

– Что это?..

– Простейшее усыхающее, – пожала плечами, хоть простейшим оно не являлось. Но зачем дракону знать такие подробности. – Двенадцать часов без магии – и твой драконий иммунитет его поборет. Увы.

– Увы?! – возопил Шакрат, определенно приободрившийся от моих откровений.

– Увы, – кивнула я. – Результат – затрат не стоит. Придется корректировать.

– Ведьма, – сквозь зубы выдал сосед, видимо, наконец-то в полной мере осознав, кого к нему подселили.

– И не скрывала, – я пожала плечами и приступила к разбору сумки.

Дракон, который каким-то чудом удержался от ответной гадости, вылетел из комнаты. Я хмыкнула: кажется, это не я пойду жаловаться коменданту и просить себя отселить. Великолепно.

– Тут, выбирайся.

Сосед вернулся ближе к ночи и, не здороваясь, завалился спать. Вид, правда, он имел потрепанный, будто ходил не на простую прогулку проветрить мозги, а успел получить настоящую головомойку. Да и взгляд, каким Шакрат меня удостоил, прежде чем рухнуть на постель лицом вниз… Такой горячей любви мне давно не доводилось ощущать.

– Все веселее и веселее, – усмехнулась я, поглаживая свернувшегося клубком на моей кровати кота. Тут лениво приоткрыл один глаз, зевнул, и посчитал ниже своего достоинства отвлекаться на такие мелочи, как разговоры с двуногими.

– Пойду прогуляюсь, – шепнула я хвостатому соне, тихо поднимаясь со своей постели и аккуратно – я все же не хотела лишний раз доставлять неудобства соседу – притворила за собой дверь. Заблаговременно смазанные петли не скрипнули, и я с удовлетворением отметила, что не зря поругалась с комендантом после ухода соседа.

Коридор общежития был непривычно пуст и тих. В Кроудгорде, напротив, именно с наступлением вечера все оживало. Ученицы выглядывали из комнат и мелкими перебежками отправлялись по своим делам: кто на кладбище цветы собирать, кто зелье мешать, а кто и на свидание. Последних, если попадутся, ждало самое строгое наказание, как тех, кто тратил бесценное время на глупости. Впрочем, почти все ночные гулены уже были замужем. Правда, из Кроудгорда им пришлось уехать: слишком опасно жить в городе, где каждый пятый зельевар, каждый четвертый – ядодел, а каждый третий – вообще ведьма.

Я усмехнулась. Кроудгорд – лучший город для того, чтобы случайно умереть. Не от зелья, так от проклятия, не от проклятия, так от призванной детьми пакости… Вариантов было много, потому местные умирали только от старости: никого, кто бы не закончил ученичество с оценкой ниже «удовлетворительно», в городе не было. Не считая, конечно, детей. Но дети – ответственность родителей.

Я вдохнула ночной сухой воздух Алентара и улыбнулась. Несмотря на жару последних летних деньков, здесь она переносилась куда легче, чем в болотистом поселении темных ведьм. Да и моя вечная аллергия, кажется, прошла. Всего-то и нужно было уехать из окруженного ядовитыми растениями города, оставить тетушку одну и…

Я сжала пальцы в кулак, пережидая приступ преступной жалости к себе. Нет уж, толку от этого не будет никакого. Подняла руку, чуть оттянула рукав, обнажая шесть браслетов, что сковывали запястье, с облегчением отметила, что заряд у всех почти полон. Что ж, какое-то время за свой рассудок можно было не беспокоиться.

Я усмехнулась, вспоминая, как дрогнуло лицо Верховной, когда я согласилась на задание, и поняла: рассудок мой помутился раньше. Гораздо раньше. И я даже знала когда. В день, когда счастливая от выполнения крупного заказа мама, поцеловав меня на прощание, ушла отдать полную зелий корзинку заказчику.

До господина Фрее она так и не успела дойти. И кроме трагического известия на нас с тетушкой обрушились еще и слуги обманутого покупателя, требовавшие возврата либо уплаченного аванса – полностью ушедшего на ингредиенты, либо обещанных зелий. В двойном размере. За нанесенный моральный ущерб личной жизни старосты.

Той же ночью, не дожидаясь, когда за нами придется уже инквизиция, в которую господин Фрее обещал донести, мы с тетей отправились в Кроудгорд. Единственное место, где темных ведьм не преследовали и не осуждали за не слишком законную практику. Здесь скорее осуждалось обратное – нежелание вставать на путь ядодела или практиковать проклятия и призывы, а также контракты с теми, о ком лучше было вслух не говорить. О них и не говорили, что не мешало уже трем ведьмам из моего выпуска иметь подобный контракт. Мне же пока хватало собственной силы и… ненависти.