– А для всех? – рыкнул градоправитель.

Серхио и Амадо переглянулись. Они-то отлично знали, о чем речь идет, и Вальдес взял на себя разъяснения.

– Тан Кампос, «Взгляд из бездны» проклятие, которое можно регулировать. Если максимально вложенная в него сила заставит человека достаточно мучительно умереть… и спасти не успеют, это больно, но очень быстро, то минимальный уровень, который обнаружил Хавьер, заставит вас просто поболеть. Может, дней десять. Тошнота, головокружение, кошмары, обмороки… обязанности свои вы выполнять не сможете. Наверное.

– Смогу, – огрызнулся градоправитель.

– Упав в обморок прямо перед королем? Через десять дней все бы развеялось.

– Или нет? – Амадо настороженно приглядывался к чему-то. Кофе? Сахар? – Карраско, кинь определение на яды. Сможешь?

Хавьер недобро сверкнул на следователя глазами, но послушался. Некроманты и такое могут, яд ведь причина смерти, считай, их поле.

Сахарница тоже засветилась зеленоватым.

– И что там хорошего?

– Водоросль.

– Че-го?

– То-го, – передразнил Риалона некромант. – Есть такая, если рыба или моллюск ее сожрет, станет… нехорошим для человека.

– А человек?

– Не умрет. Но заболеет[6].

– Для верности?

– Да, наверное, – прикинул Хавьер. – Проклятие активизируется, когда человек пьет из этой чашки… этих чашек. Плюс водоросли… ты их как почуял?

Амадо пожал плечами.

– Мне показалось, что оттенок у сахара не такой. Но я думал – показалось.

– Хорошее у тебя зрение, – проворчал Вальдес.

Амадо пожал плечами.

– Не жалуюсь.

После того, как он побывал в плену, тогда, на грани жизни и смерти, что-то в нем все же поменялось. Чувствительность, что ли, появилась обостренная? Сам иногда не мог ответить. Но к примеру, когда Альба на ужине у знакомых отравилась рыбой, Амадо и сам ее не ел, и Альбу отговаривал. Вот не нравилась она ему. Хотя рыбу-меч не каждый день попробуешь, и даже не каждый год.

И с другими продуктами так иногда получалось.

Вот и сейчас он смотрел на кристаллики сахара и знал, что ему этого НЕ ХОЧЕТСЯ! Совершенно. Никак.

Только если привяжут и силком накормят.

Тан Кампос уселся за стол и обхватил голову руками.

– И что мы имеем? Кого-то, кто прошел в мой кабинет, наложил заклинание на чашки…

– Нет, – отрезал Хавьер.

– Нет?

– Мэрия обвешана талисманами и сигналками. Применение здесь некромантии заставит насторожиться всех храмовников в радиусе мили. Так что чашки взяли, вынесли, заменив на другие, подсыпали вам яд и ушли. И были они здесь минимум два раза.

– Почему?

– Потому что, тан Кампос, ваши чашки сначала надо было увидеть и подобрать такие же.

– Мои – уникальны. Я их лично заказывал у Габриэля Маркоса Гомеса.

– Адрес, пожалуйста. – Амадо уже приготовил блокнот. – А еще – кто убирает в кабинете, у кого есть ключи, кто был у вас в последние несколько дней…

– Издеваешься?

– Тан Кампос, убить вас не хотели. А вот вывести из строя – с гарантией.

– Хотя и странно, но согласен, – кивнул Хавьер.

– Странно?

– Наложили бы «Взгляд» третьего уровня… и яда не надо. С гарантией бы свалился.

– Карраско, третий уровень почуять легче. Сам подумай, те же сигналки.

Хавьер сверкнул глазами на Амадо, но промолчал. Зато не удержался Серхио.

– А яд?

– То же самое. Лечить бы стали, мигом бы обнаружили. А вот эту дрянь… это и рыбки можно неудачно покушать. Стечение обстоятельств – вот и все. Но дней десять, а то и больше вы, тан Кампос, были бы недееспособны.

– Осталось понять, кому и зачем это нужно, – вздохнул мэр. – Я так, навскидку вижу два варианта. Либо кто-то хочет занять мое место… я попадаю в больницу, а кто-то перехватывает вожжи и как следует прогибается перед королем. А потом и на мое место лезет.

– Хороший вариант, я тоже о нем подумал, – согласился Амадо. – А второй?

– Хуже. Должно случиться что-то такое, чему я бы помешал, а кто-то другой не станет. А спишут потом на меня.

– Могут даже не списывать, – отмахнулся Амадо. – Но да, согласен. Или в плюс, или в минус. Или кто-то хочет вас подсидеть, или кто-то хочет крупно напакостить. Осталось выяснить, что именно…

Хавьер кашлянул.

– Да? – повернулся к нему Амадо.

– Знаю, – некромант впервые выглядел смущенным. – Понимаю, что глупости. Но… вот у меня полное ощущение, что проклятие на ту женщину в больнице – и на эти чашки накладывал один и тот же человек. Некромант. И тоже… мне кажется, что через артефакт. Доказательств у меня нет, кроме чутья, но вот ощущение – такое.

Амадо с ним спорить и не подумал.

– Отец говорил, что Карраско отлично учат.

Правда, потом добавлял: хоть и сволочи. Но вторую часть высказывания Амадо просто опустил в интересах дела. Хавьер поднял брови.

– Он это признал?

– Он же учился у старого Карраско… чего удивительного? Друга надо уважать, а врага тем более.

Хавьер кивнул. Ладно-ладно, он был в курсе той старой истории. Тетка Сарита рассказала. Когда узнала, что он смог устроиться в столицу, сама, лично, приехала к нему и рассказала. И про мужа, и про его дела, и про Риалона. Работать-то Хавьеру предстояло под его началом.

Нельзя сказать, что это добавило молодому Карраско симпатии к Эрнесто. Больше всех мы не любим тех, перед кем провинились. Но…

Было ведь! И слов из песни не выкинешь.

– Оставим историю в стороне, – вмешался Вальдес. – А нечего тут припоминать друг другу… работать надо!.. Вы мне сейчас хотите сказать, что Веласкесы и это – связаны?

Хавьер пожал плечами.

– Хочу. Говорю.

– Кто такие эти Веласкесы? – сдвинул брови тан Кампос.

Амадо замер.

Помотал головой, словно пьяная лошадь.

– Кто такие Веласкесы, кто такие…

Хавьер открыл было рот, но получил от Серхио «добрый» взгляд – и закрыл рот обратно. Мэр тоже промолчал. Разницу между идиотизмом – и осенившей человека идеей… может, и безумной, но вполне рабочей, он понимал. Управленец же…

Амадо тряхнул головой.

– Тан Вальдес, тан Кампос, а правда? Кто такие Веласкесы?

– Купец…

– Да нет же… я пообщался с матерью Вирджинии Веласкес. Она странная… неправильная, если хотите. Кто она? Откуда? Кто отец Вирджинии?

Серхио хмыкнул.

– Слушай, а вопрос правильный. Я его как-то не задавал, не пришлось к делу. Но и правда?

– Я видел детей Вирджинии. Я видел ее саму. Я видел ее мать. Они не похожи. Мать не такая, значит, и дочь и внуки пошли в отца. И они красивые. Моряк? Может быть, но как-то мне странно, – продолжил свою мысль Амадо. – Карраско, ты сможешь?

– Взять кровь у Вирджинии и ее детей? Могу. И что ты хочешь?

– Воззвать к духам родных. И посмотреть, кто отзовется.

Пусть Амадо и не был некромантом, но теорию он знал на «отлично».

Хавьер задумался.

– Если отец Вирджинии умер давно, он может не прийти. Лет за десять я ручаюсь, но вряд ли больше.

– Вот как хочешь, но у меня есть подозрение, что там нечисто, – вздохнул Амадо. – Попробуешь?

– Попробую. Сегодня же ночью.

Амадо кивнул.

– Вот и отлично. Дальше будем думать, когда что-то прояснится. А я пока схожу к сеньору Гомесу, узнаю, кому он делал чашки.

Хавьер подумал пару минут, потом снял с шеи кулон на серебряной цепочке. Обсидиановый кристалл в форме лезвия меча, оправленный в серебро так, что получался небольшой клинок, маслянисто поблескивал.

– Тан Кампос, я хочу, чтобы вы сейчас уделили мне около часа времени.

– Час времени?

– Да. Я сейчас настрою кулон на вас. Мы не знаем, кому можно доверять, но клинок подаст сигнал опасности. Будет покалывать, если рядом окажется обработанный некромантом предмет или какая-то пища, вода…

Тан Кампос кивнул.

– Согласен. Это надо.

– Вот и отлично, – согласился Вальдес. – А я, пожалуй, схожу к Наталии. Поговорю с ней как давний приятель…