Как это описать?
Когда на тебя обрушивается бушующая стихия? Когда рядом с тобой умирают твои близкие… те, кого ты привык видеть рядом.
Когда ты перестаешь чувствовать ЕЁ.
Владычицу Синэри Ярадан.
Как рассказать о боли, о страхе, о кошмарном чувстве полного одиночества – для того, кто привык всегда – ВСЕГДА! – ощущать за плечом ее присутствие, ее дыхание, ее силу? И в единый миг ты лишаешься всего, и стоишь один, совсем один…
Пятнадцать лет тому назад, да.
Когда демонесса была изгнана из мира, те, кто был с ней тесно связан, конечно, погиб. Как выжить существу, у которого остался лишь огрызок души?
Никак.
Но были ведь и другие.
Были маги. Были дети, не сотворенные, а рожденные, были те, кто еще не удостоился чести слиться с Богиней.
Нельзя сказать, что их было много. Что их число увеличилось за прошедшие годы. Нет, оно скорее уменьшилось.
Кровь смешивалась с человеческой кровью, и рождались почти что люди. Они все дальше и дальше уходили от Богини, все больше приближались к обычным… к тем, кто не умел плавать, кто не ощущал морскую глубину как часть себя, кто не сливался с Богиней в экстазе единения.
Ладно-ладно, из выживших не сливался никто.
Но КАК это бывает – они знали. Видели. И сила Синэри задевала их, хотя и самым краешком.
А на что готов наркоман, чтобы получить дозу?
На всё.
Убить, украсть, кого-то уничтожить…
Кого-то? Если речь идет об обычном человеческом стаде – так что же? Плевать на них шесть раз! Хоть сто тысяч погибнет, но Богиня сможет вернуться! И это будет так чудесно, так восхитительно, так правильно и нужно, что ее паства не остановится ни перед чем.
Под сводами пещеры продолжают звучать молитвы. Пусть Богиня пока не может их услышать, но так получается, что обстоятельства складываются в их пользу.
Скоро, очень скоро у мединцев появится шанс.
А вот этот разговор состоялся уже после богослужения.
Мужчина и женщина.
И разговаривают… вы представьте – не о любви! О чем-то другом. Хотя женщина явно смотрит… ей нравится этот мужчина. А вот его глаза холодны и равнодушны. Мединцы вообще не умеют любить.
– Ты разговаривала с ней?
– Нет еще, брат Эро.
– Ты меня разочаровываешь, Дари.
– Я исправлюсь. Клянусь!
– У нас не так много времени, сестра. Поторопись.
– Я клянусь. В ближайшие же дни…
– Помни. Возвращение Владычицы зависит и от тебя. И наше будущее – тоже.
Мужчина уходит, а девушка остается стоять, глядя в стену.
Наше. Будущее…
Наше.
Ах, если бы действительно – наше…
* * *
– Тяните! ТЯНИТЕ ЖЕ!!!
Рыжеволосая девушка лет шестнадцати на вид задорно подпрыгивала на палубе, глядя на матросов, которые вытягивали сеть. Что ж не побаловать пассажиров свежей рыбкой? К обеду или к ужину, смотря как получится.
Матросы добродушно улыбались.
Пассажирку эту они преотлично изучили за три недели, ну, интересно девушке – она и лезет! И пусть ее! Под руку не подворачивается, капитану не ябедничает на случайно сорвавшееся словечко, да и приятно, когда на тебя так смотрят! Словно ты фокусник и достаешь не сеть из воды – рутинное и обыденное занятие, а кролика из цилиндра. И вот-вот…
К чести матросов, никаких сексуальных побуждений у них девушка не вызывала. И не потому, что была слишком молода. Все нужные округлости и выпуклости у нее присутствовали. И возраст уже был такой, когда можно и помечтать, и попробовать… закон не возразит.
Но вот вела себя ритана так, что не воспринималась как объект интереса. Не получалось за ней ухаживать – и хоть ты тресни! Младшая сестренка, подруга, но не возлюбленная.
Слишком уж она яркая, живая, непосредственная… как-то у нее это получалось. Непонятно как, но если ее старшую сестру провожали похотливыми взглядами (нет-нет, ничего такого, поймите правильно, месяц без женщины – и козу пожелаешь), то на долю девушки доставались в основном покровительственные. А ведь и разница в возрасте там невелика. Год, может, два…
Дождаться сети не удалось, идиллию разорвал высокий тонкий голос:
– Ритана Ксарес, вы ведете себя неподобающе.
Феола сморщила нос, обернулась на говорящую.
– Да, ритана Долорес.
А что ей еще ответишь? Если сейчас огрызнешься, так она же на два часа заведется, хуже всякой зуделки. А если согласиться со всем и сразу – пятнадцать минут нудятины – и счастье! Тебя оставят в покое. Феола Амадина Ксарес уже проверила это на своем личном опыте.
Скучно, скучно, скучно!!!
Главный минус морского путешествия на небольшом корабле – это скука! И заняться-то и правда нечем! Вот подумайте сами!
Это – корабль.
Не слишком большой, библиотеки на нем нет. Модной синематики – тоже.
Чем заниматься во время путешествия? А тут уж кто чем.
Вот ритана Долорес преотлично вышивает, за двадцать шесть дней плавания она целый покров вышила. На алтарь. Потом подарит в храме, и ей, безусловно, спишется самый ее страшный грех – занудство.
Алисия Катарина вышивает и читает любовные романы. А если уж совсем честно, Феола видела у нее книжку с картинками. Такими, неприличными. Даже пролистала, но не поняла, зачем так заплетаться руками и ногами. Можно же не распутаться? И почему у всех на картинках открытые рты? Орут от счастья?
Хотя с точки зрения анатомии… и чего она там не видела? В той анатомии? Ничем, вот как хотите – ничем мужчины на картинках от других голых мужчин не отличались. Разве что зверски глупым выражением лица. Наверное, автор книжки считал его очень заманчивым. А Феола такое видела… когда одного мужчину при ней оса ужалила. Пониже поясницы. Просто копия…
Ладно. Пусть Алисия читает. У нее все равно одни парни на уме. Восемнадцать лет, взрослая, понимаете ли… а вот Феола для нее теперь малявка! Рыбу ей, что ли, в туфельки подсунуть?
Феоле было откровенно скучно.
Все книги, которые были взяты с собой, были прочитаны, даже рунный справочник изучен, а руны она тренировалась писать по два часа в день, хотя та же ритана Долорес прилежно жужжала над ухом.
Недостойно! Не подобает! Руки в чернилах! На лице заумное выражение. И вообще – девушке вредно читать! У нее от этого морщины появляются.
Ага, а еще она думать начинает. Вот где беда-то получается! Нет бы уши всласть под лапшу подставлять, а она размышляет, сопоставляет, какую-то логику ищет… зачем женщине логика? Ей надо молиться, детей рожать и ту книжку, с неприличными картинками. И все. Ну, может, еще одну книжку. По домоводству.
Когда почтенная ритана Долорес была молода, лет этак сорок-пятьдесят назад, девочек в «хороших семьях» воспитывали именно так.
И не сильно интересовались, что об этом думают сами девочки. Возвращаясь выше – зачем им еще и думать? Молиться, вышивать и растить детей. И хватит.
Почтенная сопровождающая умела это преотлично. Кстати, и деньги именно так зарабатывала.
Девушке из хорошей семьи нельзя путешествовать в одиночку. Ей нужно сопровождение. Или – им нужно. Алисии и Феоле.
Вот она и сопровождала.
Из Колоний в метрополию, потом обратно с кем-нибудь поедет. На корабле почтенная ритана чувствовала себя великолепно, морской болезнью ничуточки не страдала, а девушек блюла неусыпно. Куда там морскому дракону, у него, по слухам, всего какая-то паршивая тысяча глаз, а тут, по мнению Феолы, и глаз тысяча, и ушей, и носов, и вообще… какая-то она вездесущая. И всепроникающая.
Может, нечисть?
Феола незаметно коснулась обсидианового браслета на левой руке. Глупость, конечно. Но была бы нечисть – браслет похолодел бы. А он приятно теплый, глубоко наплевав на то, что вулканическое стекло очень плохо нагревается от человеческих рук. Особенно вот так, в браслете, не имея постоянного соприкосновения с кожей[2].
