Это его игровое поле. Она не сможет незаметно проследить за ним, не сможет собрать сведения, а вот Анхель, если что, она даже не сомневалась – подстроит ей несчастный случай и будет громче всех рыдать на похоронах.
Так не пойдет.
Тереса? Нет, здесь и она не помощница, равно как и Мерседес.
Тан Ортис?
Будем честны, если он что-то и знает про Толедо, то лишь верхушку. Знай он нечто по-настоящему страшное для этого гада, давно бы уже обнародовал, у него это на лице написано.
Так что поговорить с ним можно, но этого будет мало.
Откуда еще можно взять информацию? Найти кого-то и нанять?
Хм… а зачем? Есть такое место, в которое стекаются все сведения. И называется оно – полиция. Надо просто найти подходящего человека, приглядеться – и попросить. А может, и просить не придется. Такие, как Анхель, не смогут жить без нарушения законов. Вот просто – никак. Значит, Феола просто способствует торжеству правосудия.
Только пораньше.
Можно попробовать? Вполне. Дело за малым – осталось найти подходящего полицейского. Кстати, стоит расспросить Мерседес. Ее же должны были допрашивать? Вот, с чего-то надо начинать.
Убить Анхеля?
Феола не задумалась бы. Но пока… пока вроде особо и не за что.
Да, он дружит с братом. Да, он ухаживает за сестрой. Но… и что? Физического вреда он не наносит ни одному, ни второй. Душевных ран не причиняет. А потому и убивать его пока не за что.
Ладно. Пока попробуем через полицию, а убить никогда не поздно. И Феола принялась обдумывать свой план.
* * *
С утра Мерседес отправилась к ювелиру.
И доехала бы она до лавки сеньора Агирре, и предложила бы жемчуг ему, и было бы все гладко и ладно, но… мобили!
Кто не понимает – вся техника подчиняется не законам физики. Вот уж нет!
И даже не законам магии.
Она подчиняется общемировым законам подлости и вредности.
Она решительно ломается в неподходящий момент, она устраивает катастрофы, она летит, когда не надо, и ползет, когда надо лететь. У нее судьба такая. Она создана изводить людей.
Мерседес это ощутила на своем опыте, когда заглох мобиль.
Да, вот так. Прямо посреди улицы.
А в мобиле водитель, она и охранник. И что делать?
Водитель, кстати, является и вторым охранником, и встает выбор. Или Мерседес сейчас остается в мобиле, пока его будут чинить, или покидает мобиль и с одним охранником идет дальше. Благо тут улицы широкие, светлые, белый день на дворе, то есть утро, да и до лавки ювелира – один квартал.
И чего тут идти?
Это она охране и предложила.
Мужчины переглянулись и согласились. Действительно, не трущобы какие и не прибрежный квартал. Здесь можно не опасаться.
Мерседес и не переживала, спокойно шла, когда…
Вот так и бывает в жизни. Ты идешь, человек идет, а потом она ка-ак берет, да ка-ак сталкивает! И лбом по лбу! Чтобы точно увидели.
И прониклись заодно.
Тан Мальдонадо решил наведаться в ювелирный квартал, сам не зная для чего.
Может, зайти к мастеру Агирре. Может, прогуляться.
Может… да и сам бы он на этот вопрос не ответил. И почему вчера рано лег, и почему сегодня рано встал – тоже. Растревожил его душу вчерашний разговор. И сыщик этот…
И Пенья туда же!
Вот как хотите, а на душе у мужчины было решительно неспокойно. Потому и на девушку он не сразу отреагировал, хотя в обычном состоянии успел бы увернуться, и еще даму подхватить…
Не успел.
Искры из глаз, конечно, у него не посыпались. Но налетела Мерседес на него очень сильно. Аж дух выбило.
– Ух, – сказал Херардо Диас, едва не складываясь вдвое.
– Ой, – сказала Мерседес. Тан оказался очень плотным. Оно и неудивительно, эпатаж требует хорошей физической формы. Поди, покачайся на фонаре, если у тебя мышцы, как сопли! Да и дуэли случаются, и много еще чего… поддержал девушку он автоматически. И Мерседес оказалась плотно прижата к белой шелковой рубашке.
– П-простите, – пискнула она.
– Ни за что, – машинально отозвался Мальдонадо. И только спустя несколько секунд пригляделся. И – сменил гнев на милость. Мгновенно, решительно и бесповоротно.
На него смотрела… камея.
Или гемма.
Или…
Такие профили надо на монетах изображать и на медалях. Тогда люди их точно тратить не будут. А то возьмешь в руки реал, а там такая харя… так и хочется его пропить побыстрее. Еще и плюнуть сверху. А на Мерседес так бы и смотрел.
– Сеньорита, вы в порядке? – наконец-то вмешался сопровождающий.
Мальдонадо поднял брови.
– Сеньорита?
– Мерседес Вирджиния Веласкес, – еще тише пискнула Мерседес.
Мужчина был выше ее на полголовы, и такой… смущающий. Ей даже с мальчиками обниматься до сих пор не приходилось. А тут…
– Тан Херардо Диас Мальдонадо, к вашим услугам, сеньорита, – приосанился Херардо.
– Я… – окончательно засмущалась Мерседес. – Простите…
Охранник пока держался рядом, но ничего не предпринимал. А зачем?
Мальдонадо в столице личность известная, но юным девушкам от него ничего не грозит. Вот уж этого не было.
Голым на дереве – было. Эпатажа – хоть лопатой отгребай, пренебрежения к морали и нравственности тоже, и наплевательское отношение к законам.
Но в одном он был непреклонен.
С женщинами – только по добровольному согласию. И только с совершеннолетними. Максимум, что грозило Мерседес – это пара любезных слов, а потом разойдутся в разные стороны.
Так думал охранник. И решительно ошибался.
Речь пошла не о любви. Художник увидел потрясающую натурщицу. И отпустить такое чудо? Когда оно тебе само в руки падает? При всем эпатаже, Мальдонадо был талантлив, а потому…
– Сеньорита, это мне впору умолять о прощении. Хотите на колени встану?
– Нет! – едва не вскрикнула Мерседес.
– Тогда как мне заслужить ваше милосердие? Скажите, вы любите кофе?
– Да…
– Давайте я угощу вас кофе. И безе? Здесь рядом есть совершенно замечательное кафе, мы посидим буквально пятнадцать минут, но я буду знать, что прощен. И вы меня на целый день осчастливите.
Что могла ответить на это Мерседес, которую жизнь совершенно не готовила к таким резким поворотам?
Да только одно.
– Хорошо, тан….
– Вы позволите предложить вам руку? – Херардо Диас согнул локоть, предлагая девушке опереться. И отметил, что руки у нее тоже красивые. Классическая форма кисти, тонкие длинные пальцы, овальные ногти, точеные запястья.
Мерседес не миниатюрная, это другой тип красоты. Но такой притягательный…
– Вы предпочитаете просто безе? Между прочим, у них восхитительно готовят взбитые сливки. Просто невероятно вкусно. Стыдно признаться, но я их обожаю.
– Я тоже, – созналась Мерседес, которой регулярно доставалось за пристрастие к сладкому. А какое тут может быть удовольствие, когда тебе бубнят в ухо: растолстеешь, станешь, как колода, будешь выглядеть, как бочка с салом… Вирджиния была достаточно тонкокостной, не в мать пошла. И пилила Мерседес регулярно, даже не понимая, насколько больно делает своему ребенку. Неужели нельзя было сказать – я тебя буду любить, даже если ты растолстеешь? Но нет. Это Вирджинии и в голову не приходило. – Просто я толстая.
– ВЫ?!
Если бы на голову Мальдонадо полено упало, он бы и тогда так не возмутился. Мерседес хлопнула ресницами. Да, она… и что?
– Вы великолепны! И вам нельзя худеть! Вы нарушите все пропорции и будете выглядеть ужасно! – вознегодовал художник. – Я не знаю, кто говорит вам эти глупости, но во имя искусства – не слушайте бездаря!
Мерседес невольно улыбнулась.
– Тогда я согласна на взбитые сливки, тан Мальдонадо.
– Вот и прекрасно.
Охранник только плечами пожал. Ладно, пока ничего страшного не происходит. Все в порядке.
* * *
Мэр Римата, тан Кампос, не любил собирать совещания.
Вот зачем оно надо?
Приходят все, собираются, отрываются от важных дел, сидят, казенные кресла протирают. Лучше он сам, лично, зайдет к каждому. Тут же как?
