На рифах и на плавающих деревянных щепках они ищут морских уточек, из-за формы и цвета прозванных в народе «пальцами негра». Шнагла добывают и едят крабов, морских раков, ракушки, устриц, каракатиц, съедобных улиток, осьминогов, морских ежей. Стараясь разнообразить свой рацион, я тех местах, где, иногда идет дождь, они выращивают немного ячменя и кукурузы: высевают несколько горстей зерна и уходят, а урожай собирают лишь когда снова оказываются в этой местности. Шнагла разводят в небольших количествах коз и верблюдов и водят их за собой.

В Мавритании поезда и автобусы до сих пор не заменили верблюдов, а небоскребы не вытеснили палатки: время и расстояния задерживают материальное и духовное развитие страны. В таких районах, как Адрар и Восточный Ход, сумела сохраниться высокая культура ученых-мавров; в этих местах веет былым величием Альморавидов.

Историк ал-Бакри в своем «Описании Северной Африки» рассказывает о древней крепости Азуги, построенной в большой пальмовой роще в Мавританском Адрaрe. По его словам, она была подлинной столицей альморавидских султанов до завоевания ими Марокко и Испании. На ее долю выпал, очевидно, лишь кратковременный блеск, ибо с конца XII в. она уже не упоминается в исторических хрониках. Главными городами Адрара называют Уаддан и Шингетти.

Благодаря сведениям, полученным от специалиста по первобытной истории и археолога Раймона Мони, который исследовал эту местность в 1953 г., мне удалось обнаружить неподалеку от пышной и богатой источниками пальмовой рощи, в 15 км к северо-западу от Атара, развалины. Здесь и находилась альморавидская крепость. Для этой поездки по труднопроходимой местности (как и для последующих поездок по Адрару) командующий округом предоставил в мое распоряжение машину с высокой проходимостью и унтер-офицера, уроженца этих мест. Ему были знакомы здесь все закоулки и обитатели палаток. Он стал для меня товарищем, проводником, шофером, переводчиком и преданным информатором. Перед тем как нам расстаться, он угостил меня чаем в своем скромном жилище и преподнес сувенир — расшитый мешочек из слегка окрашенной верблюжьей кожи, предназначавшийся для хранения чайных принадлежностей в пути. Я знал, что это был самый красивый и дорогой предмет из его вещей, но, чтобы не обидеть щедрого и гостеприимного хозяина, принял подарок и был тронут до глубины души.

По караванной трапе в Азуги не добраться, разве что сделав крюк через Фум-Шар, где, кстати, можно попробовать великолепные дыни, выросшие на земле Сахары. Дети угостят вас ими прямо в саду, лишь бы вы прокатили их на машине! Нам повстречались десятки почти голых ребятишек с ранцами через плечо наподобие берберской сумы, пешком отмерявших многие километры до школы в Атаре.

Выбранный нами маршрут привел нас к первому ряду скалистых утесов: шаг за шагом на протяжении почти трех километров нам приходилось расчищать дорогу, заваленную камнями. Зато с высоты хребта перед нами открылся вид, вознаградивший нас за все труды: с одной стороны Атар и его оазис, над которыми с востока нависает розовато-лиловая стена Адрара; с другой — желтые дюны и черные базальтовые скалы мертвой долины, а у наших ног — пальмовые рощи, откуда закутанные в покрывало мужчины некогда отправились на завоевание Запада.

Ал-Бакри писал об этих людях лемтуна, потомках Химьяра, что они прячут лицо под покрывалом и «не умеют ни обрабатывать землю, ни засевать ее. В их стадах заключается все их богатство, их пища состоит из мяса и молока, и они совсем не ели бы хлеба, если бы им не дарили муку купцы, прибывающие из мусульманских стран или из стран чернокожих». В это описании легко узнать кочевников-мавров наших дней, самых прямых потомков лемтуна.

Эти «люди под покрывалом» точно соблюдают предписания Корана, особенно те из них, которые более всего соответствуют их темпераменту. Это прежде всего долг, повелевающий вести «священную войну». Они не дают покоя своим соседям, неграм-анимистам. Во племени лемтуна Яхья бен Ибрахим, возвращаясь 1050 г. из паломничества в Мекку, остановился в Кайруане и повстречал там знаменитого марокканско теолога ал-Фаси. Эта-то встреча и решила будущую судьбу Альморавидов.

— Мы ничего не знаем! — воскликнул Яхья. — Пойдем со мной в пустыню, обучи моих лемтуна! Не чувствуя склонности к подобного рода деятельности, ал-Фаси порекомендовал вместо себя одного и своих учеников, Абдаллах бен Ясина. Прибыв в пустыню, Ясин постарался вразумить распущенных и грубых лемтуна, но все было напрасно. Тогда он решил построить нечто вроде монастыря, где монахи (мурраби-тун, переводимое как марабут — этимология имени Альморавиды) должны были соблюдать суровую дисциплину, чтобы «очиститься». Вскоре число приверженцев Ясина возросло, а с ним и его слава. Он решил воспитывать монахов как воинов, и очень скоро у него собралась армия из 30 тыс. монахов-солдат, готовых отправиться на завоевания. В 1053 г. Ясин снарядил свою первую военную экспедицию, увенчавшуюся успехом, в Тифилалет, Марокко и Гану.

После смерти Ясина в 1059 г. светскую власть Альморавидов осуществляли два вождя, Ташфин и Бубакр.

Последнему были поручены военные операции в Сахаре, где ему сопутствовала удача. Он занял даже город в еврейском государстве — Медину-эль-Килаб. Ташфин, «суровый, справедливый и святой», основал лагерь, который вскоре стал известен как город Марракеш. Его строили 20 тыс. черных рабов; лагерь быстро превратился в город с крепостными укреплениями и мечетью, а затем стал столицей. Ташфин сделался властителе провинций Фес, Уджда, Оран, а позднее Алжира. Именно в это время к нему стали поступать настойчивые просьбы о помощи со стороны мусульманских правителей в Испании, отражавших первые удары Реконкисты.

В 1084 г. король Омар обратился к Ташфину как к единственному человеку, способному отразить натиск христиан. Однако Ташфин отказался сражаться против короля Альфонса VI, не желая покидать Марракеш, где он наслаждался славой, счастьем и почетом. Тем временем правитель Севильи Мухаммед уже был не в состоянии предотвратить вторжение христиан. Он обратился к своим соседям, правителям Гренады, Альмерии и Бадахоса, обещав им помощь Ташфина. Однако все эти монархи бурно запротестовали, настолько они боялись появления его свирепых людей на богатых равнинах Андалузии.

Опасались они и того, как бы Ташфин не навязал им своей деспотической власти.

Со своей стороны, Ташфин задумался: разве не достиг он вершины своего могущества? Но ведь речь идет об Испании! При одном упоминании о ней в его вообржении вставала страна оникса и порфира, мускуса и расшитого шелка, богатых ковров и рабов… Не в силах совладать с соблазном, он согласился выступить против Альфонса VI. В 1086 г. Ташфин со своей армией погрузился на суда и прибыл в Альхесирас, откуда сразу же двинулся на Бадахос. Вскоре рвавшиеся в бой мусульманские войска встретились лицом к лицу с войсками христиан. Мусульманские эмиссары предстали перед Альфонсом Vl и заявили ему:

— Нам сказали, что ты хотел бы иметь корабли, чтобы перенести войну в нашу страну. Ташфин, повелитель мусульман, решил избавить тебя от трудностей, и Аллах привел его к тебе, чтобы сбить твою гордость и высокомерие. Не желаешь ли ты обратиться в веру ислама? Не желаешь ли ты произнести фатиху, формулу обращения в новую веру, признать, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед пророк его? Или ты предпочитаешь платить дань? Или во что бы то ни стало хочешь сразиться?

Король Альфонс пожал плечами;

— Я нападу на вас в понедельник.

Дело происходило в четверг. Ташфин был слишком хитер, чтобы попасть в ловушку, и на заре следующего дня король Альфонс встретился с войсками неприятеля, готовыми к бою. Вскоре на равнине Заллака выросла пирамида из 40 тыс. отрубленных голов. Униженный поражением, Альфонс VI обратился за помощью к королю Франции Филиппу I.

На этот раз Ташфин не ограничился только военными победами. Он решил навязать мусульманской Испании религиозно-политические порядки Альморавидов, установив там — к собственной выгоде — единство ислама. В 1090 г. правителя Гренады заковали в кандалы и выслали из страны. Одновременно из города исчезли поэты, астрологи и ученые; их сочли еретиками, опасными для государства.