– Я многих знал из тех, кто не вернулись оттуда! Никого даже посмертно не наградили!

В глазах бывалого капитана 1-го ранга стояли слезы.

– Смотрите! Вон там погиб целый батальон морской пехоты – более 300 человек, как я уверен, что погиб по вине нашего командования. Погиб со своим батальоном майор Иван Васильевич Пасько и все офицеры. Я хорошо знал их всех. Иван Васильевич – опытнейший десантник – понимал бесперспективность высадки, не хотел вести ребят на смерть. Докладывал командованию. И командование, – он помолчал и вдруг сказал, – тоже понимало, но… сверху на них давили командование фронтом! А Пасько понимал, что погибнет, но повел. Ребята вышли на катерах с нашего острова Лавенсаари поздно вечером и к утру начали высадку с трех направлений. У финнов пулеметы и скорострельные орудия. Высадились с трех направлений. Часть наших кораблей погибли при высадке. Остальные связали боем финские корабли и наши самолеты немецкую авиацию. Отступать некуда – только вперед. Взяли пол острова. Но финны высадили с другой стороны острова свой десант. А наши подойти и помочь больше не смогли. Десантникам укрыться там негде.

Остров, действительно, весь был, как на ладони, и никаких укрытий, ни леса на нем не было.

– Чтобы не сдаваться в плен, многие десантники сами кончали жизнь последним патроном или гранатой. В плен финнам попали несколько тяжелых раненых и тех они побросали в воду, обозленные своими потерями. Если бы была поддержка авиационная и корабельная, то остров бы наверняка взяли бы. На одной «полундре» и злости взяли бы!

«Изыдь» немного помолчал, а потом продолжил:

– Триста моряков против двух тысяч немцев. Ну, не триста, а, наверное, двести все же высадили.

Часть погибла при высадке, и не все корабли смогли высадить морпехов.

Он тяжело вздохнул, постоял немного, опустив голову, видимо, что-то вспоминая, а потом, встряхнув головой, посмотрел на Алексея. В глазах его блеснули слезы.

– Я должен был высаживаться со своими ребятами им на поддержку, но командование вдруг отменило высадку, и я остался жив, а Василий погиб. Лучше бы я был на его месте!

– Почему? – не понял Алексей.

– Он был женат и у него дочка маленькая, а я был холостой, – пояснил «Изыдь».

– Упокой, Господи, душу его и души его ребят! – и «Изыдь» размашисто перекрестился.

Алексей, потрясенный, смотрел на остров Соммерса.

– А вот на том острове Тютерсе, – показал «Изыдь» на далекий остров, видневшийся южнее, – погиб мой друг майор Вася Кабак, погиб еще при высадке.

– А вы хорошо знали его? – спросил Николай Глаголев.

– Да, конечно! Это был мой друг, мы с ним не одну бутылку водки выпили за победу! – тяжело вздохнул «Изыдь».

И внезапно для Алексея капитан 1-го ранга размашисто опять перекрестился, глядя на остров.

– Был еще лед. Поздний апрель. Наши корабли не смогли подойти, и десантники вышли с Лавенсаари пешком в ночь. Сорок километров. По уже растаявшему льду! Представляете, в апреле сорок второго? Это почти по колено в холодной воде сорок километров по прямой! – повторил он со слезами на глазах. – Лед уже растаял сверху, и десантники 1-ого полка моряков-лыжников брели все сорок километров по колено в воде, а кое-где по пояс, таща на себе все снаряжение и боеприпасы. Рассветало в конце апреля уже рано и немцы, конечно, обнаружили их на подходе. А где спрятаться на льду? Начали их издалека расстреливать из крупнокалиберной артиллерии и пулеметов. Прилетела их авиация и начала утюжить лед. А команда десантникам дана только вперед, отступить нельзя. Больше половины их полегла на подходе к острову, а остальная часть все же вышла на остров и завязала бой. Все погибли.

– А памятник там есть нашим десантникам? Могилы? – с волнением опять спросил Алексей.

– Трупы убитых и даже раненых немцы в море побросали, обозленные своими потерями. Могил нет и памятника тоже! – вздохнул он, – когда немцы уходили, они заминировали весь остров и до сих пор там ходить небезопасно! – вздохнул он. – Островом смерти называют его до сих пор. Но мы еще поставим им памятник. Я верю в это. Не мы, так вы поставите! – улыбнулся он.

Алексей, потрясенный ответом, молчал, а потом горячо сказал:

– Я бы поставил десантникам большой памятник, чтобы было видно издалека, и чтобы проходящие корабли отдавали честь погибшим за Родину, спуская флаги, как мы это делали там, где погиб эсминец «Свердлов».

Высокие сосны, нацеленные в небо, кустарники и даже песочный пляж были видны издалека. И ничто не говорило о той опасности, которая осталась на острове со времен войны.

«Изыдь» потрепал Алексея по непослушным вихрам, усмехнулся и, надевая на свою голову фуражку, спросил:

– А доложи-ка мне, гардемарин, что такое крюйс-пеленг и как определиться с помощью одного пеленга, имея всего один маяк?

– Когда имеется лишь один ориентир, – затараторил Алексей, – но расстояние до него определено быть не может, то прибегают к методу крюйс-пеленга. Этот метод сочетает получение линий положения судна с учетом элементов счисления по двум пеленгам на один объект в разное время и курса судна и пройденного судном расстояния за это время, измеренного по лагу, за время между двумя пеленгованиями ориентира. Полученное место судна называется счислимо-обсервованным.

– Правильно! – улыбнулся «Изыдь». – Вот теперь и определи мне наше место по маяку острова Большой Тютерс!

Алексей встал к пеленгатору и, заметив время, аккуратно снял первый пеленг. Ровно через пять минут снял второй пеленг, и записал в свой штурманский блокнотик время. Затем он пошел в прокладочную (штурманский класс) и аккуратно нанес оба пеленга на карту. Затем, зная курс и скорость корабля, определил расстояние между двумя пеленгами и нанес на карту, а далее перенес в искомую точку второго пеленга ранее вычислявшийся им курс. Сделав эти манипуляции на карте, он произвел записи в навигационный журнал и посмотрел на преподавателя.

Тот улыбался во весь свой большой рот.

– Все правильно сделал! Молодец! Не бездельник! Пятерка тебе, Морозов!

Алексей от радости даже зажмурил глаза. Получить пятерку от «Изыдя» было круто. Двойки он не ставил, но и пятерку получить от него было практически невозможно.

Пока он радовался, «Изыдь» пошел дальше проверять у курсантов ведение ими карт и журналов.

Где-то, уже далеко от Алексея, слышался его недовольный голос, распекающий кого-то из курсантов.

– Дай перерисовать! Не жмоться! – услышал он голос Валеры Абросимова, ведущего прокладку за соседним столом. Алексей усмехнулся и отодвинулся в сторону, а его картой и журналом всецело овладел Абросимов.

«Помогать надо своим» – подумал Алексей и пошел брать следующие пеленга.

Теперь острова для него перестали быть неодушевленными предметами с маяками. Там погибли наши люди. Много людей и у всех их есть имена, фамилии, родственники, которые их так и не дождались с войны. И даже не знают, где лежат их косточки.

Гогланд, Мощный (Лавенсаари), Большой и Малый Тютерсы, Соммер, Сескар – стали в этом месте хорошей практикой для определения места корабля в море.

Незаметно закончилась штурманская вахта и пришла следующая смена.

Записав сдачу вахты в навигационный журнал, Алексей с Николаем Глаголевым не пошли в кубрик, куда направилась вся смена, а решили снова подняться на сигнальный мостик, чтобы получше разглядеть в бинокль эти острова.

Впереди далеко уже светился огнями Кронштадт.

Вернулись в училище все загорелыми, возмужавшими и довольными практикой и собой. Теперь уже стали настоящими моряками. Хотя в море за весь период ни разу не качнуло – был почему-то полный штиль. Но это отнюдь не умаляло результатов первого настоящего плавания.

Пришив себе курсовки второго курса, курсанты, довольные всем и, прежде всего самими собой, разъехались по отпускам. Первый курс был закончен. Впереди курсантов ждал отпуск, встречи с родными и обучение на втором курсе.