Воск ощущал, как присутствие Лазава давит на него, но заметил искру заинтересованности в его глазах.

- Ты видел достаточно, - повторил гилдмастер, обдумывая его слова. – У тебя есть маршрут. – Лазав опустил капюшон глубже, затмив глаза его тенью и погрузившись в мысли.

Кавин выглядел покоренным, только лишь оттого, что находился в присутствии Лазава. Ведалкен подался вперед, чтобы сделать шаг и заговорить, но Воск вытянул руку, останавливая его. Этот глупец еще не знал, что провоцировать гилдмастера не стоило.

Лазав поднял глаза. – Воск, ты пройдешь лабиринт.

Воск облизал клыки и кивнул с преувеличенной благодарностью.

- Ты воспользуешься маршрутом, который узнал у Белерена, и будешь участвовать в соревновании наравне с остальными представителями гильдий. Ты не убьешь никого из них – более того, ты поможешь им.

- Повелитель?

- Участники соревнования должны выжить. Всех остальных можешь убивать по своему усмотрению.

Воск снова кивнул.

Лазав шумно выдохнул носом и нахмурился, уставившись в пол. – Это не идеальный план, - сказал он, - но он сойдет. Любое не лояльное мне существо должно умереть, и весь этот город должен быть сотрясен и поставлен на колени.

Кавин вышел из-за Воска и поклонился. – А что делать мне, Повелитель?

Лазав метнул испепеляющий взгляд на Воска. – Убей своего питомца, - сказал Лазав Воску. – Он не достал то, что нам было нужно.

Глаза Кавина расширились.

- Он все еще может быть Вам полезен, Повелитель, - поспешно сказал Воск. – Я многое выведал из него, когда пил его кровь. Он действительно мало знал о лабиринте, благодаря Белерену. Но у него есть связи, которые могут быть для нас ценными.

- Какие?

- Он бывший Азориус. К нему прислушивалась сфинкс.

Лазав смерил Кавина новым взглядом. – Что ж, - сказал он. – Это так?

Кавин поклонился, моргая, не зная, куда деть глаза.

- Она доверяет тебе? – спросил Лазав.

- Одно время я консультировал ее по правопорядку Азориус, Повелитель, - ответил Кавин.

- Тогда пришло время тебе исполнить свое предназначение. – Лазав протянул руку, и она превратилась в жидкое щупальце, тянущееся к Кавину. Щупальце расширилось в сеть, разрастаясь и деформируясь. Сеть окутала лицо и грудь Кавина, расползаясь по его телу, и погружая его в кокон из жидкого тела Лазава. Кавин издал сдавленный нервный стон, и Воск увидел, как руки ведалкена сжались в кулаки. Затем Лазав улыбнулся, и во мраке камеры его улыбка казалась чудовищной. Гилдмастер напрягся, сокращая мышцы, окутавшие его жертву, и сеть сжалась. Он раздавил верхнюю часть торса Кавина с приглушенным воплем и брызгами вампирской крови.

Лазав разжал свою конечность, и останки Кавина рухнули на пол. Черты лица Лазава на мгновение превратились в жидкость, а когда вновь обрели твердость, он был уже в облике Кавина.

Тускнеющий луч заходящего солнца струился сквозь щель между досками, которыми было заколочено одно из окон дома Эммары. Она не ела. Она не хотела ни ходить по дому, ни ставить чайник, ни накачивать воду для высыхающих растений. Стражники из ее собственной гильдии совершали обход вокруг ее дома, держа ее взаперти. Все, к чему она прикасалась, теперь казалось ей чужим. Этот дом превратился для нее в тюрьму.

- Джейс, - думала она. – Джейс, ты меня слышишь?

Эммара уже много раз пыталась мысленно воззвать к Джейсу. Она никогда прежде не задумывалась, могли ли мысли обладать громкостью, но теперь она знала, что была способна мысленно кричать и говорить шепотом. Она сама уже почти не слышала свои мысли. Это были уже тончайшие ментальные слова, шепотом ускользавшие в эфир, и их громкость уменьшалась, по мере того, как росла ее уверенность в том, что ее никто не слышал.

Она также пыталась призвать своих элементалей природы, но у нее было еще меньше надежд на то, что это сработает. Тростани отобрала у нее это заклинание. Словно способность призывать великих существ из мрамора и лозы была дана ей взаймы, и Тростани вернула ее себе, а вместе с ней и всякую надежду на магическое спасение. Даже те несколько природных заклинаний, что она знала, не помогут ей вырваться, особенно с учетом того, что здание находилось под постоянным наблюдением.

Стражник взглянул на нее сквозь крошечное круглое окошко на входной двери. На этот раз это был беловолосый, суровый мужчина к кольчуге. Он фыркнул и отошел от окна, возобновив обход дома.

Они проделывали это в начале каждого часа, засовывая лицо в окошко ее двери, проверяя замки, и убеждаясь, что она никуда не делась. Она сидела на полу и наблюдала за удлиняющейся полоской солнечного света, медленно ползущей по дощатому полу. Эммара хотела бы прирасти к этому месту, чтобы ее тело пустило корни, и они, пробившись сквозь пол, разветвились и укрепились в почве. Она жаждала стабильности. Когда она ходила, ее колени не слушались ее, словно пол под ней был неустойчив.

Она была узницей в собственной гильдии. Голос Джейса покинул ее. Еще и вся эта неразбериха с Каломиром в придачу. Все, на что она опиралась, разом исчезло.

Со временем, полоса света переползла на стену, и вскоре растаяла вовсе. На дом опустилась ночь, но Эммара не могла заснуть. Она не слышала голос Джейса в своем разуме, и ей казалось, что мир за стенами ее дома исчез, она осталась одна, паря в бескрайней мрачной пустоте. Мысли бешеным вихрем вертелись в голове, она пыталась успокоиться, но они все равно вторгались в ее ослабленное сознание – мысли о Каломире.

Джейс сказал, что Каломир, настоящий Каломир, был мертв, и, что тот, кого она видела, был оборотнем, убившим Каломира и похитившим его обличие. Эммара пыталась не верить в это, пыталась возненавидеть Джейса за эту ложь. Но не могла, и безутешный гнев переполнял ее. Он схватила жестяную кружку и швырнула ее в окно. Окно разбилось, а кружка отскочила от приколоченных снаружи досок. Эммара встала и подошла к разбитому окну. Осколки стекла на полу отражали ее лицо в хаотическом узоре. Она вязла треугольный осколок, прекрасно понимая, насколько острым было стекло. Осознание того, что в ее руках было что-то, способное рассечь плоть, придало ей немного уверенности. Эммара вернулась на свое место на полу в центре комнаты, и села в ожидании.

Через некоторое время, охранник снова навестил ее. На этот раз, это был молодой парень с редкой рыжей бородкой. Он заглянул внутрь, проверил замки на двери, взглянул на Эммару и опустил глаза. Они все отводили взгляд, словно боясь, что облик предательницы заразит их глаза, или их веру в то, что она была изменницей. Тем не менее, Эммара спрятала осколок стекла за спину.

- Эй, ты там, - окликнула стража Эммара сухим голосом. Она не разговаривала большую часть дня. – Пошли, пожалуйста, за капитаном Каломиром. У меня есть для него информация.

Стражник втянул носом воздух, но не поднял на нее глаз. – Он занят.

- Пожалуйста, это важно. Он будет представлять Селезнию в лабиринте дракона, и у меня есть для него нужная информация.

- Ты увидишь Капитана Каломира, когда Капитан Каломир сам придет к тебе, не ранее, предательница.

- Без этой информации, наша гильдия проиграет.

Селезнийский охранник усмехнулся. – Ты пытаешься заманить меня в ловушку.

- Тогда создай оглушающее заклинание и используй на мне, если я попытаюсь что-то предпринять. Или ты хочешь, чтобы я ему рассказала, что ты помешал ему узнать важные сведения для победы в лабиринте?

Охранник удалился от двери, бормоча что-то себе под нос.

Должно сработать, подумала она.

К тому времени, как Каломир подошел к двери, солнце уже снова проглядывало сквозь щели в заколоченных окнах. Она встала и завела руки за спину, скрывая стеклянный кинжал.

- Ты посылала за мной? – спросил он.

- Входи, - отозвалась Эммара.

Статный эльф, или существо, принявшее его обличие, вошел в дом и запер за собой дверь. Он был одет в Селезнийскую военную форму с мечом на поясе. – Все в порядке?