Лика кивнула, не убирая голову. Её нос и губы прижались к его коже на плече. Котикова обняла Виктора за шею и оглянулась. Вокруг также капал мелкий дождь, дул лёгкий ветер, а на берегу спала Аня. Мир не сдвинулся с оси.

— Отнести тебя на берег? — шепнул Виктор. — Или попробуешь ещё разок?

Лика почувствовала внутреннюю дрожь при мысли о повторном погружении. Вдруг она снова перенервничает и не удержится? Тут же возникла другая мысль: вдруг повторится нечто другое… Виктор ждал её ответа, но на его лице нельзя было прочитать ни одного намёка.

«Если я соглашусь, он решит, что я соглашаюсь на ещё один поцелуй? А вдруг он не хочет ещё меня целовать, и в самом деле имеет в виду просто полежать. А я, как дура, буду болтаться в ожидании чуда. Решит ещё, что я ставлю это выше желания плавать… Вот и сейчас я тупо стою и молчу, а он наверняка догадывается, о чем я думаю и решит сейчас, что я хочу повторения… Но мне ведь и правда понравилось».

В глазах Виктора заплясали весёлые огоньки, уголки его губ слегка приподнялись.

— Ты когда задумываешься, у тебя такая милая складочка на лбу появляется, — шепнул он. — Ложись давай.

Лика откинулась на воду — лишь бы не смотреть в его хитрые, понимающие глаза. Она пыталась сконцентрироваться на дыхании, но мысли постоянно возвращались к Виктору. «Он на меня смотрит? И что он видит? Надеюсь, у меня не покраснели щеки. Боже, как страшно, наверное, я выгляжу, когда пытаюсь не утонуть. Ещё и эта непонятная складочка на лбу… какая у меня может быть складочка? Под его взглядом хочется улыбаться… а вдруг он на меня вообще не смотрит? Или смотрит не на лицо… Стоп, а где он вообще?»

Руки её больше не держали. «Интересно, сколько я уже так лежу сама?» Как только она начала концентрироваться на происходящем, её пятки снова потянуло вниз. Лика судорожно вздохнула и снова задумалась о Викторе. «Я, конечно, уверена, что он не ушёл… но все-таки как далеко он отошёл от меня?» Наверное, заметив, как поменялось её лицо, Васнецов вернул руки на свои места. «Всё-таки здесь… и я все-таки смогла лечь на воду!» Лика решила, что её испытание закончилось и можно подняться, но стоило ей чуть приподнять голову, как она тут же столкнулась носами с Виктором. Секунду промедления — и вот он уже снова целует её.

Не то чтобы у Лики был опыт в таких делах — головой она понимала, что целуется не очень-то хорошо, но она все равно пыталась неловко ответить, подстраиваясь под тоже неопытного, но очень уверенного Виктора. Губы покалывало, носы приятно тёрлись друг об друга, а под кожей разбегались искорки. Котикова могла думать только о движении губ. Слово «нежность» для неё заиграло новыми красками. Виктор отпустил её ноги, намекая принять вертикальное положение. Другая его рука все ещё продолжала жечь спину. Лике захотелось, чтобы он тоже почувствовал нечто такое — она-то его едва ли касалась — и поэтому осторожно, боясь сделать что-то не так, опустила ладонь ему на затылок, медленно поднялась из воды.

Ощущения обострилась ещё больше. По коже бил мелкий дождик, который казался ледяным на горячей коже. Ветер обдувал им плечи и посылал мурашки. Виктор прижался ближе, обволакивая все её существо теплом. Но главное — она услышала громкий чмокающий звук, когда их губы разъединились, чтобы через мгновение снова столкнуться. В Лике всплыл стыд — захотелось отвернуться, спрятаться, но в тоже время зажегся какой-то азарт и неизвестное доселе удовольствие от вкушения запретного плода. Она ведь впервые в жизни целовалась с мужчиной!

— Эй! Вы не хотите найти своим губам более полезное применение и надуть мой круг? — разбил их маленький волшебный мирок голос с берега. — Я хочу купаться.

Лика вся содрогнулась. Её голова тут же упала на плечо Виктора. Ей очень не хотелось сейчас смотреть на сестру, поэтому Котикова, как истинная дама, оставила своего рыцаря разбираться с проблемами.

— Доставай, я сейчас надую, — пообещал тот ей.

Аня, все ещё сонная, завозилась с сумкой.

— Об этом будет знать вся деревня, — шепнула Лика.

— Тогда мы пойдём на опережение и сами всем расскажем, — чмокнул её в ухо Виктор.

Лика выползла на мелководье и стала наблюдать, как Аня плескается с Васнецовым. Ей показалось, что младшая сестра старалась забрать все внимание себе, словно ревновала парня к сестре. Виктор, кружа её на круге, о чем-то негромко с ней говорил. Сначала Аня отнекивалась и смеялась, но потом закивала и брызнула ему в лицо водой.

Небо становилось все темнее, а дождь — агрессивнее. Виктор, опасаясь возможного града, предложил им вернуться. Аня и тогда залезла к нему на шею и всю дорогу о чем-то болтала. Лика, чтобы не провоцировать ее, лишь изредка пересекалась с Виктором взглядом. Ей было достаточного и того, что на узкой тропинке по дороге к дому он обхватил мизинчиком её мизинчик.

У калитки он ей улыбнулся, вручил сестру и поплелся к себе под проливным дождём. Сестры развесили вещи под навесом и зашли в дом.

— ПАПА, А ЛИКА С ВИКОМ ЦЕЛОВАЛИСЬ! — с порога завопила Аня.

Котикова вздохнула и понадеялась, что на этом душа её сестры успокоится.

В следующий понедельник, ожидая Виктора, Лика пыталась придумать, как с ним себя вести. После поцелуя она не могла смотреть на него, как прежде. И все вокруг было не как прежде. С одной стороны, мысли о других, близких отношениях вызывали у неё приступы радости, её мозг безостановочно придумывал сотни вариантов их совместного досуга, прикосновений и поцелуев — от самых нежных до самых смелых. С другой же, Котикову охватывала паника при мысли, что об этом кто-то узнает, и кто-то станет издеваться. Обдумав все на следующее утро, Лика совсем по-другому вспоминала картину их поцелуя в голове — два подростка целовались полуголые в воде. Большая часть мозга протестовала против этого — то был вихрь чувств! Но другая, рациональная, обосновывала этим все плохие варианты исхода событий: Виктор к ней больше не придёт, всем расскажет, или Аня проболтается, и все будут обращать на неё внимание, и скажут ещё, что увела у кого-то. Даша ведь так и не сказала, кто её избранник…

Лика надеялась, что её смятение никто не заметит. Но отец в понедельник утром — пик её беспокойства — выпроводил Аню после завтрака и как будто понимающе улыбнулся старшей дочери. Лика постаралась сделать лицо «ничего не понимаю, чего тебе надо», но оно не помогло. Дмитрий Сергеевич достал из холодильника мазь и положил перед собой ладони Лики, в красных пятнах и расчесанные. Молча и очень бережно, он покрыл её руки приятно пахнущим лекарством.

— Полина Игоревна не оценит, — тихо сказал он.

— Знаю.

— Хочешь, я попрошу сеанс? Поговоришь с ней.

Лика качнула головой. Она понимала, что все её страхи не настолько глубокие, чтобы разбираться с психологом — достаточно просто успокоить себя.

— Чего ты распереживалась? Из-за Вика? Что-то пошло не так тогда? Аня сказала, ты выглядела счастливой…

— Всё так. Я просто… не знаю как себя с ним вести теперь.

— А что тут думать? Если нравится он тебе — покажи это, если нет — так об этом и скажи.

— А если скажут…

— Кто? Люди, которых ты знаешь месяц? — отец обернул руку поверх мази бинтом.

— Я и Вика знаю месяц…

— Котик, перестань себя накручивать. Чужие ожидания, мнения, надежды — это проблемы чужих. Вокруг тебя всегда будут люди. Да, этим важно, что ты делаешь, как и с кем, но важно лишь до тех пор, пока они не привыкли к тебе. Потом — хоть хоровод води. Поверь, Вику тоже было страшно сделать этот первый шаг, ой как страшно! И в первую очередь — страшно, что ты его отвергнешь. Но он действовал, как чувствовал, и ты поступай также. Не хочешь торопиться — так и скажи, хочешь, наоборот, всего этого — скажи это. Он поймёт. Хорошо?

— Да.

Дмитрий Сергеевич улыбнулся и крепко прижал к груди дочь. Лика почувствовала, как через кожу его спокойствие и уверенность передаются ей. Ни в чьих объятиях она не ощущала себя также хорошо, как в папиных.