– Это я ещё быстро их убрал. – начал Дитфрид, – Не хочу, чтобы ты обосрался или залил тут всё мочой. Да и смерть твоя мне не нужна. Джорг!

Обладатель имени подпрыгнул чуть ли не до потолка вместе с диваном. Если бы не стяжки, такой исход был бы единственно правдивым.

– Я вижу, как ты трясёшься и бегаешь глазами, – Дитфрид смотрел брату прямо туда, не моргая, – наверное боишься, что я и тебя сегодня «пытать» буду?

Джорг смотрел на брата затаив дыхание. На несколько секунд, время для него будто остановилось.

– Нет. Тебя это не ждёт. Я просто хочу, чтобы ты увидел «очищение» нашего папочки. – улыбаясь краем губ, говорил Дитфрид.

Джорг снова задышал. Но менее круглыми, его глаза не стали.

Когда односторонняя беседа братьев подошла к концу, Матис уже мог прерывисто, но всё же мыслить…

Именно в этот момент, Дитфрид разразился смехом. Раскатистым и плотным, как усы Ницше, смехом. Он смотрел на Джорга и смеялся. Джорг не видел реакцию отца, но сам он готов был провалиться под землю…

Это был нечеловеческий смех.

– Ток, он как антибиотик. – развернувшись к отцу, резко начал Дитфрид, не убирая улыбку с лица, – Я буду использовать его до тех пор, пока ты не признаешь все свои ошибки и… – он обхватил лицо Матиса и вцепился своим взглядом в едва не потухшие глаза, – пока не поклянёшься в своей завязке, сука. – процедил он.

Резкое окончание смеха облегчило Джоргу мочевой пузырь, но ему было уже абсолютно всё равно… Как и Матису.

Он надеялся, что его сердце, что-то в мозгу или где-нибудь ещё не выдержит и убьёт его, оборвав важную нить внутри… Он надеялся, но не верил.

Дитфрид наступил Матису на пальцы ног и начал двигать ступнями, как паук двигает брюшком, чтобы выстрелить дерьмом в надоедливого хозяина, решившего погладить за это самое брюшко… Когда Дитфрид слез со стоп, Матис открыл глаза. Он видел свои пальцы, превратившиеся в испачканные собственным мясом и кожей обрубки. Кровь текла в первую очередь из ранок чуть выше, до куда, странным образом, добрались осколки сломанных ногтей.

– Что ж, – вынув нож из кармана, сказал Дитфрид, – а теперь, мы взойдём на Голгофу.

Он снова схватил Матиса за волосы и шёпотом процедил:

15

– Дёрнешься, больнее будет.

С этими словами, Дитфрид острием ножа расклеил губы.

Матис, не веря, на несколько секунд снова перестал дышать. Он смотрел на сына, который, колоссом, сверлил его взглядом. Светящаяся позади лампочка создавала ещё более жуткий эффект.

Матис вдохнул ртом, его грудь поднялась, а он сам выпрямился.

– Кричать, – Дитфрид убрал нож обратно, – бесполезно.

– Я и не хотел. – не слыша своего голоса, произнёс Матис.

С дивана послышался тихий скулёж…

– ЗАТКНИСЬ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!!! – обернувшись, заорал Дитфрид.

…Джорг тут же проглотил свой скулёж, издав звук, похожий на падающую каплю.

Дитфрид резко развернулся к отцу и выдохнул.

«Вот и настал момент.».

Он смотрел на отца, как воин смотрит на лежащего перед ним боевого товарища. На его лице была видна только ярость и насмешка, но в груди кипели слёзы. Он знал, что поступает правильно, оставляя товарища истекать кровью… Ожидать и истекать кровью.

Пути назад не было. Уже много лет, пути назад не было.

– Ты признаешь свои ошибки и дашь клятву? – процедил Дитфрид.

– Да. – на вздохе ответил Матис.

Дитфрид кивнул.

«Сейчас и до конца…».

– Ты признаёшь, что твоё пристрастие к алкоголю губительно?

– Да.

– Ты признаёшь, что твоё пристрастие губительно для тебя и твоей семьи?

Матис сглотнул.

– Признаю.

– Ты признаёшь, что нашим рождением ты обязан алкоголю?

Матис зажмурился и сжал губы.

– Отвечай! – прикрикнул Дитфрид.

– Признаю. – чуть громче обычного, ответил Матис, смотря перед собой.

– Ты признаёшь, что ты сломал жизни матерям каждого из нас, из-за алкоголя?

– Дитфрид, они не… – Матис почти поднял глаза на него…

– ОТВЕЧАЙ!

– Признаю, признаю! – …затем, резко опустил, зажмурившись.

– Ты осознаёшь, что твои дети, всю сознательную жизнь жили с мыслью, что они нежеланные?

Матис сквозь слёзы вдохнул воздух.

– Осознаю…

– И признаёшь?

– Да. – навзрыд ответил он.

– Ты осознаёшь, что из-за своего пристрастия, твой второй ребёнок, хотел убить тебя, затем старшего ребёнка и наконец, убить себя?

Матис опешил. Не веря своим ушам, он, заплаканными глазами посмотрел на Дитфрида.

– Что ты…

Он не успел договорить. Дитфрид ударил его в лоб, отчего Матис на мгновение увидел космос.

Джорг позади, сдавленно пискнул.

– Я повторяю вопрос. – выровняв стул левой ногой, продолжил Дитфрид, – Ты осознаёшь, что из-за своего пристрастия, твой второй ребёнок, хотел убить тебя, твоего старшего ребёнка и затем, убить себя?

Матис не верил в услышанное. Он хотел спросить, но задней мыслью понимал, что находится не в том положении, чтобы спрашивать. Поэтому, понурив голову, он ответил:

– Да.

– Ты осознаёшь, что из-за твоего пристрастия, а значит, по твоей вине, один твой ребёнок погиб от рук другого?

Дитфрид думал, что на этом вопросе его голос дрогнет, но обошлось.

– Да. – сквозь слёзы, ответил Матис.

– Ты осознаёшь, что из-за твоего пристрастия, чуть не умер я?

– Да.

– Ты осознаёшь, то что твой младший ребёнок получит психологическую травму, после твоего, сегодняшнего раскаяния?

– Да.

«…Оставалось самое сложное.».

Дитфрид не должен был поддаться эмоциям, однако, это представление уже высосало из него все силы и надежды, на хорошее окончание.

– Ты признаёшь, – как молотом по металлу, начал он, – что облажался перед Мирелой?

Впервые за час, в доме повисла тишина. Дыхание затаилось у всех, даже у Джорга, которому оно помогало жить всё это время, после пробуждения от хлороформа.

Матис снова поднял глаза на Дитфрида, отчего тот едва не отступил. Это были глаза боли. Настоящей боли и раскаяния.

Дитфрид смотрел в них, слегка сжав челюсти, стараясь не делать это слишком заметно.

– Признаю. – тихо ответил Матис, не моргая.

– ТЫ РАСКАИВАЕШЬСЯ?! – выстрелом, вырвалось у Дитфрида.

– ДА!.. – ответным залпом, с хлопками стоп по мокрому полу, вылетело у Матиса.

Дитфрид плавно подошёл к отцу и резко схватил того за подбородок.

«Самое сложное позади…».

Въедаясь своим взглядом в заплаканные и опухшие глаза, Дитфрид спросил:

– Клянёшься ли ты, навсегда забыть об алкоголе и прочем дерьме, пагубно влияющим на тебя?

– Клянусь. – дрожа, ответил Матис, – Я клянусь…

Дитфрид медленно закивал, скривив губы.

– Хорошо.

Он отпустил Матиса и отошёл в сторону. Некогда подающий надежды отец дрожал, плакал и, всхлипывая, едва не взмолил Дитфрида об убийстве.

– Ты потерял свободу, когда появились они и родился я. – стоя спиной к стулу с гвоздём программы, заговорил Дитфрид…

Выждав паузу, он обернулся и дождался, пока Матис не поднимет на него взгляд.

– …Ты потерял двух сыновей. Всех двоих, спровоцировав меня.

Матис недоумённо посмотрел на Дитфрида.

– Твоя клятва, это в первую очередь клятва последнему, – он посмотрел на Джорга, – третьему сыну… я ведь прав?

Джорг быстро закивал.

– Ты хочешь остаться с отцом или пойти со мной? – спросил он младшего брата.

Этот вопрос поставил в ступор обоих. Пауза длилась около минуты. Дитфрид всё это время терпеливо выжидал, пока Джорг наконец не ответил.

– Я хочу остаться с папой. – жалобно произнёс он.

Матис тихо застонал и вновь заплакал.

Дитфрид кивнул и зашагал по тонкому водяному слою, покрывающему пол. Когда он дошёл до части дивана, где сидел Джорг, он вынул маленький перочинный нож из кармана и кинул его рядом с рукой Джорга со словами: