– Ну так что? Сделаем первый вклад в общее благо? – спросил Адалрик, уже, кажется, теряя терпение.

Дитфрид про себя рассмеялся.

«Мудозвон даже слова использует те же, что и «выходцы из народа». Будь моя воля, я бы взял время на подумать, но братец выгодно подстроил ситуацию под себя таким образом, чтобы времени на подумать осталось очень и очень мало… Что ж, это была твоя предпоследняя удача.».

Последнюю, Дитфрид увидит на озере… Он это знал.

– Сделаем. – ответил Дитфрид, скривив губы.

Адалрик быстро встал со стула и, также быстро вернув его под стол, он, уже менее энергично, но не менее целеустремлённо, вышел из комнаты и направился ко входной двери в дом.

Дитфрид наблюдал за братом, как старик за новорождённым котёнком, который не в состоянии использовать свой язык как ложку, чтобы лакать молоко.

«Волнение на грани со страхом, трепет на грани с истерией, дрожь от предвкушения на грани с дрожью от появления иного сценария будущих действий. Грань, грань, грань, грань…».

Неумело, но Адалрик умудрялся балансировать на ней. Дитфриду было приятно за этим наблюдать. Также приятно ему было думать о самом брате. Высокий, имеющий вес в глазах потенциальных любовников, – изредка любовниц, – умный, с рабочим языком… уебан. Уебан, который скоро окоченеет, уже будучи трупом.

12

Первая догадка Дитфрида нашла подтверждение в его же костном мозге. Именно до туда, в кратчайшие сроки, добрался уличный мороз, игнорируя зимний комплект одежды. Пикантности в мировосприятие, добавляла стопроцентная сухость мороза, из-за чего, Дитфриду несколько раз, на какое-то время, казалось, что он находится где угодно, только не в реальности.

Выходя из дома, Дитфрид успел увидеть на уличном термометре ровно сорок градусов ниже нуля. Уместно, учитывая, что на улице был двадцать седьмой день декабря… Но несмотря на боль, Дитфрид находил мороз неплохим преимуществом.

В отличии от тёплой комнаты, газообразный лёд не тормозил мыслительный процесс, из-за чего мальчику меньше всего сейчас хотелось говорить с братом… а вот Адалрик, был настроен по-другому.

– Ты своим зубьим стуком всех дятлов разбудишь. – съязвил он.

Дитфрид хмыкнул.

– Я знаю, что ты моешься под ледяным душем, уже порядка года, но это не значит, что другие питаются от тебя равнодушием к холоду. – нехотя ответил Дитфрид.

– Кто по-твоему счета оплачивает? И потом, я видел, как ты подачу горячей воды отключал, когда пиздошил в ванну. – ответил Дитфрид, не дожидаясь полного вопроса или, его продолжения, – Ты мне лучше скажи, – начал он, когда Адалрик повернулся лицом к дороге, – старик-то, в ледяную глыбу ещё не превратился? Сколько времени он там вообще обитает?..

– Из-за депрессии… Его организм плохо реагирует на отрицательную температуру, из-за депрессии…

После смеха про себя, Дитфрид подумал: «Какой же ты мудааааак, сукааааааа. Идиотище, каких поискать. Спасибо хоть, что не «полностью игнорирует отрицательную температуру.»».

– …а сидит он там… даже не знаю. Я пришёл тебя будить сразу же, как поговорил с ним о том, о чём потом поговорил с тобой.

Дитфрид кивнул. Он слышал, что Адалрик уже пожалел о том, что завёл разговор.

«Тем лучше. Оставшийся путь минуется молча… и это прекрасно.».

13

Несколько лет назад, Дитфрид услышал песню «Cowboys from Hell» с одноимённого альбома группы Pantera. Звук, который издавала гитара в начале песни, был очень похож на нынешний треск в голове, который не давал Дитфриду полностью открыть глаза, дольше чем на три секунды… Он уже начал думать об утоплении брата в сугробе, если бы в поле зрения не попала жёлтая точка, справа от лесного озера.

…Они наконец-то пришли.

Спускаясь, Дитфрид слышал начало песни «Harder, Better, Faster, Stronger». Это вызвало бы смех, если бы не сжатые от боли челюсти и внешний вид отца.

Когда ноги всё-таки донесли тело до костра, Дитфрид посмотрел на отца внимательнее. Он лежал, раскинувшись около толстого дерева. Его правая рука почти доставала до огня. Сам же он, размеренно дышал и, казалось, не чувствовал подступающего жара и всепоглощающего мороза.

Из хлипкого транса, Дитфриду помог выйти короткий хруст снега под ногами. Теперь он слышал треск костра, который был не тише хруста боли в голове. Ещё раз взглянув на спящего отца, Дитфрид опустил взгляд себе под ноги…

Он чуть не захохотал. Именно в этот момент сзади раздался едва слышимый, на фоне треска, щелчок затвора. Ситуация стала ещё комичнее, потому что теперь Дитфрид был окружён оружием как нечисть солью… Что ж, маленькая промашка младшего, подтвердила вторую догадку старшего.

В голове мелькнула кроткая мысль, что даже если сегодня не получится вернуться домой, в умирающем мозгу будет тлеть радостный выкрик: «Я ЗНАЛ!!!».

– Подними. – сказал Адалрик.

Дитфрид молча подчинился. Вместо размышлений о причине дрожи в голосе брата, Дитфрид хотел узнать расстояние его пистолета до своей головы. Желательнее всего, без выстрела в затылок.

– Ты знаешь, что нужно сделать. – раздалось за спиной.

– Нет. – ехидно ответил Дитфрид.

В ответ на насмешку, Дитфрид получил удар пистолетом по макушке. Теперь он знал, что Адалрик стоит практически вплотную.

Дитфрид медленно поднялся, пытаясь выудить момент для контратаки. К его изумлению, Адалрик теперь стоял справа от него, костра и отца.

– Ты хочешь, чтобы я убил его или себя? – спросил Дитфрид.

Страх, злоба и радость смешались воедино и сотрясали тело вместе с морозом.

Пока брат молчал, в голове тихо начинала играть «No Pity for a Coward» группы Suicide Silence.

– Тебя убьёт мой пистолет, а наркошу, убьёшь ты. – прошипел Адалрик.

Дитфрид уже хотел сказать: «Пощади!» из-за слишком большого количества причин для смеха.

А именно: Четырнадцатилетний пацан угрожает расстрелом и, этот же пацан положил болт на все меры предосторожности, бросив старшему брату пушку… «…конченный идиот!..».

– Ты это сделаешь. – снова прошипел Адалрик.

Дитфрид кивнул, поглаживая место удара.

– Да. В кое-то веки ты всё верно понял, конечно же с выгодой для себя. Я давно хотел убить этого ублюдка… да, ты всё верно понял.

На эту реплику, Адалрик лишь скривил губы.

– Что ж, – Выдохнул Дитфрид, не спеша, нарочито дёргаясь, поднимая руку с пистолетом. – приятных кошмаров тебе, педрила.

Слегка надавив на курок, Дитфрид прыгнул спиной вперёд и резко повернув руку, дожал. Первый в жизни выстрел дался не так легко, но он дался…

…Пуля попала Адалрику в руку. Дитфрид это понял по резкому движению руки с пистолетом…

…Дитфрид попытался прицелиться и встать одновременно. Скользя и щурясь отвыкшими от темноты глазами, он приблизительно нацелился на тело и выстрелил во второй раз. Песня в голове играла так, словно под ушами были колонки, из-за чего мальчика не глушило от выстрелов… так он думал…

…Адалрик кричал как новорожденный:

– СУЧИЬЯ БЛЯЯДДДЬ МУДААК ЁБАННЫ ГАНДОН!!!!! – плевками воздуха, ругался он.

Младший резко отдёрнул простреленную руку от бедра и выстрелил в сторону брата… Он не знал попал ли. Из-за боли и ярости, он практически ослеп…

…Дитфрид не успел отреагировать на рывок брата, за что получил пулю в ключицу, которая… изменила чуть меньше чем ничего. От эйфории, выплёскивающейся из-за всех щелей, Дитфрид не почувствовал бы и очередь из автомата Калашникова, прямо в грудь.

Он выстрелил два раза в то место, где находилась селезёнка и поджелудочная… Адалрик издал тот же звук, что издаёт кипящий, густой гороховой суп. Стеклянные глаза вцепились в Дитфрида, всей своей влагой желая видеть дыру от пули меж его глаз…

…Дитфрид уже практически нажал на курок, как в месте от первого выстрела вспыхнула боль, тут же расплываясь воспламенившимся газолином по всему организму, выгнав ссаными тряпками боль от мороза.