Рубайят… Слово из прошлой жизни. Красивое слово. Сейчас оно мелькнуло в рекламе. Хайяма начали использовать в рекламе по телевизору… О времена, о нравы… Хотя… Почему нет, собственно…

Когда-то я считал себя специалистом по Хайяму… Считал… Я не был специалистом, но считал себя специалистом. Просто писал статьи, диплом, потому диссертацию, выступал на конференциях, симпозиумах… Писал, что было положено… Говорил, что было положено… Что Хайям был атеистом. Писал то, во что сам не верил… Что положено… Кем положено… Во что положено…

Это было в другой жизни… Сейчас я не знаю, был ли Хайям суфием или он был правоверным мусульманином, или он был безбожником и алкоголиком… Я сам алкоголик и атеист… Атеист? Ну да, пожалуй, что атеист… Алко-голик.

«Я главный специалист по Хайяму в Советском Союзе». Так я говорил, когда знакомился. Тогда девушки на это клевали очень хорошо. Сейчас нужно быть бандитом, или коммерсантом, или банкиром. А тогда клевали на физиков и лириков… «Главный специалист по Хайяму в Советском Союзе»…

Ну и папа. Папа знаменитый. «А вы не сын того самого?» «Да, конечно. Я его сын»… Того самого… Да, того самого… Он был знаменитостью… Ездил на симпозиумы, выступал на центральном телевидении… А сын тем временем соблазнял девочек с филфака…

Бессоме, бессоме мучо… Сцена из «Москва слезам не верит»… Соблазнение Кати… Экзотика девчонкам нравится… У меня был Хайям… Экзотика: персидская поэзия, странная философия, суфий – не суфий… Много поводов для тонкого интеллигентного разговора. Идеальное соблазнение… Плюс фамилия – шансов нет, точно в десятку… Ворошиловский стрелок… Что-то военное… Сейчас война… Пропал со всех радаров… Залег на дно…

Девчонки… Мне сейчас всего лишь 35… Говорят, что самый возраст для мужчины, а у меня наоборот. Ничего не хочется. Только пить… А когда-то их было много… Девчонок… Каждый месяц – новая. Писался перед пацанами: «У меня каждый месяц новая девочка. Не люблю долгих привязанностей». Каждый месяца новая девочка… Малолетний ублюдок…

А теперь только – каждый день пить… Залить все мысли, все чувства, все желания… Алко-буддизм… Алко-атеизм… Можно записаться в пророки… Новая религия… Все залить водкой… Говорят, сейчас много паленого спирта, можно отравиться. Вот бы отравиться спиртом… Почему мне не попадется паленый спирт… Найдут через недельку, когда запах до соседей дойдет… Взломают дверь… Кто такой? Вот паспорт… Кто он? Сын того самого… «Главный специалист по Хайяму в Советском Союзе»… Пропал со всех радаров… Нужно сообщить его маме…

Интересно, жива ли мама? Или отец? Где они?

Моя мысль попалась в силки,

Моя тень уходит на небо,

Мои песни полны тоски

По чистому, белому снегу…

В силки… Это чьи стихи? Кажется, мои. В молодости баловался… Мои песни… Чистота… Где моя чистота?… Мама, папа… Становишься старым, когда перестаешь любить. Старость никого не любит… Разве интересно? Ничего не интересно… Мне кажется нужно кончать со всем этим… Просто покончить… Пустота, небытие… Все надоело… Да, надо сделать последнее усилие… Нужно покончить… Нужно. Просто покончить… Исчезнуть. Не хочу, чтобы узнали. Чтобы мама узнала… Вот что нужно – идеальный выход. Чистый. Так уйти, чтобы никаких следов. Чтобы никто не узнал кто ты… «Главный специалист по Хайяму в Советском Союзе»…

Нужно уехать подальше… Деньги есть… Я взял деньги, паспорт, книгу… Книга… «Рубайят»… Я записал ее адрес… Она… «Это не девушка, а баллада ля бемоль мажор!»… Жасмин и пенье птиц… Анна Каренина…

Люда… Она была девушкой октября… Задала мне какой-то вопрос про Хайяма на конференции… Господи, как защемило… Ведь я любил ее… По-настоящему… Господи, ведь я теперь люблю ее так, что сердце щемит… Как стыдно все это вспоминать. Как это все мерзко. Какой я мерзкий… Бессоме, бессоме мучо… Катя и Рудольф… У нее ребенок, а он не хочет… Сцена: объяснение на бульваре… Найди мне врача…

У нас, конечно, не так все было… Это было на кухне, в общаге… Она жила в общаге… Она плакала, но врача не просила… Как стыдно вспоминать… Господи, надо выпить… Вот, теперь лучше… теперь лучше… Да, она потом писала мне. Я на всякий случай записал ее адрес на книге, которую она мне подарила… «Рубайят»…

Она родила дочь… Назвала ее Дашей… Моя дочь… У меня есть дочь… Сколько ей сейчас? Она уже большая. Ей лет четырнадцать, наверное… Какая большая. Неужели прошло столько лет?..

Стоп, стоп… Кажется что-то нашлось. Зачем мне столько всего в голове? Вот же нашлось… Как это называлось? «Тамам Шуд»…. Да, точно… Это называлось дело «Тамам Шуд»… Давно уже читал… По-английски в каком-то западном журнале… Так, так, так… Надо вспомнить… Меня тогда очень зацепила эта история. Я ее даже использовал где-то в статье.

Что там было? Как это? В Австралии на пляже нашли тело неизвестного, а в каком-то потайном кармане бумажка с надписью «Tamam Shud»… На пляже… Так вот… «Tamam Shud». Это значит «завершенный». Типа конец… Выяснилось, что клочок из «Рубайят», из одного стихотворения. Предполагалось, что он умер от отравления. Книгу с вырезанным словом нашли. Ее принес в полицию какой-то левый мужик. А в книге – телефон женщины. Но она так и не узнала, кто это… Я тогда подумал, что она его знала, но не стала говорить полиции… Узнает ли она меня? Конечно узнает. Но не скажет никому… Она не скажет…

Там потом еще выяснилось, что за три года до этого в пригороде Сиднея тоже было самоубийство с Хайямом… Тоже отравление и тоже Хайям… Но связи так и не нашли… Что-то я тогда подумал? Да… Это цитата цитаты… Сцена на сцене. Вот и у меня будет цитата цитаты… Смерть на пляже… Спектакль в спектакле… Идеальный уход… «Главный специалист по Хайяму в Советском Союзе»…

Дорогой дневник!

Я пишу эти строки в поезде. И опять только тебе я могу доверить свои чувства, свою боль, свое отчаяние. Вся моя хрустальная сказка разбилась вдребезги. Может быть, это очень банальный образ, зато очень точный. Вдребезги… Короткое и емкое слово… Мне сейчас безумно, безумно больно. Так больно, что кажется, я могу не вытерпеть и покончить со всем этим, уйти из жизни, только бы не терпеть это жжение в груди. А еще – не испытывать этот стыд и унижение. Я еду домой, потому что мне некуда больше поехать. Хотя, когда я представляю свою встречу с мамой и что она мне скажет – мне хочется уехать куда-нибудь на другой конец света – на Северный Полюс или в Южную Америку. Но я не могу уехать на Северный Полюс. Скоро у меня будет такое пузо, что я не смогу пробежать и 100 метров. А еще через некоторое время у меня будет ребенок и тогда все – конец…

Что больше всего меня сейчас угнетает, что этот ребенок – его. Этого чудовища, этого подонка и подлеца, который, не моргнув глазом обещал, что мы поженимся. А когда узнал, что я… что у меня будет ребенок, заявил мне, что этот ребенок не от него и он ничего такого мне не обещал. Это было на кухне нашего общежития. Он пришел ко мне, потому что я думала, что заболела.

Меня постоянно тошнило, и я подумала, что отравилась. Но потом выяснилось, что это за болезнь. Я не ходила на занятия почти неделю. Я не знала, что делать и как ему сказать. Он пришел ко мне в комнату, и мы вышли в кухню, чтобы можно было поговорить…

Он просто посмеялся надо мной. Сказал, что у меня таких парней как он, должно быть, с десяток. Я заплакала и сказала, как он может так говорить. Он же знает, что был у меня первым… Он смутился и сказал, что это было давно… А я плакала и не знала, что ему на это сказать… Он предложил сделать аборт, но я ему сказала, что не буду никогда этого делать, и если он не хочет жениться, как обещал, то я уеду к матери и буду одна воспитывать нашего ребенка. Потому что нельзя лишать жизни невинное существо… А он сказал, как хочешь, только меня не впутывай в свои дела…