Ануир чувствовал головокружение и тошноту. Он приложил руку к голове, потом взглянул на нее. Кровь.

Я не собираюсь здесь умирать, – сквозь стиснутые зубы сказал мужчина, и ударил окровавленным кулаком по магическому щиту. И случилось чудо – заклинание было разрушено, и проход оказался открыт. Ануир с удивлением взглянул на свой кулак, на котором блестела алая кровь.

Кто-то схватил его за рукав и потянул в портал. Так он выбрался оттуда живым. Так он понял, что в его крови есть особая сила, способная разрушать магию.

Ануир качнул головой, возвращаясь в реальность. Он вытянул руку и сделал надрез на ладони. Багровые капли крови сверкнули в темноте агатами, и упали на купол. Тот не был большим, лишь накрывал сидящих под ним людей, как ложка. Или как банка, накрывающая мух.

Девушка открыла глаза и испугано толкнула в бок парня. Оба проснулись, но ничего не делали. Да и что они могли? Только наблюдать.

Сначала кровь просто покатилась вниз по иллюзорным стенам купола. Но затем повалил тонкий дым, послышалось шипение. А затем чары пропали, будто их и не было.

В этот миг сон словно покинул поляну, началось движение. Стражники окружили двух магов, Айрин и Эшер стали быстро создавать заклинания. А далее началось то, что было не уследить человеческим взглядом. Одно было ясно, что это было очень быстро.

Айрин и Эшер схлестнулись в дуэли с другими магами, но они были в меньшинстве, и быстро оказались в плену. Связанные магическими цепями, они сидели на поляне. Побежденные.

Аквилегия подошла к ним, но ни слова не сказала. На ее лице все думали, что увидят торжество, ждали речи, полной яда. Но она лишь коротко усмехнулась и кивнула Ануира.

- Жду тебя в шатре. Хочу послушать твою историю.

Так окончилась битва в Лойране, под стенами замка, потерявшего своего хозяина. Долго будут жители города смотреть на пустующую крепость, и шептаться, делясь сплетнями о том, кто займет эти стены, кто станет их господином. Кто-то был уверен, что появится новый граф, и вернется все на свои места. Другие надеялись, что место отца займет сын, Мервин. Ведь он же не виноват в преступлениях отца?

Многие древние и полукровки исчезли из города. Для кого-то это было прямым доказательством их заговора, другие подумали, что те решили сбежать, пока еще могут уйти, потому что иначе их ждала неспокойная жизнь.

Лойран был полон тревог, и еще долго отходил от произошедшей здесь истории.

Но история не кончалась в Лойране. Ранним утром следующего дня телеги с конями потянулись в сторону столицы. Солдаты возвращались домой. В конце, окруженные кортежем, ехали «предатели» - Айрин и Эшер. Они не знали, что уготовила им судьба, но чувствовали - это еще не финал. А значит, что еще есть надежда переписать итог.

Конец 2 части

Конец 1 книги

Продолжение - "Одиннадцать Сердец"

1.

Детские воспоминания Алана очень сумбурны. Он вряд ли сможет оживить черты лица матери в своей памяти, но зато он хорошо вспоминает тот день, когда она схватила его за плечо сильнее, чем следовало бы, и крикнула.

- Я только вчера подшила эту рубашку! И вот, смотри, - она указала пальцем на его плечо, на темно-серой рубахе появилась дыра, ее окружали белые нитки, - шов снова разошелся!

Алан не был виноват, что рос намного быстрее других детей. Из одежды он вырастал стремительно, а денег у них было очень мало. Землянка на краю деревни служила их домом, а из украшений внутри их хижины были только искусно разрисованные яркими красками бивни мамонта.

Это другое воспоминание, которое улеглось в памяти мальчика о доме. Как он пытается обхватить руками огромные бивни, висевшие высоко над стеной. Не так уж и высоко, на самом деле, ведь стены землянки едва были выше маминого роста, а Алан уже успел порядочно подрасти, чтобы достать до этого кусочка яркости в сером доме. К сожалению, их знакомство продлилось не долго. Мать схватила его за спину, сняла с опасно качающегося стула и как следует отшлепала. Сначала Алан очень расстроился и даже разозлился, но вдруг услышал, что мама плачет. С тех пор он старался обходить стороной это украшение, потому что понял, что эти бивни для нее очень много значат.

Конечно, у матери бывало и хорошее настроение. В эти моменты они сидели у теплого костра, а от нее пахло медом. Женщина любила рассказывать о своих путешествиях. Разумеется, Алан не мог не верить во все эти схватки с медведями и с жуткими существами, живущих в пещерах. Женщина демонстрировала сыну шрамы на руках и животе с такой гордостью, с какой никогда не относилась к Алану.

- Эти бивни я добыла в землях мифов, далеко на западе. Это был мой первый мамонт, которого я убила, - подняв голову на единственное украшение в их доме, пробормотала женщина. – Конечно, это не только моя заслуга. Остальным из нашей группы досталась шерсть или вкусное мясо. Но своим трофеем я тоже горжусь. Жаль, что рано или поздно придется его продать, как и броню и мой меч.

Его матушка была необычной женщиной, Алан твердо знал это. Наверное, поэтому на рынке в деревне все сторонились их, когда они приходили закупиться едой.

- Вали назад в свои горы, или где живут эти мерзкие существа. И сына своего забирай, - шепнул кто-то злобно однажды им в спину.

Алан втянул голову в шею и зажмурил глаза, потому что он почувствовал, какой гнев в этот момент обуял маму. Женщина резко развернулась на месте, и метнулась к человеку, который обронил эти слова. Несмотря на то, что говорящим оказался мужчина почти на голову выше матери Алана, она схватила его за грудки и приподняла над землей.

- Возьми свои слова назад, деревенщина, иначе я вырежу твой язык!

Люди начали окружать их, и Алан в панике стал искать место, где можно спрятаться. Его мать была сильной, но он прекрасно знал, что в гневе она может ударить и его, если он попадется под руку.

Мальчик как раз юркнул под какой-то прилавок с мясом, когда толпа начала выкрикивать разные нелицеприятные слова, каждое из которых больно врезалось в грудь. Он боялся маму, и все-таки любил, не смотря на то, какой она иногда бывала злой и ломала мебель.

- Дикарка!

- Уходи! Мы тебя нанимали, чтобы ты убила местную стаю волков, а не жила в нашей деревне!

- Твое чрево отравлено, как и твой рассудок!

Женщина толкнула первого обидчика на землю, затем развернулась и молча ушла прочь от деревенских жителей, будто слова ничуть не ранили ее. Алан невольно вспомнил шрамы на ее теле, но сейчас ему казалось, что ей в тот миг на рынке было куда больнее, чем когда она получила шрамы.

Она резко выдернула сына из-под прилавка и, бросив короткое «Идем», увела его прочь с рынка.

А вечером того же дня она собрала все свои скромные пожитки, сняла со стены бивни. На молчаливый вопрос сына она бросила:

- Я рождена не для того, чтобы стать деревенщиной и перебираться с каши на хлеб. Мое призвание – путешествия и охота.

Затем она села перед ним на колени, но Алан не смог разглядеть ее лица из-за пелены слез перед глазами.

- Я бы отвела тебя к твоему отцу, но я поклялась, что при следующей нашей встрече убью его. А великаны ценят клятвы. И у тебя слишком большое сердце Алан, но сам ты еще мал. Я не возьму тебя собой. Не хватало еще, чтобы ты увидел, как твою мать растерзает медведь.

Она засмеялась, но Алан чувствовал в ее голосе слезы.

2.

Листва пожелтела, затем пришел снег, а после мир наполнился звонкими ручьями воды. И все это время Алана не покидала надежда, что мать вернется за ним. Но пока он коротал время у окна приюта, вглядываясь в серую даль.

Алан был самым высоким ребенком в приюте, и у него были огромные кулаки, но мальчик ни разу не использовал их для того, чтобы кому-то сделать больно. А шансов выпадало много – другие дети окружали его и смеялись над ним, а когда поняли, что тот не может защищаться, стали бить палками для игры в камушки.