Закончив свою речь, Джойхиния повернулась и зашагала из лазарета мимо длинного ряда безупречно заправленных и большей частью пустых кроватей. Р'шейл задумчиво смотрела ей вслед, размышляя, что бы могло сделать счастливой ее мать. Пять лет Джойхиния сердилась на нее из-за того, что у Р'шейл никак не начинались менструации. Теперь, когда они наконец начались, мать сердилась, что это произошло в публичном месте. Р'шейл откинулась на подушки и натянула одеяло на голову, пряча от возможных свидетелей неожиданные слезы и страстно желая снова впасть в забытье.

Джойхиния больше не посещала дочь. Сестра Гвинел продержала Р'шейл в постели почти неделю и только тогда разрешила девушке короткие прогулки по больничном саду, вдоль окон лазарета. Р'шейл очень нравилась Гвинел: несмотря на свою занятость, ей всегда удавалось выкроить немного времени, чтобы присесть поболтать с девушкой или сыграть с ней в пару-тройку игр, хотя Р'шейл неизменно выигрывала, Р'шейл склонялась к мысли, что ее слабость в большей степени является не следствием большой кровопотери, а скорее результатом долгого вынужденного голодания. Однако с исчезновением мигрени мясо перестало внушать ей столь резкое отвращение, и девушка уже вполне могла его есть, хотя и без особого аппетита. Это было большим плюсом, потому что Гвинел считала, что красное мясо — идеальная пища для выздоравливающей, и поэтому его подавали на завтрак, обед и ужин.

На третий день Р'шейл навестили Джуни и Кайлин. Они засыпали Р'шейл слухами и сплетнями о трагическом бое и его последствиях. По их словам, Локлон уже оправился после ранения, но у него остался жуткий шрам на все лицо — факт, который послушницы приняли одновременно и с облегчением, и с печалью. В основном же мнения сводились к сожалению, что такой красивый молодой человек остался изуродованным на всю жизнь. Кайлин сказала, что Джордж умер еще до того, как его успели вынести из амфитеатра, и что это — самая нелепая и неудачная смерть, хотя в ней, кроме самого Джорджа, винить больше некого. После этих слов Р'шейл испытала жгучее желание ее придушить.

Для Кайлик все защитники были просто солдатами, с которыми можно было неплохо провести время и поразвлечься в постели, но не более того. Р'шейл была просто в ярости — как от наложенного на нее сестрой Гвинел запрета покидать лазарет, так и от собственной слабости, она решительно отвергала утверждение Кайлин, что Локлон не заслуживает смерти. Джуни пообещала попытаться узнать что-нибудь еще, и девушки упорхнули. Попытки подруг развеселить больную привели к противоположному результату — после их ухода Р'шейл погрузилась в глубокое уныние.

Печальные мысли от визита приятельниц не покидали ее и двумя днями позже, когда она, обложившись подушками, сидела в шезлонге на террасе с окнами на больничный сад. Чтобы укрыться от пронизывающего осеннего ветра, Р'шейл почти целиком завернулась в теплый плед. Когда, наконец, впервые за все время ее заточения сестру навестил Тарджа, девушка как раз пыталась читать оставленный Джуни какой-то не запоминающийся занудный текст.

Тарджа, в красном с высоким воротничком мундире и надраенных до блеска сапогах, приблизился к шезлонгу и присел рядом. Р'шейл смерила его холодным взглядом, сердясь, что брат не удосужился прийти раньше.

— Ну давай, скажи, что я ужасно выгляжу, — выпалила она, прежде чем Тарджа успел открыть рот и вымолвить хоть слово.

— Выглядишь ты и вправду — краше в гроб кладут, но это уже значительное улучшение по сравнению с тем, какой я видел тебя в последний раз. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — уверила Р'шейл, — мама уже была здесь и велела мне поправляться, так что, сам понимаешь, у меня нет выбора.

— Как это на нее похоже, — кивнул Тарджа, — если ты ослушаешься, она может даже отречься от тебя.

— Иногда мне так этого хочется, — Р'шейл все еще переживала холодное отношение матери.

— Да, в этом есть свои прелести, — усмехнулся брат. Р'шейл пристально посмотрела на него, но не заметила печали и обиды ни на его лице, ни в его голосе.

— За что она так ненавидит тебя, Тарджа? — Тарджа пожал плечами:

— Кто знает? Да и не все ли равно?

— Мне не все равно. — Он взял ее руки в свои.

— Я знаю, что тебе не все равно, сестренка. Именно поэтому, как бы Джойхиния ни старалась вылепить из тебя свое подобие, ей не удастся этого добиться. Надеюсь на это всем сердцем.

Под испытующим взглядом брата Р'шейл почувствовала себя неуютно и, выдавив смешок, отшутилась:

— Уж не думаете ли вы, что из меня не выйдет хорошей сестры Клинка, капитан?

— Насколько я слышал, вскоре ты наденешь голубое и станешь полноправной сестрой.

— Я в этом не виновата.

— Разве? — он скептически вздернул бровь.

— Ну, может, и виновата, — сдалась Р'шейл. — Но что-то я не припомню, чтобы кто-нибудь поинтересовался моим мнением, хочу ли я быть сестрой. Джойхиния решила это за меня.

— А кем бы ты могла стать, если бы не надела голубое? Ты ведь просто не приспособлена для других дел. Джойхиния это прекрасно знает.

На мгновение Р'шейл задумалась: «А правда, кем бы я стала, если бы отказалась следовать путем, уготованным для меня матерью?»

Видимо, отсутствие ответа на этот вопрос и было причиной ее колебаний, удерживающих от решительных шагов.

— Расскажи мне лучше об арене, — Джойхиния явно не была подходящей темой для беседы. Кроме того, брату наверняка было достоверно известно, что же в действительности произошло после того дикого поединка. — Это правда, что Джордж умер? Кайлин сказала, что это случилось еще до того, как его унесли из амфитеатра.

Тарджа кивнул:

— К сожалению, это правда, Р'шейл.

В его глазах девушка увидела отражение собственного горя, но он быстро взял себя в руки. Ему столько раз приходилось сталкиваться со смертью — это закалило его.

— А как поступил с Локлоном лорд Дженга?

— Он не может ничего сделать — на арене нет писаных правил, а воинские звания не играют роли. Джордж знал, на что идет.

Р'шейл была потрясена:

— Но ведь он был убит! Локлон — чудовище!

— Конечно, это не прибавляет Локлону популярности, но и не делает его чудовищем. На арене и раньше погибали, — напомнил Тарджа. — Возможно, Локлон и жаждал крови, но Джордж сам захотел продолжить бой.

— Тарджа, не могу поверить, что ты его защищаешь! Джордж был твоим лучшим другом!

— Я не защищаю Локлона, а также то, что он совершил. Но Джордж сам виноват, он свалял дурака, не разобравшись, с кем связывается. Врага надо знать, Р'шейл. Это первое правило битвы.

— Ты должен был убить Локлона, когда тебе выпала такая возможность.

— Зачем?

— Чтобы избавить от него мир, — провозгласила девушка. — Он — зло. Если бы я верила во все эти языческие байки, я бы сказала, что он и есть пресловутое дитя демона.

Тарджа с любопытством смерил ее взглядом.

— Зло? Уж не насмотрелась ли ты тайком настенных языческих сюжетов? — когда Р'шейл ожгла его сердитым взглядом, Тарджа пожал плечами и добавил: — Если это тебя утешит, то Дженга поговаривает о переводе Локлона в Гримфилд.

Новость взбодрила Р'шейл лишь отчасти. Гримфилд был городом, в котором находилась главная тюрьма Медалона. Можно сказать, что он и сам по себе являлся тюрьмой. Охранявшие его защитники, равно как и населявшие его заключенные, были отбросами Медалона. Назначение в Гримфилд автоматически клало конец любой самой многообещающей карьере.

— Ну хоть что-то, — пробурчала Р'шейл, — Но, по-моему, этого недостаточно.

— Я проинформирую Лорда Защитника о вашей неудовлетворенности, — торжественно заверил ее Тарджа.

— Не издевайся надо мной, я не ребенок!

— Тогда прими реальность, Р'шейл. Джордж рискнул и заплатил за это. Самым простым решением было отказаться от поединка с Локлоном.

— Как это сделал ты?

— Мне нет нужды доказывать что-то всяким Локлонам. Я встречался с гораздо более достойными противниками.

Р'шейл вздохнула: