«У Зигарнальда — бога войны — был повод для радости», — кисло размышлял Брэк. Но не Зигарнальд являлся причиной того, что Хитрия находилась в состоянии непрекращающихся вооруженных конфликтов. Как любой бог языческого пантеона, он просто воспользовался благоприятным стечением обстоятельств. Вина лежала непосредственно на харшини, которые неожиданно исчезли, оставив этих людей без своей мудрой направляющей руки. В соседней Фардоннии дела обстояли и того хуже. Нынешний фардоннский король был процветающим оппортунистом, чье мнение менялось со скоростью, способной вызвать головокружение у стороннего наблюдателя. Брэку пришла в голову мысль, что, возможно, присутствие в порту фардоннского корабля и объяснялось очередной сменой точки зрения его величества. Вероятно, король Габлет решил, что его антагонистический настрой по отношению к Хитрии, которым он руководствовался в течение последних тридцати лет, перестал приносить выгоду и направил в Гринхарбор посла с целью заключить мир. Это было сомнительно, но не исключено.
Брэк продвигался по улицам, раздумывая о текущем положении дел в Хитрии и Фардоннии. Король харшини планировал предоставить самому себе только Медалон; затаиться, исчезнуть из виду, спасая жизни своих людей, чтобы Сестринская община поверила, что чистка оказалась успешной. Однако когда сохраняющееся присутствие харшини в южных землях вновь насторожило общину, чистка в Медалоне вспыхнула с новой силой. Тогда все харшини, находящиеся в Хитрии и Фардоннии, были призваны домой и оказались вынужденными оставить юг без умиротворяющего влияния харшинских советников, а Лигу чародеев — без учителей и наставников.
Брэк ловко увернулся от вывалившейся из бара на улицу потасовки. Обойдя размахивающих кулаками удальцов, он задумался, догадывался ли Лорандранек о последствиях исчезновения харшини из жизни этих стран… Брэк иногда почти жалел, что так и не удосужился спросить его. Затем он обычно вспоминал, что сам не предоставил Лорандранеку шанса распространяться на эту тему.
Брэк отмахнулся от данной мысли, словно от надоедливой мухи. Он избегал этого болезненного воспоминания почти двадцать лет. Брэк свернул за угол и угодил прямо на парад в честь Дня рождения Высочайшего Принца.
Чертыхаясь, Брэк попытался выбраться из людского потока, но толпа уже подхватила его и понесла вниз по широкой, обсаженной золотыми пальмами улице. Детишки так и липли к их толстым стволам, пытаясь увидеть происходящее поверх людских голов. Брэк был выше подавляющего большинства мужчин, и ему была прекрасно видна медленно продвигающаяся по направлению к дворцу грандиозная свита Высочайшего Принца. Брэк разочарованно вздохнул и прекратил сопротивление, отдавшись на волю толпы. Он расслабился и приготовился увидеть правителя.
Принц сильно постарел с тех пор, как Брэк виделся с ним в последний раз. И, хотя прошло уже довольно много лет, этот факт неприятно поразил его — он в очередной раз наглядно убедился, насколько сам отличался от обычного человека. Брэк выглядел точно так же, как и при первой встрече с Принцем, когда тот был почти юнцом, — сейчас же Лернен Вулфблэйд уже впадал в детство.
Высочайший Принц ехал в открытой повозке, рядом с ним сидел прелестный юноша — несомненно, последняя игрушка Лернена. Брэка слегка удивило, что старик еще не отказался от подобных забав. Хотя, возможно, теперь это была только привычка, заменившая прежнее вожделение. Брэк нахмурился, провожая глазами повозку. На лице Лернена застыла улыбка, он с отсутствующим видом приветствовал массы взмахом руки. Пристрастие Высочайшего Принца к мальчикам было еще одним поводом беспокоиться за будущее Хитрии.
За долгие годы своей истории народ привык к тому, что Высочайший Принц обладает не более чем номинальной властью, что он лишь церемониальная фигура, а не реальный правитель. Лернен Вулфблэйд почти идеально подходил на эту роль, добросовестно исполняя свои обязанности. Военлорды ценили собственную независимость, а могучий некогда дом Вулфблэйдов в течение последних двух веков захирел и пришел в упадок. Лернен своей развращенностью лишь отражал глубину падения. Слабость Высочайших Принцев позволяла военлордам править провинциями по личному усмотрению, не опасаясь вмешательства свыше. Кроме того, Лернен был бездетен. Из слухов и сплетен, ходивших в стране все эти годы, Брэк знал, что Принца совершенно не интересовало производство наследника, даже ради блага государства. Таким образом, престол должен был унаследовать не избалованный, выпестованный при дворе щеголь, как привыкла Хитрия за последние сто или чуть больше лет. Нынешним наследником был племянник Лернена. Это был сын его единственной сестры Марлы, выросший вдали от столицы, в провинции Кракандар, и уже ставший ее полноправным военлордом. Пока Высочайший Принц не скрылся из виду, Брэк молча и горячо желал ему долгой, очень долгой жизни.
Хитрианские военлорды не желали иметь сильного правителя в столице, а как ни смотри, исходя их этих позиций, Дамиан Вулфблэйд оправдывал самые мрачные прогнозы. Военлордов ждали суровые времена. Нынешняя постоянная грызня между провинциями грозила перерасти в кровавую гражданскую войну.
Следовавший за повозкой Принца изящный открытый экипаж давал ответ на давешние размышления Брэка о личности фардоннца, прибывшего на галере под королевским штандартом. Это была молоденькая — двадцати с небольшим лет — женщина. Несомненно, одна из многочисленных дочерей Габлета. Она сидела в медленно движущейся карете, приветственно помахивая проплывавшей мимо толпе привычным жестом опытной участницы подобных церемоний. Черноволосая красавица со скучающим выражением лица — интересно, которая эта дочь. Топчущаяся перед Брэком молодая пара привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть царственную гостью, и ответила на его незаданный вопрос.
— Принцесса Адрина Фардоннская, — вздохнула девушка. — Разве она не прекрасна?
Ее спутник рассмеялся:
— Я слышал, что она настолько сварлива, что Габлет так и не сумел подобрать ей мужа, достаточно отважного, чтобы приструнить это исчадие ада.
— Может, поэтому она и приехала? — спросила девушка. — Чтобы найти мужа?
— Ну, надеюсь, она не положила глаз на беднягу Лернена, — хохотнул парень. — Она только зря потратит на него свои чары.
Брэк слушал разговор с легкой усмешкой. Похоже, хитрианцы не питали никаких иллюзий по поводу своего Высочайшего Принца.
Парад подходил к концу, и толпа начала постепенно рассасываться. Брэку удалось протолкаться к таверне, находящейся в нескольких улицах от того места, куда его затащило людским потоком. Он уже бывал здесь около трех десятилетий назад и с облегчением вздохнул, обнаружив таверну на прежнем месте. Толкнув дверь, Брэк очутился в прохладном помещении. Он лениво отметил, что респектабельность клиентов оказалась на порядок выше по сравнению с его последним визитом.
Новый хозяин настороженно посмотрел на оборванную одежду вошедшего моряка, однако одного взгляда на полный кошелек было достаточно, чтобы рассеять его сомнения. Брэк взял ключи от комнаты, велел приготовить ванну и приготовился ждать. Он знал, что его скоро найдут.
Когда они вломились в комнату, Брэк спал. Ему снился дом — белые стены, мир и прощение, с которым он никогда бы не согласился. Чудесный сон, один из тех, что он так редко позволял себе увидеть. Было так легко скользнуть в его уют и так трудно вернуться к реальности. Его постоянно тянуло домой, и это наполняло каждый момент бодрствования тупой ноющей болью, перераставшей в нестерпимое желание, если Брэк хоть на секунду обращал не нее чуть больше внимания. Лучше не видеть этих снов. И не думать об этом.
Грохот двери, распахнувшейся от удара ноги, мгновенно сдул с него обрывки сна. Прежде чем Брэк успел открыть глаза, комната заполнилась солдатами, а сам он оказался пригвожденным к кровати с острием меча у обнаженного горла. Отряд Лиги чародеев. Они были в нарядных серебристых туниках, и их было достаточно, чтобы захватить харшини врасплох. Они не задавали вопросов, уверенные в том, что не ошиблись и не дали ему шанса опровергнуть их уверенность. Можно было, конечно, напустить на них чары и попытаться бежать — они ведь были солдатами, а не колдунами. Он мог бы исчезнуть прямо у них перед глазами, но чародеи все равно почувствуют магию и пойдут по этим следам, словно хищники в предвкушении свежей крови. Он еще колебался, когда в комнату вошел чародей.
