Террористы-большевики не могли в итоге не прийти от диктатуры партии к единоличной тирании. «Большевизм всегда был заговорщической организацией на бланкистский манер, построенной на слепом повиновении членов диктаторствующим вождям. В этом отношении большевизм сходится с милитаризмом. И потому-то и все успехи его лежат в тех сферах, в которых применимы милитаристские методы…» – писал всё тот же Каутский. Вопрос был лишь во времени и в личности диктатора. Соответственно, он пришёл и был самой на первый взгляд неочевидной фигурой. Однако только на первый. Потому что он был самым бездушным, жестоким, самым терпеливым из всех и, как скажут сегодня, «продуманным». С его приходом для России начались самые страшные годы в её истории, сегодня названные, естественно, «светлыми и победными». Ну, на то и продуманным был этот диктатор, что мы до сих пор разбираемся в его деяниях.

Итак, ещё при жизни Ленина главным вопросом внутриполитической жизни стал вопрос о том, кто станет его преемником, а по сути единоличным правителем. На эту роль претендовали заслуженные теоретики и практики революционного дела: Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков и ещё целый «ряд товарищей». Не исключён был вариант и с военным диктатором, которым мог стать Тухачевский или Фрунзе. Очень популярная сегодня теория гласит, что все кандидаты в советские диктаторы-тираны, так или иначе, грезили или считали необходимым развивать идею мировой революции, а значит, планировали развязать новую войну. Со всем миром. На эти факты напирают многие историки, особенно западные, непрерывно пугавшие мир «коммунистической угрозой». Хотя это на деле никакие не факты, а лишь предположения, не имеющие под собой никакой политической, экономической и военной базы. Разграбленная, нищая и раздираемая внутренними противоречиями Страна Советов в конце двадцатых – начале тридцатых годов не имела абсолютно никаких ресурсов для воплощения этих глобальных планов. Главной задачей партии-иноагента была удержать власть в ненавидящей большевиков стране. Тут уж ни до какой войны или мировой революции ни мечты, ни дела никому не было.

Ленин был уже болен, бессилен, понимал, что главную задачу уничтожить Россию он не выполнил, но о будущем он думал и оставил своим преемникам очередные «новейшие заветы». Он, естественно, видел только один путь – ещё более жестокая тирания. Бажанов озвучивает следующий ленинский «рецепт»: «Можно попробовать загнать население в новый строй силой, но вопрос ещё, сохранили ли бы мы власть в этой всероссийской мясорубке?» Безусловно, «добрый вождь» снова лукавит: «всероссийскую мясорубку» в 1918 году как раз запустил именно он, Ленин. Чтобы удержаться у власти после его смерти, большевики вообще и Сталин лично могли опереться только на продолжение или даже расширение террора внутри страны. Прилежный ленинский ученик, Сталин в 1925 году начал действовать и в своей речи определил диктатуру как «не ограниченное законом насилие». Дальше – больше, ведь Ленин оставил своему преемнику и метод, теоретически обосновав продолжение и даже «усиление классовой борьбы» по мере дальнейшего развития страны. Другими словами, обоснование усиления террора как одной из главных составляющих государственной политики СССР. Сегодня принято считать «отцом» теории усиления классовой борьбы Сталина, однако это не так. Это всё те же «ленинские уроки». Ещё в конце мая 1919 года в «Правде» была опубликована статья Ленина «Привет венгерским рабочим». В этой работе он писал: «Уничтожение классов – дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата не исчезает (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее».

2 июля 1928 года Сталин в своей речи «реанимирует» ленинский постулат: «…по мере нашего продвижения вперед сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать все больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов, политику разложения врагов рабочего класса, наконец, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая базу для дальнейшего продвижения вперед рабочего класса и основных масс крестьянства». 3 марта 1937 года в своем докладе на Пленуме ЦК ВКП (б) Сталин развивает этот принцип гораздо жёстче: «Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы всё более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным. Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу дает возможность оправиться для борьбы с Советской властью». На этой основе, по словам Бажанова, Сталин «начал осуществлять всероссийскую мясорубку, загонять в коммунизм силой. Оказалось, что, если не останавливаться перед десятками миллионов жертв, это может выйти. Ленина остановил Кронштадт и Антоновское восстание. Сталин перед Архипелагом Гулагом не остановился».

Однако, помимо «ленинских уроков», Сталин сделал свои выводы. Он был практиком, а не теоретиком, да к тому же в отличие от Ленина, четверть века «бедствовавшего» за границей, всё время жил в России. «Страшно далёк» от народа он не был, а как раз прошёл путь от самых низов с нищим и несчастным детством. Он ясно видел, что, вроде бы побеждая, новая власть на деле сдавала позицию за позицией. Проиграла кровавую схватку с российским крестьянством и отступила от своих принципов, введя вместо продразвёрстки продналог и НЭП. Интернационализм также пришлось корректировать до «Социалистического Отечества», которое «в опасности». «Свободная любовь» оказалась несостоятельной, и пришлось вернуться к семье. Страна постепенно растворяла это инородное тело, опутывала раковую опухоль чуждого мышления здоровыми клетками, подключала антиоксиданты. Так в своё время случилось с монгольским игом, сожравшим самоё себя. Сталин понимал, что «голый» террор в итоге приведёт к свержению власти большевиков и его личному краху. Новые репрессии, не подкреплённые идеей, которая могла хотя бы частично успокоить народ, привели бы к неизбежному свержению власти большевиков. И, соответственно, его самого, ведь, в отличие от больного и умирающего Ленина, Сталину в 1924 году было всего 45 лет. Он был здоров, полон мечтаний, надежд и личных планов, которые собирался осуществлять, как раз опираясь на страну, которую он рассматривал исключительно как ресурсную базу. Он прекрасно помнил слова Карла Маркса о том, что «идея, овладевшая массами, становится материальной силой», однако понимал, что социалистическая идея в России этой самой силой не стала. Отказываться от неё, естественно, он не предполагал, но энергию разрушения, которой руководствовался Ленин, начал срочно перековывать в энергию созидания. Для чего? В первую очередь для подготовки к неизбежной войне в Европе, на которую Сталин возлагал все свои надежды.

Надо сказать, он вообще всегда действовал комплексно и использовал различные методы, кроме террора. В том числе культуру и искусство, да и вообще всё, невзирая ни на какие марксистские догмы или правила. Всё шло в ход. В первую очередь надо было куда-то пристроить миллионы вчерашних крестьян, согнанных со своих земель. И вскоре по всей стране загремели-задымили «великие стройки», газеты начали вещать про стахановское движение и прочие начинания и достижения. Эту тему «всесоюзных строек» подхватит и его преемник Хрущёв, затеявший «целину». Потом пошли БАМ и другие «всенародные». Как здесь, кстати, не сравнить две магистрали: российскую Транссибирскую и советскую Байкало-Амурскую. Первую, длиной в 7 тысяч километров, от Миасса до Владивостока, императорская Россия тихо-спокойно построила за десять лет – с 1891-го по 1901-й. Что же касается БАМа, длина которой составляет лишь 4300 км, то СССР строил её 51 год: с 1938-го по 1989-й. С зэками, ГУЛАГовцами, солдатами, комсомольцами и добровольцами, всесоюзными призывами, песнями и стихами, поэмами и романами. Показательно, не правда ли? Следом Сталин затеял новые показательные акции, и вскоре вся страна жадно ловила новости про Арктику и Северный морской путь, Папанина и Шмидта, про героев-полярников и героев-авиаторов. Затем пошли лозунги «Все на самолёт» и другие, рождались дети, которые не знали иного строя, кроме существующего, то есть новое поколение большевиков. Параллельно не прекращался, а, наоборот, ужесточался террор против «чуждых элементов». Тех, кого еще недострелили и не уморили голодом, ждали новые расстрелы, выселения и лагеря. К началу тридцатых годов, таким образом, во главе партии стоял человек, который не испытывал никаких иллюзий как по поводу отношения основной массы населения к большевикам, так и к тому, какими комплексными методами с этим справляться. История вновь вытолкнула из своей утробы самое страшное дитя – тирана и диктатора. Притом тирана – не фанатика идеи, каким был Гитлер, а человека, стремившегося именно к личной и неограниченной власти. Никакого не «гения мысли», а вполне себе средненького, серого бюрократа с кучей комплексов самого различного происхождения, но крайне терпеливого, расчётливого и безжалостного в исполнении собственных планов.