Кастелло щёлкнул переключателем на телефоне. Когда раздался сигнал, он наклонился к внешнему микрофону.

– Передайте Марко, что он мне нужен, – сказал Гай властным голосом, и отключился.

Не прошло и минуты, как мужчина со шрамом появился перед ними – он будто бы всё это время стоял под дверью кабинета и ждал, что его позовут.

– Мистер Мура, рассчитайтесь с Питером за картину и познакомьте его с нашим новым приобретением, пожалуйста, – обратился к нему Кастелло, кивнув в сторону выхода. – Мой бокс-каттер вам пригодился?

– Да, мистер Кастелло, вот только лезвие смогло открыть посылку… С большим трудом…

Перекинувшись с боссом парой загадочных фраз, Марко похлопал художника по плечу:

– Составите мне компанию, мистер Уильямс?

Питер поднялся из кресла, пожал руку Кастелло. Напоследок владелец казино пожелал гостю удачи, и они распрощались: мистер Кастелло остался сидеть в своём кресле, в задумчивости глядя на чемодан с полотном, а Уильямс пошёл за Марко – знакомиться с функционалом «Гранд Джим».

Когда Питер Уильямс вышел из кабинета, Гай снова постучал пальцами по раскрытому чемодану, и прищурился:

– Надеюсь, судьба будет сегодня на вашей стороне, мистер Уильямс…

– Добро пожаловать в царство сказочных возможностей, – шутливым тоном пропел Марко, когда они с Питером покинули бухгалтера и спустились на лифте в игорную зону.

– И сказочных денег?

– Смотря как обернётся, мистер Уильямс, – ответил Мура. – Сам я не азартный игрок, но знаю людей, которые в миг становились богатыми, хотя приезжали просто поглазеть.

– Если честно, я тоже сначала смотрел, а потом захотелось принять участие – там, в Канзасе.

– «Роял Америстер»? – нахмурился Марко. – Про это место ходят разные слухи. Лично я слышал, что они делают деньги исключительно на нечистой игре.

– Кэндис считает, что все казино так делают. Если честно, то она меня отговаривала ехать сюда…

– Её опасения справедливы, – вдруг сказал Марко, серьёзно посмотрев на художника. – Однако между Канзасом и Лас-Вегасом есть большая разница, которую, как у нас говорят, следует разъяснить «на пороге»… – он взялся за рукоятку двери, отделяющей коридор от игорного зала, и обернулся: – У вас, в Канзасе, таким заведениям иначе не выжить; слишком маленькая выручка от честной игры, следовательно – приходится обманывать. Если в одном городе всего одно заведение подобного плана, вступает в игру логика «а куда они денутся?», а далее размах обмана лишь на усмотрение управляющего казино, понимаете?

– Вы имеете в виду, что у людей просто нет выбора? Даже, если их обманывают?

– Совершенно верно, – ответил Марко, продолжая держать рукоятку, – Вы знаете, что каждый день самое обычное казино в Вегасе посещают тысячи человек? А теперь представьте, что будет, если какое-либо из них уличат в жульничестве…

– Люди уйдут в другое? – предположил Уильямс.

– Вы уже можете подрабатывать у нас менеджером, – усмехнувшись, ответил Марко. – Хотя, учитывая, что босс уже предлагал вам работу, а вы отказались… Ладно, не будем оттягивать неизбежное.

Мужчина открыл дверь, и пропустил Питера вперёд.

Уильямс прошёл в главный зал и замер, широко раскрыв глаза – он просто не мог поверить, что в самом центре мегаполиса может располагаться казино, похожее по размерам на самолётный ангар, торговый центр – и языческий храм, лаконично посвящённый деньгам. Именно такой монотеизм исповедовала игорная столица Соединённых Штатов Америки – Лас-Вегас, и она твёрдо придерживалась своих принципов с момента появления первого казино на улицах Фримонт-стрит.

В первые секунды Питера буквально оглушило: в воздухе раздавалось с сотню самых разных звуков, смешиваясь в непередаваемую магическую какофонию; слот-машины издавали звонкие мелодии, изрыгали из себя кучами монеты – перекатываясь, они со звоном выпрыгивали из отверстий автоматов, казалось, бесконечным потоком; около дюжины шариков одновременно каталось по столам рулетки, а дополняли всё это азартное пиршество крики игроков. Разочарование сменяла безумная радость, образуя коктейль из человеческого гомона, наполненного ставками, возгласами крупье и просто словами из самого красноречивого языка мира – языка казино Лас-Вегаса.

– Вы привыкните, – обратился к нему Марко, стараясь перекричать шум, – это сердце нашего заведения. Сюда приходят туристы, гости нашего города, прочие посетители…

– Здесь столько народу, но вы же только сегодня открытие праздновали! – крикнул ему Питер.

Марко показал ему в сторону барной зоны, и они начали протискиваться сквозь толпу зевак, большинство которых увлеченно наблюдали за игрой мужчин в строгих смокингах за столом. Питер с удивлением обратил внимание на то, насколько безмятежными были лица «профессионалов», – а Уильямс с первого взгляда понял, что именно таковыми они и являлись, – мужчины подмигивали друг другу, веселились, курили огромные сигары, ставили на специальные подставки стаканы, наполненные сверкающим льдом – и, разумеется, дорогим виски.

– Честное заведение за версту видно, – уклончиво ответил Мура, когда они добрались до табуретов перед барной стойкой. Они присели и Марко кивнул бармену, показав два пальца. – Мне пришлось обивать пороги дюжины рекламных компаний, чтобы хотя бы на один день они показали именно наше казино на билбордах Вегас-Стрип… Как думаете, оно того стоило?

– Черт возьми, да! – воскликнул Пит. – Такое столпотворение я вижу впервые в жизни!

Бармен принёс им по стаканчику виски – у Питера на поверхности плавало несколько кубиков льда, а Марко ограничился трубочкой.

– У вас можно курить? – громко спросил Питер, приложив для наглядности ко рту два сомкнутых пальца —большой и указательный.

– Конечно, – ответил Марко и бросил на стойку золотую «Зиппо» в мелких царапинах.

Питер зажёг сигарету, отдал зажигалку Марко и затянулся. В этом заведении чувствовалась жизнь…

Нет, не так… – целый Поток Жизненной Энергии прошибал Уильямса насквозь. Он не часто бывал на публике, и, тем более, ему никогда не доводилось прежде бывать в столь людных местах, однако, как и сказал Марко – он привык, и теперь чувствовал себя вполне уверенно. Художник маленькими глоточками попивал виски и вся усталость, разочарование проведённой в одиночестве ночи на улицах Марш-хиллз стали оставлять его. Это место буквально наполняло Уильямса радостью – и он чувствовал, что оно готово отдавать свою силу каждому, независимо от его положения и статуса. Главное, чтобы человек признался в любви Лас-Вегасу, а уж он-то ответит взаимностью сполна.

– Почему вы не взяли с собой Кэндис, мистер Уильямс? – спросил его Мура, оторвавшись от своей трубочки.

– Она была против этой поездки… Жена думает, что едва мне стоит дотронуться до игральных карт, как я тут же спущу все наши деньги! – крикнул он Марко на ухо: – Я пытался ей объяснить, что я взрослый человек и сам могу за себя решать, но она… Она постоянно хочет, чтобы я стоял по струнке смирно, – выпалил Уильямс, сам того не желая, и почувствовал, насколько крепкий виски у мистера Кастелло.

– Можете не продолжать, – прервал его Марко жестом руки, – мне известны повадки женщин. Когда они видят сильного человека, то стараются любыми силами удержать его рядом с собой.

– Вы действительно так думаете?

– Я был женат трижды, – лаконично ответил мистер Мура, покрутив зажигалку в пальцах.

– А вы любите женщин, мистер Мура… – насмешливо сказал ему Питер, затушив сигарету в изящной металлической пепельнице. – Мне достаточно того брака, в котором я нахожусь, – надеюсь, второго раза в моей жизни не будет.

– Судьба может по-разному извернуться, мистер Уильямс. Я тоже на многое надеялся, когда был в вашем возрасте, однако некоторые вещи предугадать невозможно. В любом случае, на старости лет я могу с вами согласиться… – в голосе Марко мелькнуло нечто, похожее на сожаление, грусть, но он мастерски спрятал это чувство, будто только этим он и занимался всю свою жизнь. Моргнув несколько раз, он продолжил мысль: – Вам необходимо самому выбирать свою судьбу, иначе однажды вы можете обнаружить, что всё здание вашей жизни построено кем-то другим, и в итоге вы не полноправный хозяин этой постройки, а всего лишь безвольный наблюдатель, которому уже поздно что-то решать…