– Понимаю. Вы хотите, чтобы у посетителя выставки сложилась единая концепция. Выставка, как одно цельное произведение. Раньше музей не мог похвастаться таким продуманным дизайном, верно?

– Хорошо сказано, мистер Уильямс, – ответил Марко.

– Мистер Мура, а где все картины? – робко спросила Кэндис. – Я вижу, много рамок пустует…

Марко улыбнулся и кивнул куда-то в глубину зала:

– Спросите у него сами.

Питер с Кэндис синхронно посмотрели туда, куда указывал Марко, и увидели, что к ним издалека неспешно идёт мужчина высокого роста. По мере его приближения, они заметили, что он тоже одет довольно странно для такой обстановки, но, надо признать – в этом чувствовался особый стиль: бардового цвета поло «Ральф Лорен» с поднятым воротничком он надел вместе с шортами телесного цвета; на его голове небрежно сидела восьмиклинка, а шею опоясывал изящный шёлковый платок; композицию завершали лёгкие тенниски.

– Это мистер Кастелло? – прошептала Кэндис.

– Да, миссис Уильямс, это он.

Мистер Кастелло подошёл к троице и медленно закивал головой.

– Да, – сказал он с неподдельным восхищением в голосе, – я именно так себе и представлял вас, мистер Уильямс. Ваша супруга очаровательна, – он поцеловал ей руку и протянул свою Питеру для рукопожатия. – Меня зовут Гай Кастелло-младший, и для меня большое удовольствие познакомиться с вами.

– Зовите меня Питер, – Уильямс ответил на крепкое рукопожатие и смутился: – Мы совсем не попали в сегодняшний дресс-код…

– Ох, не волнуйтесь, мистер Уильямс, то есть, Питер. Можете звать меня Гай, – он махнул рукой. – По правде говоря, это моя затея. Мне ужасно хотелось испытать вас…

– Испытать? – переспросила Кэндис. – Что вы имеете в виду, мистер Кастелло?

– Понимаете, я мельком видел Питера два года тому назад, и далее мне приходилось общаться по долгу службы с большим числом проходимцев, которые хотели продать мне все эти овощные натюрморты, эскизы комнатных горшков, филейные части их знакомых женщин… – Питер не смог сдержать смешок и прыснул в кулак. Мистер Кастелло тоже расплылся в улыбке, похлопав Уильямса по плечу. – Да-да, Питер, со стороны это выглядит довольно забавно, но, когда тебе нужно разбирать весь этот хлам в поисках жемчужин – становится не до смеха. Всё должно подчиняться двум величинам: эстетике и практичности. Мистер Марко, вы согласны? – вдруг обратился он к скучающему подчинённому.

– Верно, сэр, – зевнув, ответил Марко. – Вы же в курсе, мистер Уильямс, что много людей хотят быть похожими на настоящих художников, предпринимают различные уловки, чтобы казаться таковыми, но когда они приходят к нам, мы смотрим лишь на две вещи – то, как этот человек выглядит, следит ли он за собой, ухаживает ли за ногтями, и второе – что именно он к нам принёс…

Питер подумал, что где-то он уже слышал нечто подобное, но не подал виду.

– К сожалению, – продолжил Гай, – хотелось бы сначала смотреть на картины, но у нас часто бывает слишком мало времени на одного человека. В итоге, мы придерживаемся именно такой последовательности. Если человек прилично одет и почтителен к нам, то мы просто обязаны рассмотреть его творения. Конечно, бывают исключения, но не в наше время, мистер Уильямс… – Гай сокрушённо покачал головой: – «Гениальные бродяги» давно ушли в прошлое. Словом, ваши картины на меня произвели большое впечатление, и я рад, что вы оказались именно таким, каким я вас и представлял.

– Это заслуга моей жены, Кэндис. Если бы не она, я бы пришёл к вам в охотничьих сапогах и дождевике.

От души посмеявшись, компания прогулялась вдоль выставочных стендов.

– Гай, кстати говоря, а почему на выставке нет картин Питера? – снова спросила Кэндис.

– Кажется, я совсем забыл ввести вас в курс дела. Я решил продать их на аукционе, – сообщил им Кастелло.

Резко остановившись, Питер возмущённо сказал:

– Я думал, что вы выставите их на публику, разве вы не об этом писали мне?

Мистер Кастелло поднял губу, обнажив пару зубов, и вдруг ядовито произнёс:

– Потрудитесь дослушать меня, Питер…

Мистер Уильямс покраснел, будто его облили кипятком и отвёл взгляд, а Кэндис сильно сжала его руку. Казалось, один мистер Мура остался спокоен – он сосредоточенно разглядывал витиеватые пятна на гранитном полу, будто всё происходящее вокруг не особо-то его и интересовало.

– Прошу прощения, – сконфуженно ответил Пит, покрутив пуговицу пиджака, – продолжайте.

– Спасибо, – Кастелло вернулся к деловому тону. – Я решил выставить ваши картины на особый аукцион формального характера. Объясните им, Марко.

– Участники будут торговаться исключительно из уважения к большому искусству, – ответил мистер Мура, указав рукой в сторону строительных инструментов и следов реконструкции: – Это сделано для того, чтобы все вырученные деньги направить на развитие нашей выставки, за исключением вашей доли, мистер Уильямс…

– Я хочу сделать искусство доступным для всех сразу! – триумфально выкрикнул Гай с таким задором, что Кэндис вздрогнула, а голос мужчины эхом разлетелся по пустому помещению, несколько раз отразившись от стен длинной галереи.

– В своём бизнесе мистер Кастелло большой упор ставит на благотворительность. Иными словами, мы планируем сделать эту выставку к моменту открытия абсолютно бесплатной для посещения, – флегматично пояснил Марко, когда в зале снова повисла тишина. Он пожал плечами и добавил: – Чтобы каждый смог наслаждаться достойными картинами современных американских художников требуется собрать большой капитал. Вот мы и придумали, как заинтересовать наших друзей предпринимателей.

– Гай, это так благородно с вашей стороны… – с придыханием произнесла Кэндис. – Неужели вы настолько верите в преображающую силу искусства?

Кастелло важно кивнул.

– Миссис Уильямс, я верю в то, что у вашего мужа большой талант. И точно знаю, что сегодня вы не уйдёте с пустыми руками, – твёрдо произнёс он. – С вашего позволения я заберу большую часть картин в свою личную резиденцию в Нью-Йорке, а самую лучшую на мой взгляд картину помещу здесь, в центральном зале.

– Почему только одну? – спросил Питер, сжав губы.

– Понимаете, – наклонился к нему Кастелло, – у нас довольно строгие правила. Я хочу, чтобы в экспозиции было представлено как можно больше американских художников, но это благородное здание было построено давно – стоит ли его портить нелепыми пристройками, как это часто делают в мегаполисах? Если мы хотим сохранить дух аутентичности этого места, то у нас просто нет иного выхода: приходится ограничивать каждого автора исключительно одним местом на выставке. Картина должна поражать с первого взгляда, а не представлять собой лишь «одно-из-прочего», как на какой-нибудь турецкой ярмарке…

– В любом случае, мы с Кэндис приехали не за этим, – откровенно соврал Питер. – Вы заинтриговали меня своим письмом. У вас до сих пор остались вопросы по поводу моих работ?

Гай Кастелло-младший с интересом посмотрел на Питера.

– Вы не так просты, как кажетесь на первый взгляд, мистер Уильямс, – с уважением произнёс Кастелло. – Торги начнутся с минуты на минуту, а пока я предлагаю всем нам удалиться в зону отдыха.

– На выставке есть зона отдыха? – Кэндис захлопала глазами. – Первый раз слышу про такое!

– На нашей выставке – есть, – с достоинством произнёс Марко.

– Миссис Уильямс, джентельмены, – Гай обвёл троицу внимательным взглядом, – следуйте за мной, пожалуйста.

Они вошли в боковую комнату, скрытую за большой мраморной колонной; на двери висела лаконично оформленная табличка серого цвета – без надписи.

В центре просторного помещения располагалась пустующая барная стойка, а возле стен архитекторы мистера Кастелло расставили миниатюрные столики с кожаными диванами. Гай забавной походкой прошёл на место бармена, нагнулся и вытащил из холодильника четыре стальных герметичных стакана.

– Наш бармен начинает свою работу завтра, однако я попросил его приготовить для нас кое-что особенное.