Чушь, конечно. Ну и что? Мало ли в мире чуши? И нам что-нибудь расскажут, хочешь верь, хочешь — молчи.

Я уж было совсем уснул, как «Маяк» обнародовал новое сообщение: скоропостижно скончался Мазуров Кирилл Трофимович, бывший первый заместитель Председателя Совета Министров, бывший Член Политбюро Центрального Комитета, и так далее, и так далее.

Третий из Политбюро за день.

Звездопад.

Ночью я выглядывал в окно. Еще далеко не август, когда созвездия Персея падают звезды, то бишь метеорный дождь, который так и называется: Персеиды. До дождя по календарю далеко. Но и этой ночью звезд падало немало, до десятка за час.

Во время метеорного дождя на одну яркую падающую звезду приходится три-четыре помельче, а слабеньких вообще считают дюжинами. Сколько звёзд поменьше пошли вслед Гречко, Кулакову и Мазурову? И будут ли новые сообщения?

— Это не нам сообщают, — сказала Ольга. Мелких уложили спать, и девочки решили заняться мной. Готовить к матчу, да.

— А кому?

— Сподвижникам.

— Антипартийная группировка Маленкова, Кагановича, Молотова?

— И примкнувших к ним. Вот для примкнувших и сообщают: ваши козыри биты! — сказала Ольга.

— Не слишком ли… радикально?

— Если ты, Чижик, можешь поставить мат в два хода, ты ведь поставишь мат в два хода, а не отдашь противнику инициативу и ферзя в придачу?

— То шахматы.

— Именно. Политика — совсем другое дело.

Мы сидели в гостиной. Работали и «Спидола», и «Фестиваль». Большой приёмник был настроен на всемирную службу Би-Би-Си, а транзистор я вернул на волну «Маяка». Всё приглушенно, чуть слышно. Для успокоения нервов.

— Съездить, что ли, в город, — не предложил, а предположил я.

— Зачем? — хором спросили Лиса и Пантера.

— «Поиск» проведать.

— С «Поиском» всё в порядке. Что с ним случится? На улицах спокойно, беспорядков нет.

— Тем более нужно съездить.

— Завтра. Сегодня у всех нервы. Ты к матчу готовишься? Вот и готовься.

— Вы бы хоть позвонили, что ли.

— Мы и позвонили.

— И что?

— Ничего. Не соединяет.

— Вот видите! Нужно проверить!

— Ни с чем не соединяет. Ни с кинотеатром «Победа», ни с нашим институтом, ни с Сусликом. Длинные гудки, и только.

— А вы бы с дачи Андрея Николаевича, там ведь особая линия.

— Вот с дачи и звонили. А через спецкоммутатор — извини-подвинься. Допуска не имеем, пароля не знаем.

— Жаль.

— Не жалей, Чижик. В городе всё, как обычно. Магазины работают, больницы и поликлиники работают, школы открыты, детские сады и ясли открыты, транспорт ходит.

— Откуда знаете?

— Пелагея рассказала. Она днем в городе была, электричкой ездила. К врачу нужно было.

Что ж, очень может быть. В семнадцатом году о том, что в Петрограде свершилась революция, чернозёмские обыватели узнали две недели спустя. Телеграф, конечно, был — но городская Дума не спешила радовать население. Может, всё вернётся? А советская власть установилась в городе и вообще в мае восемнадцатого. Провинция не торопится, провинция выжидает, когда наши победят. Ну, а потом — со всем почтением.

— Ладно. Тогда я просто погуляю.

— Все пойдем гулять. Втроём, — сказала Лиса.

Втроём, так втроём. Одеты скромно, по-дачному, как одеваются в пьесах Чехова. Ну, почти. Женские наряды, конечно, изменились сильно. А мужские нет. Белый полотняный костюм, светло-серая рубашка, жёлтый галстук, соломенная шляпа, замшевые туфли — и хоть сейчас на сцену, играть доктора Астрова. Но ни Лиса, ни Пантера на чеховских девушек не похожи. Страдалица Соня? Положить жизнь во имя профессора? Ага, ага. А пяткой в глаз?

И ведь могут, легко могут. В хорошо выбранный момент.

Мы гуляли, чинно здороваясь со встречными и поперечными. Действительно, никакой ажитации, все спокойны и даже веселы. Хорошие песни — это почти магия.

— Мы с железным конём все поля обойдём, — пели девочки. Не громко, но и не тихо. Пусть слышат — мы уверены, мы полны оптимизма, мы — победители.

Я тоже пел, представляя себя конем, кому дано задание: обойти шахматную доску, не наступив дважды на одно и то же поле.

20 июля 1978 года, четверг

Дорожные раздумья

Хорошо думать в дороге, и чем длиннее путь, тем лучше думается, утверждал великий писатель земли русской.

Если ему верить (а кому же верить, если не ему?), мне должно думаться просто великолепно, поскольку дорога у меня — длиннее и придумать трудно. Рейс Москва — Токио, беспосадочный перелёт на лайнере Ил-62М. Гордость Аэрофлота.

Взлетели вечером, в начале девяти, будем в Токио около полудня, по токийскому времени. Есть, есть время поразмыслить.

В салоне полумрак: пассажиры успокоены, накормлены легким ужином, и остаётся им спать, и больше ничего.

Мы летим на восток, в страну восходящего солнца, но оно, солнце, прежде должно зайти. Оно и зашло недавно, и теперь внизу тьма. Редкие огоньки деревенек, но это пока летим над европейской частью страны. А в Сибири от деревни до деревни расстояние изрядное, потому и редких огоньков не увидим. Вряд ли.

Здесь тихо, насколько вообще может быть тихо в летящем самолете, но я и беруши вставил, и маску Зорро надел, только без прорезей для глаз. Надел и пытаюсь задремать, а лучше бы и поспать.

Организм не протестует, сейчас десять вечера по времени Сосновки, в это время я обыкновенно готовлюсь ко сну. Но я-то не в Сосновке, я на высоте одиннадцати километров или около того, и перемещаюсь со скоростью четырнадцать вёрст в минуту на восток. Не точно-точно на восток, но куда-то туда.

Кресла удобные, места достаточно — лечу я первым классом. И со мной первым классом летит моя команда. Я сам, Лиса и Пантера — ну, это понятно. Нодирбек сам оплатил свой полёт, мол, знай наших, Узбекистан — богатая солнечная страна! Ефим Геллер — не могу же я советскую легенду шахмат, да ещё действующего чемпиона страны, оставить в общем салоне. Заодно пришлось и Антона в первый класс брать, негоже ему одному быть без команды, тем более, что он тренер-секундант, технический директор и пресс-секретарь в одном лице.

Вот мы шестеро и заняли половину салона первого класса.

Но это команда. А ещё этим же рейсом летит наша делегация. Это больше команды. Возглавляет её, понятно, товарищ Миколчук. Корреспонденты — Тигран Петросян от газеты «64» и Михаил Таль от рижского журнала «Шахматы», а с ними полдюжины товарищей в штатском, которые коротко именуются «техническими помощниками». Но в первый класс билет взяли лишь товарищу Миколчуку, экономика должна быть экономной.

Антон и Нодирбек переглянулись, и, поговорив со стюардессами, совершили рокировку: пересели в туристский салон, а сюда, в первый, пригласили Таля и Петросяна. Ну, правильно, Gens una sumus. Да Нодирбек и не пьёт спиртного, потому для него невелика жертва. А Таль и Петросян, освоившись, потребовали коньяка, а потом ещё и ещё. Порции-то маленькие, хоть и первый класс. Выпили, надели такие же масочки, как и у меня, и теперь спят. Молодцы, опытные путешественники!

Почему в Токио? Потому, что в Багио. Вместо близкой и уютной Европы летим в экваториальную страну, куда прямого и рейса-то нет. Вот и получается — сначала перелёт Москва — Токио, потом Токио — Манила, а уж из Манилы — в Багио, автомобилем.

А почему в Багио? Потому, что деньгами соблазнились. Призовым фондом, который много-много выше, чем, к примеру, в Граце. Чемпиону мира деньги очень нужны. Ну и мне, претенденту, тоже не помешают.

О Филиппинах мне рассказали знающие люди. Островное капиталистическое государство, тропики. Семь тысяч островов! Когда-то испанская колония, в двадцатом веке — американская, в войну оккупирована японцами, после войны Филиппины получили формальную независимость, но влияние США остается значительным. У власти клика диктатора Маркоса. То есть сначала-то он был избранным президентом, а потом решили, что Маркосу альтернативы нет, и конституцию переписали под него. Народ, в общем-то, был не против: Маркос пообещал поднять Филиппины с колен, улучшить жизнь народа и вернуть людям традиционные филиппинские ценности, а то, что всяких борцов за права человека отправили по тюрьмам, то так им и нужно. Ведь если Президента не критикуешь — ходи вольно, не оглядывайся, не бойся. Даже коммунистическую партию Маркос разрешил, правда, она на Филиппинах неправильная, на Китай смотрит.