– Да, а потом ты повел меня в Булонский Лес и я начала учиться верховой езде… – она обняла отца.

– В субботу мы с тобой поедем в клуб и ты увидишь, что с твоим Дабазовым все в порядке – скороговоркой добавил генерал, – он будет преспокойно играть в теннис… Поверь, мне, старику, его мимолетное увлечение тобой прошло. Он прагматик и понимает, что у вас нет будущего, так что перестань думать о нем. В воскресенье мы приглашены на королевские скачки и ты опять увидишь принцев. Кстати, в субботу Madame Пино показывает новую парижскую коллекцию платьев и мы обязательно поедем выбирать тебе новые туалеты. Я хочу, чтобы на скачках ты выглядела лучше всех. Надеюсь, твое настроение улучшилось, дорогая?

В начале 1905 года стало ясно, что русско-японская война, хотя окончательно и не проиграна, но подходит к концу.

После многомесячной осады в начале января окончательно пал Порт-Артур. По России уже вовсю катилась революционная волна и только скорейшее прекращение войны могло остановить эту внутреннюю смуту. Но измотанная войной Япония желала мира не меньше.

Заинтересованные страны немедленно начали обсуждение «приличных» условий мирного договора, и дипломатическая активность российских миссий за рубежом резко усилилась. Бангкок, кроме того, оказался одной из тех немногих столиц, где присутствовали дипмиссии обеих воюющих стран и работы было достаточно. Шёл интенсивный обмен шифрованными телеграммами с министерством, и Дабазов всю неделю, практически, не выходил из миссии. Ему, как секретарю, приходилось делать всё – от составления политических донесений до переписки документов, шифровки и расшифровки телеграмм.

С большим трудом он выпросил у Оларовского два часа в субботу для встречи с Кири, но, прежде, чем идти в клуб, – опять позвонил домой генералу Ваттхана. Его тревожило, что ответа на своё приглашение встретить там сегодня его дочь так и не последовало. Телефон по-прежнему не работал и линия отозвалась бездонной пустотой…

…Дабазов пришел на корт раньше обычных завсегдатаев, переоделся и начал разминаться у стенки. В назначенный час Кири не появилась и на него опять нахлынуло предчувствие неотвратимой беды.

– Как дела, Дабазов? – окликнул его женский голос.

– Здравствуйте, миссис Рой!» – приветствовал он в ответ жену американского посланника.

– Рада Вас видеть, Дабазов! Вы знаете, что наших партнеров – Киттинга и всех англичан сегодня не будет?

– Нет, но… – попытался возразить Алексей.

– И нам в Вами придется играть вдвоем?

– Извините, но сегодня я играю с дочерью генерала Ваттхана… Ее, правда, пока нет, но… – удалось вставить Алексею и он озабоченно посмотрел на часы. Кири уже почти на час опаздывала.

– Я думаю, что и она сегодня не придёт, – сообщила всезнающая миссис Рой. – Я только что видела Кири в «Grand Atelier» – она так была поглощена выбором туалетов, что вероятно и забыла об игре! И не осуждайте ее! Все платья только что из Парижа, и генерал, по-моему, был готов купить ей всё!

Алексей уже с интересом слушал болтовню миссис Рой:

– Кири – просто неземное создание, и понятно, что генерал хочет как можно лучше выдать её замуж здесь, где она почти своя… Кстати, Дабазов, король очень благосклонно принял её, и говорят, что она скоро выйдет за одного из младших принцев…

Миссис Рой будто нарочно рассказывала ему все эти подробности и наслаждалась его реакцией! А на лице Алексея можно был прочитать калейдоскоп нахлынувших мыслей.

– Дабазов, так мы будем играть? – прервала его миссис Рой.

– Да, да, конечно, – сказал Алексей, опять посмотрев на часы, и они начали партию.

Уже выходя из «Grand Atelier» генерал Ваттхана спросил свою дочь: «Дорогая, если ты всё ещё хочешь, давай сейчас поедем в клуб и ты убедишься… – сама увидишь, что Дабазов будет преспокойно играть там в теннис… И скорее всего, с какой-нибудь дамой…».

Генерал безусловно добился результата – Кири, проведя все утро в лучшем модном салоне Бангкока, примеряя туалеты, отвлеклась от своих терзаний. Она машинально проводила взглядом Кома, тащившего её коробки в коляску. Вопрос отца вернул её в реальность.

Прошла целая неделя с того вечера, когда посыльный принес то злосчастное письмо, и Дабазов не появился в их доме. С тех пор известий о нём у неё не было. Время слилось в одно напряжённое ожидание, и Кири не помнила, как прожила эти дни. Она превратилась в натянутую струну и все клеточки её тела напряженно ждали одного: вот-вот он войдет в их дом, она бросится в его объятия и уже ничто и никто не сможет их разлучить! Он пробудил в ней женщину, и её юная, растревоженная плоть требовала новой близости с любимым…

Кири только и делала, что прислушивалась к звонкам и шорохам в доме, но телефон не звонил, хотя связь наладили и отец уже несколько раз разговаривал с дворцом.

Странно, что не было писем и никто не приходил с визитами – деревянная колотушка, которой обычно барабанили во входную дверь посетители, необычно долго молчала.

Входная дверь открылась только два раза – когда Ком выходил за покупками и вскоре вернулся, но обострённый слух Кири уловил и эти, едва слышные хлопки.

Время шло, и, постепенно, меркла её надежда. Пора уже было признаться хотя бы самой себе, что отец прав – она была игрушкой, развлечением и только. Вопрос отца застал Кири врасплох – хочет ли она увидеть Алексея сейчас, на корте, проводящим время с другой? Боязнь страшного разочарования её пугала и она медлила с ответом, но отец, как всегда спокойно предложил: «Мы ведь можем просто проехать мимо, не заезжая и не останавливаясь, но ты сможешь всё увидеть издалека и, если Дабазова нет на корте, я сам поеду к нему и привезу его к нам. D'accord, ma petite?»

Всё, что предсказал отец, открылось Кири, как только они въехали на главную аллею клуба и ещё издали увидели теннисные площадки. Да, Дабазов был там и, как обычно, играл в теннис! Значит, его ухаживания были просто изощрённой игрой – от скуки, только, чтобы овладеть ею! Ей стало жалко себя… Оскорбленная, раненная душа кричала, рвалась наружу, и Кири горестно разрыдалась…

Ваттхана даже пожалел на миг о своем коварном замысле, но Кири – также внезапно, как заплакала, – овладела собой, и, забившись в угол коляски, потом всю оставшуюся дорогу молчала.

Когда они вошли в дом, её нежное лицо не то, чтобы изменилось – оно затвердело, застыло, как непроницаемая и ничего не выражающая маска, и, только в помертвевших глазах, стояли потрясение и боль. Такой генерал Ваттхана никогда прежде не видел свою дочь. Она подняла на него глаза и в упор посмотрела – отрешённый, ужасный взгляд, и что-то в нем было мрачное, леденящее – и твердо сказала:

– Отец, я хочу немедленно, навсегда вернуться домой, в Париж, прямо сейчас…

– Но… это невозможно, Кири, нужно узнать, если пароход в Европу и… потом, мы завтра должны быть в Королевском клубе на скачках…

– Отсюда я теперь уеду только домой! И еще, скажи Кому, что мы уезжаем и чтобы он собирался. Надеюсь, ты отпускаешь Кома со мной?

– Да, да, конечно… – испуганно сказал генерал.

– А сейчас, извини, я бы хотела побыть одна. И пожалуйста, отец, не беспокойте меня сегодня – я устала и хочу спать.

Никогда прежде Кири не говорила с ним так, и генерал понял, что она действительно плоть от плоти его дочь – волевое, сильное создание, только в нежной и прекрасной оболочке. Он с ужасом подумал, что Кири решила что-то с собой сделать, и как бы прочитав его мысли, она усмехнувшись, сказала:

– Не бойся, я не сделаю того, о чем ты сейчас подумал, я собираюсь жить! Пожалуйста, поезжай в порт и достань мне каюту – это единственное, чего я сейчас хочу!

Генерал вдруг окончательно понял, что Кири, его любимая красавица дочь покидает его навсегда и, возможно, он больше никогда её не увидит! И сотворил он это своими собственными руками! Какое же он ничтожество! Эту гадкую, нечистую игру он затеял с одной лишь целью – разлучить Кири с её любимым… Он хотел навязать ей свою волю и любым путем оставить рядом, пусть и в роскошной королевской клетке… Зачем он солгал ей про письмо Дабазова!?..