«Наблюдающий Везу, как вы оцениваете своё состояние?»

Снова машинный голос в голове, правда, теперь он приобрёл женственные нотки, словно сейчас было важно, чтобы человек был максимально к нему расположен.

– В целом в порядке, но иногда моё знание снова начинает переплетаться с верой. Что‐то внутри меня верит – с трудом! – что раньше существовали планеты и звезды…

«Наблюдающий Везу, это всё чистая истина».

– Я понимаю, но всё же…

«Думаю, вам нужно немного времени, чтобы всё осознать и спокойно соотнести с вашими знаниями. Тогда всё встанет на свои места. Ваша смена на сегодня закончена. Возвращайтесь».

Голос в голове Везу затих. Ощущение, что кто‐то следит за мыслями и чувствами, также исчезло. Это означало лишь одно: смена Везу и правда кончилась. И хотя наблюдающий прекрасно понимал это, какой‐то частью себя он знал: нельзя давать волю своим мыслям. Пока ты не придёшь в основную рекреацию, пока позади не останутся рабочие помещения и коридоры, подпрограмма будет отслеживать твоё естество до малейшей детали, хотя бы для того, чтобы вовремя задвинуть стул или открыть дверь. Она должна знать, чего ты хочешь. Она. Должна. Знать.

Недолго думая, Везу мысленно представил развёртку тетраэдра. Наблюдающий находился внизу этой конструкции, а место, куда ему нужно было попасть, – наверху. Он легко перевернул тетраэдр вверх ногами и переместил пространство относительно себя.

Всё вокруг расщепилось и изменилось, как в калейдоскопе. Стены стали светлее и изящнее. Тонны проводов, что раньше лежали на полу, исчезли. Везу подошёл к одной из стен, и в ней в тот же момент появилась дверь. Створка с шипением открылась, и на наблюдающего выплеснулся тёплый жёлтый свет. Лёгкая улыбка проскользнула на лице Везу, и он шагнул навстречу свету. Дверь за мужчиной закрылась, издав громкий звук герметизации, затем исчез и сам дверной проём.

Перед Везу предстало огромное помещение, точнее, огромная сфера изнутри. В центре был яркий, светящийся искрасна-жёлтым шар. Казалось, по размеру он не больше футбольного мяча. Шар разбрасывал в пространстве огоньки, которые, как тополиный пух, лениво разлетались в разные стороны.

Везу сделал ещё один шаг и… мгновенно оказался лежащим на траве. Местное солнце пригревало. Мягкая зелёная трава была много удобней капсулы восстановления, что стояла в комнате Везу. Вокруг не было ничего, что могло бы отслеживать мысли наблюдающего. Обстановка так и манила побыстрее отправиться в мир грёз, но… Детский голос, раскатившийся по траве вместе с ветром, в один миг нарушил прекрасную негу:

– Учитель Везу, я ждал вас в кабинете.

Везу неохотно открыл глаза. Перед ним стоял мальчик лет десяти. На голове – густые чёрные волосы с проседью. Они были слегка взъерошены, но выглядели естественно, словно так и должны были лежать. Лицо ребёнка казалось уставшим. Мальчик был одет в серую рубашку без воротника, на рукавах отчётливо виднелись стрелки. На штанах тёмносинего цвета тоже имелись стрелки, идущие ровно посередине. Никаких складок, никаких замятостей.

– Привет, Репт, – со скукой в голосе произнёс Везу. – Я решил погреться на солнышке.

Ребёнок несколько секунд не отрывал глаз от своего учителя, затем перевёл взгляд наверх.

– Солнышко?.. Учитель Везу, вы говорите про генератор материи?

– Именно, Репт, именно о нём.

– А подразумевали вы Солнце как звезду?

– И снова верно, мой дорогой ученик.

– Почему вы вспомнили про такую древность, как звёзды?

– Ты, наверное, и сам знаешь это лучше, чем я.

– Вы, видимо, были в старых блоках памяти и отсматривали повреждённые сектора.

– И снова в точку. Что вы сегодня проходили? – поспешил прервать череду новых вопросов Везу.

– Закончили с новым временем. Думаю, завтра мы уже приступим к технологии.

Везу приоткрыл один глаз и, хитро глядя на своего ученика, спросил:

– А напомни-ка мне, когда исчезла последняя звезда?

– Полностью потухла одну тысячу лин назад.

Везу закрыл глаз.

– А в старой системе счисления?

Мальчик сразу же ответил:

– Примерно десять в семидесятой степени лет.

– А что было после угасания звёзд?

Заученно тарабаня, ребёнок, как компьютер, выдал развёрнутый ответ:

– После угасания звёзд человеческие колонии были объединены под началом единого управляющего – Искусственного интеллекта Кальты, самого древнего из существующих. В течение одного года машина смогла сделать прорыв в науке и строительстве. Так появились первые станции, построенные на орбитах чёрных дыр и использующие их как источники неограниченной энергии. Чёрные дыры медленно испарялись, станции объединялись. Тем временем Искусственный интеллект Кальта продолжал делать открытия и развиваться. Вместе с ним развивалось и наше общество. Эра развития длилась ещё тысячу лин, а затем Кальта перестала делать открытия. К тому моменту наше общество сильно изменилось. Была образована одна-единственная колония. Под её нужды была построена Многомерная станция во всех десяти измерениях вокруг бывшей сверхмассивной чёрной дыры. Людей на станции в привычном их виде практически не осталось. За последние триста мит, а это примерно две тысячи лет, большинство людей было оцифровано, теперь они находятся в блоках памяти-опыта Искусственного интеллекта Кальты.

На станции остался лишь обслуживающий персонал. Так мы подходим к настоящему моменту.

– Учитель Везу, мне кажется, вам всё же пора вставать…

Наблюдающий неохотно перевернулся на спину.

– Вы уснули, пока я рассказывал вам то, что мы проходили по истории.

Везу закрыл лицо руками и громко выдохнул. Затем с лёгкой тяжестью в голосе и слегка невнятно сказал:

– Сейчас встану и пойдём заниматься.

– Поздно, по расписанию мы должны были уже закончить.

Наблюдающий резко сел:

– А почему ты меня раньше не разбудил?!

– Кальта просила дать вам отдохнуть.

Холодок пробежал по спине Везу. Он снова чувствовал, как рядом с его сознанием находится невидимая длань Искусственного интеллекта, готовая схватиться за любую мысль, малейший знак того, что отсмотренные воспоминания победили трезвый ум наблюдающего, и лишь только за это вытрясти разум из Везу.

Мимо наблюдающего и его ученика Репта прошли несколько человек.

– Пойдёмте, нам пора.

– Куда? – с испугом в голосе спросил Везу.

– На церемонию, – отрезал Репт и подал руку учителю.

Дорожка, вымощенная подобием жёлтого кирпича, плавно уходила далеко в гору. Правда, как бы быстро вы ни шли, подняться на эту гору было невозможно, вы всегда были у подножия склона.

Ветер шелестел в пышной кроне деревьев. Он соскальзывал с веток, проносился по невысокому газону, прижимая травинки к поверхности. Всё здесь казалось самым настоящим раем, было таким приятным… Но стоило ветру приблизиться к наблюдающему, коснуться кожи Везу, как в одну секунду окружающий мир менялся.

Во всём проступала фальшь. В ветре чувствовалась работа большой вентиляционной трубы, что непрерывно нагоняет воздух внутрь сферы. В траве и деревьях Везу видел точно сделанную, но тем не менее подделку. Всё окружающее в один момент превращалось в инсталляцию. Приторную, замершую, мёртвую.

Сами собой всплыли воспоминания о Земле, чужие воспоминания. Они были столь сладки, что, накатывая с каждым дуновением ветра всё сильнее и сильнее, увлекали за собой наблюдающего.

Везу очнулся, когда его окликнул Репт:

– Учитель?! – ребёнок остановился, выдав с досадой и злостью: – Вы меня не слушали?

– Прости, я слегка задумался… – виновато сказал Везу.

– Вы думали об увиденном? Каково это – увидеть всё глазами и личностью, что была когда‐то оцифрована?

Вопрос поставил Везу в тупик. Единственным табу для наблюдающего при разговоре с учеником была работа. И если бы… если бы в его голове… если бы за ним сейчас не следили… Если бы они были только вдвоём, наедине, Везу рассказал бы этому мальчонке всё. Он бы отговорил его от работы наблюдающего. Ведь это было самое тяжёлое, что только могло быть.