От предвкушения и нарастающего возбуждения кровь быстрее побежала по венам. Сердце увеличивало частоту ударов, а распирающая пульсация пробуждала дремлющий член. Удобно расположившись на спине, пальцем подцепил ворот Алискиной маечки и оттянул его, наслаждаясь видом небольшой груди с набухшими сосками. Они терлись о ткань, а у меня дергался член от мысли, как я сжимаю их, перекатывая между пальцев.

Тем временем моя малышка осторожно освободила мой уже готовый стояк из плена боксеров. Ощущая как расправляется зажатый до того член, наблюдая как Алиса наклоняется к нему, закрыл глаза, отдаваясь во власть возбуждения. Пухлые мягкие губы нежно обхватили головку, погружая ее в горячий влажный ротик. Вырывая сдавленный стон из моей груди. Снося волной удовольствия все мысли из башки, даря такую желанную физическую и эмоциональную разрядку. Как же это было охуенно: погружаться в ее рот, чувствовать легкую шершавость языка и не чувствовать ограничений, как в вагине.

Слюна ее смазывала мой член, она стекала по моим яйцам. Слегка посасывая, Алиса скользила вверх-вниз, наращивая темп. Я намотал ее хвост на свою руку и начал вколачиваться в ее ротик.

Она мычала, пока я трахал ее глубже, практически в самое горло. Чувствуя, как звенело в башке, как приближался огразм. Еще пару выпадов, и хлюпающие звуки снесли все барьеры. Оттянул ее голову, вытаскивая свой разрывающийся от спермы член, приказал практически с рыком:

– Дрочи.

Всё же кончить ей прямо в горло было бы пока перебором, и так Алиса выглядела обескураженной от моего напора.

Моя девочка четко выполнила команду, скользя своей рукой по стволу пениса. Следующие три секунды меня накрывало эйфорией. Забрызгивая ее лицо и шею, обильно кончил. Испытывая благодарность к моей Алисе.

– Мне надо умыться… – когда я отпустил ее волосы и откинулся без сил на спину, растерянно произнесла она.

– У меня есть салфетки. Посмотри в бардачке, – лениво предложил ей альтернативу, не желая шевелиться. Всё же приехать к ней было самым правильным решением.

– Рус, – тихо позвала она спустя несколько минут.

– М? – нехотя открыл глаза, Алиска уже привела себя в порядок и теперь теребила упаковку салфеток, явно подбирая слова.

– А что дальше? Ну, между нами? – вопрос был совершенно дурацким и не к месту. Почему женщинам поболтать надо именно после секса?

– К чему такие вопросы? – беря ее за руку и притягивая к себе, спросил мягко.

– К тому, что с моими ты общаться не хочешь. Со своими не знакомишь… Это так выглядит, будто я — так… не серьезно, – с грустью проговорила она.

– Твоим я не понравился. А мои не нравятся мне, – холодно отрезал, начиная злиться.

– И что теперь? Вообще ни с кем не общаться? Ты мне даже про день рождение своего отца не сказал… – тише добавила она. Я же напрягся.

– А ты откуда узнала? – требовательно произнес, вновь беря ее за подбородок и заглядывая в наполненные слезами глаза. Блять, только этого не хватало. Не мог я переносить Алискиных слез, будто котенка выбросили на улицу в грозу. Она не представляла, как сильно на меня они действовали. Хорошо, что моя девочка была не из плаксивых. Обычно.

– Твой папа приглашение прислал, – ровным тоном ответила она. – Я думала, мы пойдем туда, как пара. Но, видимо, я не достойна быть представлена твоей семье… – по ее щеке прокатилась слеза, а голос задрожал.

Это нечестно, что за долбанное комбо?! Минет и слезы…

– Ты же знаешь, что я не хочу с ним видеться, – уже не так уверенно перебил ее, вытирая большим пальцем мокрую дорожку на ее щеке.

– Но когда-то же придется начать общаться? Он сделал первый шаг, показал тебе, что уважает твой выбор, пригласил и меня. Давай сходим? – с надеждой попросила она.

– Тебе так хочеться на этот день рождения? – спросил вздохнув.

– Очень, – улыбнулась она, обнимая меня и утыкаясь носом в мою шею. – Пожалуйста… давай сходим, – столько мольбы было в ее голосе.

И я сдался, материл себя, но скрипя зубами согласился. Тем более Алиска вновь начала меня целовать, прижимаясь своим телом ближе, заставляя меня махнуть рукой на этот гребаный юбилей и сосредоточиться на моей девочке, которая требовала ласки.

Сидел в машине, недовольно постукивая по обивке руля. Какого ломанного болта я здесь забыл?

Через лобовуху смотрел на дом, в котором вырос, и не чувствовал ничего, кроме отвращения. Не мог поверить, что вернулся сюда снова и вынужден видеть эту претенциозную груду кирпичей, которую мои предки гордо называли "домом".

Никогда это место не уживалось у меня в голове рядом с подобным значением. Клетка, вот чем был этот особняк. Сраная золотая клетка.

Правда, едва ли притихшая сбоку Алиска считала так же.

Я покосился в ее сторону, стараясь быть куда менее резким в словах, чем хотелось:

– Ты все? – спросил, только потому что она всю дорогу пыталась незаметно от меня навести марафет.

Меня бесила сама мысль, что делала Алиса это, чтобы впечатлить моих родных. Я был уверен, тем будет глубоко плевать на ее внешность, в их глазах никогда не было ничего важнее статуса.

К тому же Алиса и без того выглядела так, что хотелось послать всех нахер, развернуть тачку, и никому больше не показывать.

– А? – вздрогнула она, словно и вовсе забыла о моем присутствии. От этого неприятно кольнуло внутри. – Да, я просто…

– Тогда пошли, – не стал дослушивать ее, слишком уж сильно нервировало меня наше здесь присутствие.

Выйдя из машины, поставил ту на сигналку, и мы двинулись вперёд — к высоким двустворчатым дверям из массивного красного дерева, за которыми скрывалась лишь пустота. Если так можно переиначить значение снобизма моей семейки.

Я подхватил Алису под локоток, свободной рукой оттянув тугой галстук. Терпеть не мог эти пафосные костюмы еще с детства, но Алиса настояла. Не то чтобы я всегда делал, как она говорит. Просто подобная мелочь, вроде моего уступка, вполне может оказаться единственным приятным моментом за весь сегодняшний вечер. Для нее. Меня же здесь от всего воротило.

Взять тот же самый сад, так горячо лелеемый матерью. Ухоженный, полный экзотический цветов и идеально стриженных изгородей. Моя Алиска чуть голову не свернула, пока рассматривала его по пути к крыльцу дома. Будь мне хоть какое-то дело до того, чтобы впечатлить ее, сказал бы, что мать относится к нему с любовью и трепетом, только неправда все это. Далеко неправда. За садом ведь следила орава садовников, которым запах свеженьких купюр был куда более важнее, чем вложенная в труд душа. Для меня же это выглядело как очередная прихоть моей взбалмошной матери, тухнущей от беспросветной скуки. Как ещё можно охарактеризовать подобную чрезмерную трату денег и времени впустую?

Я не утруждаю себя тем, чтобы постучаться или позвонить в дверной звонок. Все эти расшаркивания на пороге, приветствия, фальшивые улыбки, заверения в том, кто по кому насколько сильно скучал… Бред это все. Я прекрасно знал, что в этом доме меня ждали только с одной единственной целью — надавить на и без того больную мозоль.

На мое счастье, дверь оказалась открытой. Я пропустил Алису вперёд, явно вызывая в ее глазах стойкие ассоциации с джентльменским поведением. Видел в ее взгляде благодарность, а сам мысленно жалел о том, что не прихватил из бардачка пачку сигарет. Не понимала Алиса, что добровольно переступала порог в ад, а я был тем, кто самолично ее сюда привел.

– Как… красиво, – залепетала тихо моя Алиска, восторженным взглядом рассматривая просторный холл.

– Бывает и лучше, – мрачно хмыкнул я и с досадой опустил голову.

Мраморный пол, отполированный до блеска, холодный и непреклонный, словно отражал бездушие, пронизывающее каждый квадратный сантиметр этого места.

Я прекрасно помнил обстановку дома. Стены, украшенные дорогими произведениями искусства в позолоченных рамках; внушительную лестницу с замысловатыми изгибами перил, ведущая в сторону жилых помещений; и как вишенка на торте — роскошную люстру, свисающую с потолка. Все это было дрянной показухой, пылью в глаза.