В конце концов, он был просто человеком.

Наконец свет угас, но слепота осталась. Давриел неловко поднялся на ноги и принялся мотать головой и часто моргать, пытаясь вернуть зрение. По-прежнему видя перед собой лишь белую пустоту, он применил заклятье призыва, решив, что с мечом ему по крайней мере будет спокойнее.

Однако предмет, возникший в его ладони, был деревянным и имел необычную форму. Снова эта треклятая виола. Какого пекла? Почему заклинание так упорно продолжает считать её оружием?

Виллия не стала нападать на него в момент слабости, но он слышал, как она что-то шепчет. Приказы? В коридорах катакомб раздавался ответный шёпот, вторящий её голосу.

Она призывала своих гейстов сюда, вниз, к нему. Случившееся со священниками доказывало, что души чужаков они похищают так же легко, как и души жителей Подступов. Учитывая, что теперь эту силу подпитывала Сущность, как скоро во всём мире не останется никого, кроме жутких зелёных призраков, перешёптывающихся друг с другом?

Ты ни за что не одолеешь другую Сущность в одиночку, сказала Сущность в его голове. Она уничтожит тебя. Если ты не уничтожишь её раньше и не заберёшь её силу себе.

Кто-то взял Давриела за руку.

— Сюда, — раздался голос Тасенды. На миг он почти забыл о ней. Юная девушка потянула его прочь из зала, и он — по-прежнему ослеплённый ярким светом — развернулся и побежал вслед за ней.

Пока Тасенда уводила Давриела подальше от зала, наступило утро. С восходом солнца её зрение — и без того расплывчатое после вспышки, выпущенной Виллией — окончательно пропало. Второй мрак окутал её, и теперь она пробиралась по коридору на ощупь, волоча Давриела за собой.

Сзади раздавались шаги Виллии. — Мне следовало собраться с духом и прикончить тебя собственноручно, — голос девушки эхом отдавался от стен катакомб. — Я ведь без труда заколола того священника, чтобы мои призраки могли войти в церковь. А потом, в деревне, я стояла прямо у тебя за спиной, с ножом в руке… и услышала, как ты начала петь. Я всегда любила эту песню, Тасенда.

Тасенда упрямо заставляла себя идти вперёд, одной рукой ощупывая стену подземелья, другой направляя Давриела. Чувствуя пальцами прохладу гладких отполированных камней, она шла от склепа к склепу.

— Виллия, — крикнула она, — это безумие! Ты же не такая!

— А какая? Скажи, Тасенда? Кто я? Уверенная в себе девушка, которой меня видели все вокруг? Или дрожащая от ужаса трусиха, которую видела лишь ты? Знающая, что ночью мрак снова придёт за ней...

— Нет, Виллия, — сказала Тасенда, достигнув места схождения коридоров. Лестница должна быть слева... но оттуда же доносился шёпот. Она повернулась в темноте на голос Виллии. — Прошу.

— Нам с тобой с рождения была уготована такая участь, — продолжила Виллия. — Мы — две половинки одной души. А наша сила… она всегда была лишь частью того, чем  могла бы стать. Мне нужны были души других, чтобы снова собрать вместе все обрывки Сущности. И здесь не о чем сожалеть. Это было неизбежно. Сущности суждено вновь стать целой.

— А священники? — оборвала её Тасенда. — Чем ты оправдаешь их убийство?

Ей ответила тишина — лишь было слышно, как Давриел, что плёлся позади, тихонько бормочет ругательства себе под нос. Кажется, к нему постепенно возвращалось зрение — по крайней мере, поначалу он потянул её к лестнице, но затем остановился, как будто увидел там гейстов.

— Я больше не буду слабой, Тасенда, — раздался, наконец, голос Виллии. — Каждая новая крупица дарит мне больше света. Сейчас я слепну лишь на пару часов около полуночи. Если я соберу Сущность воедино, я сама стану целой. И мне больше никогда не придётся быть в плену у этого кошмарного, невыносимого мрака.

Было очень странно слышать в голосе сестры эти резкие, беспощадные ноты.

— Пойдём, — сказал Давриел и потянул её за руку прочь от надвигающихся шептунов.

Тасенда не сдвинулась с места. У неё непременно получится достучаться до Виллии. Непременно получится...

— Мне хорошо знаком этот тон, — вздохнул Давриел. — Она слушала обещания Сущности так долго, что начала им верить. Пойдём.

Тасенда смягчилась и позволила ему увести себя в один из боковых коридоров. Безнадёжно. Скоро шептуны заполонят это место, и они с Давриелом станут частью их зловещей шепчущей толпы.

И всё же она последовала за ним в темноту. И в этот момент ей показалось, что она… слышит что-то сквозь непрерывный шёпот. Песню, одновременно далёкую и близкую. Которую — каким-то образом она твёрдо это знала — можно было услышать, лишь находясь внутри второго мрака.

Далёкая из-за своей эфемерной, недосягаемой мягкости. Близкая, потому что она проникала сквозь все остальные звуки, пробуждая внутри неё странное, волнительное чувство.

Что же это была за песня?

Давриел быстро шёл по коридору, увлекая за собой Тасенду. Он снова начал видеть, но теперь, очевидно, проклятье отняло зрение у девочки.

Глупец, подумал он про себя. Ты должен был это предвидеть.  Он ведь сразу понял, что сила Тасенды должна была позволить ей как-то влиять на гейстов — но не сообразил, что её якобы мёртвой сестре сделать это было даже проще. Возможно, всё действительно началось невинно, как она и утверждала, и гибель родителей стала трагической случайностью. После этого ей понадобился козёл отпущения, чтобы свалить на него вину за убийство. А кто годился на эту роль лучше, чем Хозяин Имения?

Если бы она остановилась на этом, никто, вероятно, так и не узнал бы правду. Но Сущность нашёптывала ей, что нужно продолжать, и вскоре последовало нападение на торговцев — свидетелем которого стал священник. Возможно, они даже заранее условились, что он будет там и подтвердит её слова о причастности Давриела. Как бы то ни было, он увидел то, что должен был увидеть. Кто-то сшил убедительное подобие его костюма, а ему даже в голову не пришло, что это могло быть делом рук дочери деревенских портных?

— Давриел, — прошипела Тасенда, когда они свернули в очередной коридор, — ищи панно на стенах. Ром говорил, что за некоторыми из них скрыты тайные выходы из катакомб. Один такой был в зале с Зеленштайном.

Он резко остановился, увидев на другом конце коридора слабое зеленоватое свечение. Адское пламя! Когда они успели сюда добраться? Он развернулся и потащил Тасенду в боковой проход.

Используй меня, твердила Сущность. Ты напрасно теряешь время!

Он не обращал внимания на её слова, слишком занятый пересмотром своего арсенала. У него почти ничего не осталось. Пиромантия иссякла, как и изгоняющее заклинание. Чары, призывающие оружие, всё ещё держались, но толку от них было немного, как и от глупого заклинания, заставляющего чернила появляться на бумаге.

Единственным, на что он мог положиться, были остатки силы приорессы. Впрочем, оставалось ещё крайнее средство — его способность покинуть этот план бытия и сквозь Слепую Вечность перейти в другой мир. Однако он ничего не мог взять с собой, и уйти означало бы бросить всё, что он успел здесь построить.

Значит, собрался сбежать, как трус? спросила Сущность. Так и не воспользовавшись мной? Почему?

Он отважился бросить взгляд через плечо. Мертвенно-зелёные гейсты следовали за ним по пятам, вылетая из стен и вновь пропадая в них. Позади них, словно зловещая тень, маячила юная девушка — сестра Тасенды.

Верно. Его единственным шансом было поскорее отыскать выход из этого лабиринта и вернуться в особняк за подкреплением. Он выбросил вперёд руку и — заранее приготовившись к жуткой боли — применил талант приорессы, чтобы сделать гейстов осязаемыми.

Вспышка света, покинув его тело, пронеслась по всем катакомбам. Шептуны задрожали, когда магия вытолкнула их из стен в коридор, где они — внезапно обретя физическую форму — натолкнулись друг на друга и устроили посреди прохода кучу-малу. Они жутко разевали пасти, но не издавали ни криков, ни стонов. Только непрерывный шёпот.