Так, вот тебе и первый класс. Это, наверное, по-французски. Тесно… У нас бы это первым классом не назвали…

Вообще, в империи всё как-то побогаче, посолиднее, чем за её границами. Держава богатая, наши предприниматели менее прижимистые. Народ более сыто живёт. Хотя — не все. Лодырей хватает. Ну, никто их даром кормить не собирается. Как потопаешь, так и полопаешь.

Хорошо, что в каюте довольно тепло, а не японская холодрыга. Ночью хоть нормально выспаться можно, а не за жаровней следить…

Я не торопясь разложил свои вещи. За иллюминатором уже темнело. Небо было затянуто тучами и звёздочек, божьих лампадок, не было видно.

Так, на ужин зовут. Ну что, отведаем союзнической кухни.

Глава 26 Ужин, он же обед

Кают-компания, где для русских офицеров накрыли ужин, произвела на меня приятное впечатление. Сказать плохого нечего — чисто и уютно.

Французские блюда, французская речь…

Сервировку стола производили аннамиты, а наблюдал за всем этим действом француз-метрдотель. Ещё и с помощником. Они же следили и за порядком при обносе кушаний.

Ну, не война, а просто курорт какой-то. А где-то в это время рвутся снаряды, льется кровь…

Я отогнал от себя грустные мысли и принялся за то, что стояло на столе передо мной. Корить мне себя было не за что. Будем кушать, пока угощают.

Это для нас — ужин, а у принимающей стороны как бы и обед.

Прежде всего, нам был предложен аперитив. Тут даже можно было выбирать. Я остановился на белом вине с трудно произносимым названием. Оно, на мой взгляд, даже на немецкое смахивало. Кто-то из наших предпочел анисовую настойку, иные выбрали мускатные сладкие вина. Ну, кому что нравится.

Антре, по-нашему — первое блюдо, было предложено в виде лукового супа. В моей тарелке оказалось много-много обжаренного и томленого в сливочном масле лука, наижирнейший бульон, а сверху — гренки, покрытые расплавленным сыром.

Ничего так, калорийно…

Далее последовали улитки в соусе по-бургундски. Чеснока в данный соус не жалея добавили. Ну, это не хуже. Чеснок в зимнее время никогда лишним не бывает.

Поедание улиток первоначально вызвало у меня некоторые затруднения, но потом я приноровился.

На антре были ещё и вареные мидии, но я их как-то не очень.

Еда запивалась вином. Тут я не опростоволосился, помня уроки, что преподнёс мне ещё в плену князь. Про что мы тогда с ним не переговорили… Времени на это было очень даже предостаточно.

Ежели ты на аперитив выпил одно вино, то с едой надо пить уже совсем другое, а не то же. Не гоже обижать хозяев, у французов такие правила. Да, и с багетом осторожнее надо быть — на антре прием пищи не заканчивается.

Французы просто расстарались. Предложение главного блюда опять же предполагало разнообразие — или рамп стейк средней прожарки под соусом рокфор, или бланкет из телятины à l’ancienne, или кролик в горчичном соусе, или тушеная с розмарином ножка ягненка…

Это куда я попал?

Впрочем, далее явно такого не предвидится, это в первый день французы просто решили шибануть нам по мозгам.

Может и петух в вине будет?

Название этого блюда, кстати, звучит весьма знакомо — «кокован».

Мля…

Ещё и десерт…

Крем-брюле, фондан, профитроли, тирамису, шоколадный мусс, сыр…

А, мороженое где? Хочу мороженого!

Ну, это я уже так…

Кофе, кофе, только кофе…

Дижестив. Без пары стопок чего-то крепкого такое пиршество мне просто не пережить. На фронте отвык я от обедов у Александра Владимировича в его княжеском дворце.

Нижних чинов так не угощали. Они своим пробавлялись. Впрочем, нашей бригаде мясную порцию не уменьшили как в других частях русской армии. Грех было солдатам на свою судьбу жаловаться. Не раз замечал я как они мясо из консервных банок не доедают, с остатками их нещадно выбрасывают.

Уффф…

Сейчас можно и поспать…

— Иван Иванович.

На выходе из кают-компании меня задержал генерал.

— Рязанцева Вам надо вызволять.

Надо же, какое, слово-то выбрал Лохвицкий. Вызволять…

Впрочем, действительно — вызволять из японского карантина. Без главного хозяйственника на бригаду проблемы как из худого мешка посыплются. Много веревочек на бригадном интенданте завязано.

— Почему я? — позволил себя уточнить я.

— А за медицину-то кто у нас отвечает?

Ну, тут генерал-майор не совсем точен. Да, я отвечаю, но в своем полку. Не во всей бригаде.

— Пока старший врач бригады не прибыл, поручаю Вам это дело.

Да, второй эшелон нашей бригады ещё где-то тащится. За ним — третий и прочие.

Пока второй эшелон не прибудет, наш «Amiral Latosche—Treville» из порта во Францию не отправится. Загрузка судна далеко ещё не полная. Столько, сколько сейчас ещё вполне войдёт.

— Я узнал, Рязанцев в госпитале в Дайрене. Туда завтра с утра и отправитесь. Сопровождающий с Вами будет. Бумаги я подготовлю.

Во как…

Дайрен ещё получится у меня посмотреть. Полюбоваться на памятник маршалу Ойяму, виновнику овладения Квантунью.

Тут к Лохвицкому подошли французский морской офицер и атташе Франции в Токио. На этом наш разговор и прервался.

— К десяти ноль ноль я Вас жду, — уже на ходу было мне сказано генерал-майором.

Я посмотрел на часы.

Долгонько же мы кушали…

За время, пока мы аперитив пили, русский человек наестся-напьется и уже пляшет…

Глава 27 Отплытие

В России завтрак — чуть ли не основной прием пищи, а французы практически не завтракают. Так, чашечка кофе и круассан. Круассан — полумесяц по-французски. На него эта булочка и похожа.

С такого завтрака недолго и ноги протянуть.

После визита к генералу, с бумагами и сопровождающим японским майором я отправился выручать Рязанцева.

Город, как и говорили знающие люди, оказался вполне приличным — ходили трамваи, много красивых магазинов. Памятник японскому маршалу так же наличествовал.

Никифора Федоровича нам выдали без разговоров. Состояние его я расценил как удовлетворительное. Бригадный интендант почти уже не кашлял — твёрдо шагал по пути выздоровления.

— Думал, что уж без меня бригада во Францию отправится… Так и загибну на чужбине.

Настроение у Рязанцева было отличным.

— Ну, куда мы без Вас, Никифор Федорович.

Улыбнулся я ему в ответ.

— Так, необходимо срочно нам с Вами, Иван Иванович, белые летние шаровары и куртки заказать. Я узнал, есть тут один портной-китаец. В его заведении это нам чуть ли не за час сошьют. Шлемы от солнца ещё приобрести…

Ну, интендант, есть интендант… Ничего тут не скажешь. В карантине находился, а к морскому путешествию в тропиках готовился. Всё, что нужно у кого-то вызнал.

Японский майор откланялся, а мы отправились к китайцу. За работу по пошиву одной пары заказанного заплатили по восемь иен. Готовый заказ можно было забрать уже через пару часов.

— Теперь едем за шлемами…

Где ими торгуют, Рязанцеву уже тоже было известно.

Кстати, позднее, уже в плавании, многие из наших офицеров с некоторой завистью на нас поглядывали, а мы с бригадным интендантом гоголями разгуливали. В белоснежных куртках и шароварах со шлемами на голове. Словно британцы в Индии.

На Latosche—Treville интенданта встретили с радостью. Жали руку, хлопали по плечу, шутили…

— Не дождётесь, — слышали в ответ от Рязанцева. — Я, живее всех живых.

Тут меня мой младший врач и обрадовал.

— Иван Иванович, двое наших старших фельдшеров пропали…

Мля… Только этого мне для полного счастья и не хватало.

Впрочем, после обеда пропавшие нашлись. Привели их местные полицейские под белые рученьки. Были фельдшеры в публичном доме. Там ещё со всей широтой души напились и дебош устроили.

— Заприте их где-то до полного протрезвления. Чтобы глаза мои их не видели, — распорядился я.