При Генрихе VIII обвиняемым инкриминировался прежде всего заговор против монарха, при королеве Марии — против реставрации католицизма, при Елизавете I — против монархии, государственной церкви и независимости страны в угоду иноземным враждебным силам. При Генрихе VIII попросту изобретали заговоры, при Елизавете и Якове возникали уже пестрота и разнообразие — действительные заговоры причудливо переплетались с частично или полностью сфабрикованными. Так было, как мы помним, с иезуитскими заговорами, в организацию которых вносила свою посильную лепту и тайная политическая полиция. Но полностью иезуитам стали платить их же монетой, когда «Общество Иисуса» превратили в удобный жупел. Обвинения в связи с иезуитами стали привычным средством возбуждения общественного мнения против политических противников. Если при Елизавете и первых двух Стюартах политические процессы устраивали, адресуясь к толпе, то в правление реставрированных после революции Стюартов толпа начинает принимать непосредственное участие в подготовке таких процессов. Она становится движущей силой этой подготовки, но силой, действующей по подстрекательству извне и не ведающей, что творит. И вдобавок ко всему силой, порой направляемой вовсе не правительством и враждебной его недекларируемым, а реальным, хотя и скрываемым намерениям.
В конце семидесятых годов XVII в. в Англии резко обострилась политическая борьба, замаячила перспектива новой революции. Правда, вожди оппозиции, которая как раз в эти годы формировалась в политическую партию вигов, не выдвигали радикальных лозунгов. Они говорили о необходимости защитить короля и государственную англиканскую церковь от происков папистов, стремящихся восстановить в Англии католичество, утвердить абсолютизм по континентальному образцу, отнять у парламента его права. И тут лидерам оппозиции сыграли на руку из поколения в поколение передававшиеся рассказы, в которых изобличались иезуитские козни[184].
В Англии продолжало сохраняться, правда численно все сокращавшееся, католическое меньшинство — к концу 60-х годов XVH в. насчитывалось около 260 тыс. католиков (примерно 5 % от пятимиллионного населения страны), около 500 католических священников, включая 120 иезуитов. Рим ни в то время, ни впоследствии не отказался от своего притязания на обладание правом смещать монархов, неугодных церкви. Присяга же верности английским властям включала пункт, отрицающий такое право. Именно поэтому-то католикам предписывалось не давать присягу. Феодально-абсолютистская реакция в Англии действительно выступала под католическим знаменем и пользовалась поддержкой извне. Однако эта поддержка проистекала не от распавшегося уже лагеря контрреформации, а от претендовавшего на европейскую гегемонию Людовика XIV, воевавшего с императором, традиционной опорой этого лагеря. Иллюзией было приписывать папству главную роль в планах утверждения абсолютизма в Англии, хотя иезуиты (да и все английское католическое духовенство) поставили себя на службу этим планам.
Многие англичане сознавали, что Рим и католические державы не могут серьезно думать о военной интервенции, о посылке новой «Великой армады». Однако это убеждение дополнительно порождало страхи перед тем, как бы паписты не попытались добиться осуществления своих намерений с помощью тайного заговора.
После большого лондонского пожара 1666 г., во время которого сгорела большая часть Сити, виновниками этого события стали считать католиков, и особенно иезуитов. Вступление Англии в войну на стороне Голландии против Франции Людовика XIV только усилило эти подозрения. Они не рассеялись, а, напротив, еще более возросли, когда Людовик XIV превратился в союзника Карла П. А для того чтобы придать нужный ход этим опасениям, было применено оружие, многократно и с полным успехом использовавшееся в английской политической практике. Проще говоря — донос. Конечно, это испытанное средство подверглось некоторому обновлению в соответствии с духом времени. Раньше попросту доносили властям, которые уже сами решали, как воспользоваться полученным наветом. Теперь же донос по-прежнему традиционно представлялся на благоусмотрение монарха, фактически же адресовался к населению английской столицы.
Впрочем, в «папистском заговоре», о котором пойдет речь ниже, столько же от действительных или мнимых католических заговоров времен Елизаветы I и Якова I, сколько и от, по-видимому, сфабрикованных властями пуританских «заговоров» первых лет Реставрации. За участие в них, в частности, в 1662 г. был казнен Томас Тондж, родственник (возможно, даже родной брат) некоего Исраэля Тонджа, а в 1664 г. в Йорке по тому же обвинению на плаху был отправлен «капитан Отс», почти несомненно родственник Титуса Отса[185], — главных действующих лиц «папистского заговора».
Титус Отс, сын капеллана кромвелевской армии, вернувшегося позднее в лоно англиканства, родился в 1649 г. После учебы в Кембридже он принял духовный сан и получил место приходского священника в графстве Кент. Там вскоре стали уличать его в пьянстве и даже еретических взглядах, унаследованных от отца, бывшего анабаптиста. Потеряв приход, Отс вступил в тяжбу с местным богатым сквайром Паркером, обвиняя его в произнесении «изменнических слов», а его сына Уильяма — в содомском грехе. Обвинение было опровергнуто, Отсу предъявлен иск об убытках в 1000 ф. ст., вдобавок он должен был предстать перед судом квартальной сессии по обвинению в лжесвидетельстве. Отс предпочел вместо этого завербоваться капелланом на корабль «Эдвенчур» («Приключение»), который направлялся в Танжер (в Северной Африке тогда находился английский гарнизон). Но это «приключение» окончилось для Отса увольнением за «противоестественные действия, которые не подобает называть»[186]. Как справедливо замечает один историк, учитывая нравы, царившие тогда в королевском флоте, нужно было уж как-то особенно отличиться, чтобы быть изгнанным со службы за недостойное поведение[187].
Отс сменил еще несколько мест, подвизаясь в роли священника в знатных домах, пока 3 марта 1677 г. не совершил неожиданный трюк, перейдя в католичество. Исраэль Тондж, приятель Отса, баптистский священник, переметнувшийся в годы Реставрации в англиканство, впоследствии объяснял отступничество Отса от государственной церкви желанием выведать намерения иезуитов. Это более чем сомнительно, так как Отс явно не поставил в известность о якобы имевшихся у него планах хотя бы того же Тонджа, ярого ненавистника «Общества Иисуса» и естественного союзника в таком деле. Вдобавок для шпионажа за орденом разумнее было бы отправиться в одну из иезуитских семинарий в Испанских Нидерландах (Бельгия), а не в Сен-Омер, где в то время «Общество» содержало только школу-пансионат.
Как бы то ни было, в Сен-Омере приняли нового питомца, который любил прибегать к богохульным выражениям, а главное, давно уже не подходил по возрасту к малолетним воспитанникам. Там Отсу удалось продержаться полгода — с декабря 1677 г. по июнь 1678 г. В конечном счете он был изгнан иезуитами, заподозрившими, что новый послушник либо просто шпион, либо по меньшей мере личность, которую никак нельзя использовать в интересах ордена. В этом они, вероятно, ошиблись, если принять во внимание таланты, проявленные Отсом в кампании против «Общества Иисуса». В конце июня 1678 г. Отс появился в Лондоне без всяких средств к жизни и вновь встретился с Тонджем, который с прежним осатанелым рвением разыскивал следы «заговора папистов». К этому времени Тондж был уже явно психически ненормальным человеком.
Нисколько не обеляя иезуитов, надо прямо сказать, что они не имели никакого отношения ни к казни Карла I в 1649 г. по приговору парламента, ни к лондонскому пожару 1666 г., в чем их обвинял в своих сочинениях Тондж (как, впрочем, и некоторые другие бывшие пуритане, искавшие «оправдание» своему былому пребыванию в лагере противников короля в годы революции).
