Да, вся эта история завертелась тем осенним утром, когда Мика сбежал от строгого Ванзея, учившего его обращению с оружием. Была середина сентября, месяца теплого, безветренного и сухого, когда воздух стоит такой прозрачный и чистый, что хочется пить его большими глотками. Юному Микаэлю, которому недавно минуло десять лет, сразу же после сытного завтрака надлежало спуститься во двор, где его уже поджидал вооруженный палкой учитель, больно лупивший мальчика за ошибки и лень. Но солнце так ласково светило в окно комнатки, расположенной под самой крышей большого крепкого дома, где жил Микаэль вместе с его матерью и единоутробными сестрами Маргарет по прозвищу Хромоножка и Анной с маленьким сынишкой Каем, а издалека, с лужка, на котором меланхолично паслись тучные коровы, так призывно раздавался мальчишечий смех, что Мика не выдержал и решил сбежать.

Крадучись на цыпочках, он бесшумно спустился по скрипучей лестнице, с замиранием сердца ожидая, что какая-нибудь коварная ступенька вот-вот его выдаст, медленно отворил тяжелую дверь ровно настолько, чтобы выскользнуть через образовавшуюся щель наружу, а затем, пригнувшись и тревожно посматривая на двор сквозь редеющие ветви пышного кустарника, обрамлявшего дом по периметру, побежал к дальней калитке, через которую обычно выходили гулять в лес.

Все внутри замирало от смеси страха и азарта, сердце колотилось так быстро, что перехватывало дух, и когда Мика прибежал на луг, то долго не мог отдышаться и ответить на приветствие друзей. В голове мелькнула мысль о том, как будет недоволен отец, чиновник особых поручений при светлейшем канцлере Александр Альтаир, когда узнает о пропущенном уроке, но мысль эта была такой же мимолетной, как дуновение ветерка, скользнувшего по непокрытой голове ребенка.

Дела на лугу шли хорошо, пока не пришел Друи, здоровенный малый, сын местного старосты, с которым у Мики с раннего детства сложилась взаимная неприязнь. Мальчики были ровесниками, но Друи как-то сразу пошел в рост и сейчас был выше Мики на целую голову, что давало ему бесспорное преимущество в драках. А дрались мальчишки каждый раз, как только встречались.

Друи будто постоянно искал повод накинуться на Мику, причем невзирая на то, чьих сторонников рядом было больше. Задира отчаянно завидовал отпрыску, хоть и незаконному, высокопоставленного чиновника. Завидовал, потому что знал – Альтаир сына любит: навещает, пусть и не часто, и обеспечивает всем необходимым. Своего же отца Друи презирал – староста был известным на всю округу беспробудным пьянчугой, которого местные жители давно бы уже отстранили от должности, если бы не жалели его, наплодившего семерых детей и сгинувшего бы в нищете, не будь общинных поручений.

Потому драки происходили не на жизнь, а на смерть, даже не до первой крови, а пока кто-то из взрослых не оттаскивал соперников за вихры. Друи бил с таким же ожесточением, с каким его самого каждый раз колотил выпивший отец.

Увидев неприятеля, Мика сразу же пожалел – нет, не о пропущенном уроке, а о том, что так хорошо начавшийся погожий день скоро закончится пренеприятнейшим образом. Внутренне вздохнув, он пообещал себе не вестись на провокации Друи, но, конечно, понимал, что такое обещание бессмысленно.

Друи еще только приближался к лугу, но уже растянул широкий лягушачий рот в издевательской ухмылке и издалека торжествующе прокричал:

– Эй ты, косоглазый!

У Мики в минуты особенно сильных волнений слегка косил правый глаз. Друи знал об этой особенности мальчика и не упускал случая его поддеть.

Мика, насупившись, отвернулся и продолжил строгать палочку для игры в разбойников, хотя понимал, что веселью конец. Его друг Накко, утерев сопливый нос грязным рукавом, негромко посоветовал:

– Не отвечай ему. Может, уйдет.

Мика продолжил свое занятие, исподлобья поглядывая на приближающегося врага. А тот уже многозначительно закатывал рукава видавшей виды рубашонки, которые и без того были отчаянно коротки для его длиннющих рук. Рядом с Друи шли два сына сельского ткача. В отсутствие драчливого задиры мальчишки спокойно общались с Микой и в ссору не лезли, но сейчас по уверенному виду противника Мика понимал – на их нейтралитет рассчитывать нечего. Оценив вид неприятельских кулаков со сбитыми костяшками, мальчик нахмурился. Казалось, Друи стал еще выше с момента их последней встречи, и под ложечкой тревожно засосало.

На лугу воцарилась тишина, нарушаемая лишь позвякиванием колокольчиков пасущихся коров и их негромким мычанием. Друи неторопливо подошел к ребятам и принялся насмешливо их рассматривать.

– Чего поделываете? – наконец спросил он, сплюнув через дырку в зубах, уже который год зиявшую после одного особенно сильного воспитательного удара отца.

– Да так… – настороженно ответил один из мальчиков. – Может, на речку пойдем.

– На речку, значит… – протянул Друи, обходя по кругу собравшихся. – А мне отец вчера рассказал, – беззаботно начал он, намеренно не глядя на Мику, – что вышел королевский указ.

Мика, чувствуя подвох, еще старательнее погрузился в свое дело и не поднимал глаз.

– А указ, – продолжил Друи, – такой: на речку бастардам ходить запрещается. – Он остановился напротив Мики и посмотрел на него в упор. – Пущай дома сидят под мамкиной юбкой и к честным людям не высовываются.

Цель была достигнута. Мика моментально вспыхнул и затрясся от обиды, сжимая вспотевшими ладонями палку и ножик. Он медленно поднял глаза на Друи и срывающимся от бешенства голосом отчетливо проговорил:

– Да не было такого указа. Это твоему папаше свиньи хрюкнули, когда он в луже пьяным валялся.

Ответ не заставил себя долго ждать. Друи молниеносно выбросил вперед правую руку, но Мика был готов и успел отвести удар, одновременно лягнув соперника по голени. Это стало сигналом к общей драке, в которую все присутствующие на лугу с удовольствием бросились, и уже через пару минут в куче взмывающих вверх кулаков и мелькающих босых ног уже было не разобрать, кто на чьей стороне.

Мика дрался с Друи один на один. И хотя противник превосходил его и ростом, и весом, Мика был проворнее и вскоре удачной подсечкой сбил неприятеля с ног, однако сам тоже не удержался, свалился сверху, и соперники покатились по пологому склону вниз, стараясь даже в перекатке побольнее ударить друг дружку.

Драку остановил звонкий девичий крик: «А ну прекратите!» Мика, в очередной раз оказавшийся над соперником, с неудовольствием заметил прихрамывающую фигурку своей сестры Маргарет, возле которой стоял маленький племянник.

– Что, защитнички подоспели? – с издевкой прогундосил в разбитый нос Друи и, пока раздосадованный Мика раздумывал, как быть дальше, воспользовался этой секундной остановкой и подмял соперника под себя. – Слабак, слабак! – расхохотался Друи. – Без женской юбки ни на что не способен! – и плюнул Мике в лицо кровавой слюной.

От полученного оскорбления, от того, что победа ушла из рук в последний момент, от того, что Хромоножка появляется всегда, всегда не вовремя, какая-то пелена застлала Мике глаза. Он инстинктивно нащупал в кармане выстроганную палочку (нож выпал в процессе драки) и одним быстрым движением со всей ненавистью, на которую только был способен, всадил ее в ягодицу соперника.

Тот взвыл от неожиданной боли и отскочил, извергая страшные ругательства. Мика же, не теряя ни секунды, помчался в лесок, прочь от быстро ковыляющей в его сторону сестры, и как заяц стал петлять между деревьями в поисках укрытия.

Сердце бешено стучало, в ушах шумело, но даже сквозь этот шум он слышал крики Маргарет, которой вторил тонюсеньким голоском Кай. Не разбирая дороги, Мика мчался, все сильнее углубляясь в лес, и неожиданно выскочил на дорогу. Остановившись на мгновение, он попытался отдышаться, как вдруг вдалеке послышался звук приближающихся повозок, и Мик побежал дальше. Зацепившись ногой за мшистый корень, он упал и покатился в овраг, где оказался в куче палой листвы. И тогда он решил, что в этом неожиданном укрытии с дороги его не будет видно, поэтому нагреб вокруг себя побольше листьев и затаился.