«Это может быть просто совпадение, – одними губами, почти беззвучно прошептала Ольга. – Многие девушки любят такие ленты».

Стараясь унять нервную дрожь, она продолжила рассматривать вынутые предметы, но они ни о чем ей не говорили. Кроме ленты, в мешочке был маленький звонкий колокольчик, совсем крохотный, не сгодившийся бы даже для того, чтобы подвесить на шею ягненка, а еще плоский камень с изображением трех извилистых линий.

Ольга еще раз внимательно осмотрела находки. Поднесла ленту к лицу, понюхала ее, но нет, сладковато-свежего запаха Маргарет от нее не исходило. Ленточка пахла только кожаным мешочком, в котором лежала. Наверху послышался какой-то шум, и женщина поспешила подняться из погреба.

В комнату набились люди, среди которых выделялся великан с растерянным лицом и отчаянно рыдающая женщина, едва держащаяся на подгибавшихся ногах. Все шумели, толкались, староста напрасно требовал тишины – в царившей неразберихе невозможно было навести порядок.

Ольга встретилась взглядом с Грижмором, и тот жестом предложил выйти на улицу. Там он пояснил причину столпотворения.

– Нашли еще одну убитую девушку. Не Маргарет, – тут же поспешил уточнить он, увидев, как изменилась в лице Ольга. – Тот верзила – местный дровосек. Сегодня утром он обнаружил единственную дочь мертвой в овраге за околицей. Накануне они отправились с ней в лес за дровами, но отец задержался на ночь, а девушку послал домой. Мать ничего не знала об этом. Утром он вернулся – дочери нет. Стали искать и нашли только сейчас.

Шум в доме старосты усилился, выкрики стали слышны даже на улице. Вдруг дверь распахнулась, и из дома начали один за другим вылетать люди.

– Пошли прочь, негодяи! – послышался громоподобный голос старосты. Два дюжих молодца, работавшие у него кем-то вроде вышибал, проворно вышвыривали скандалистов, кое-кому еще и отвешивая напоследок пинка.

– Заходите! – зычно скомандовал староста Ольге и Грижмору. Те поспешно вернулись, и охранники тут же закрыли за ними дверь.

В доме остались только они и дровосек с женой, сидевшие у стены. Старуха хозяйка, как могла, утешала их.

– Горе пришло и в нашу деревню, – мрачно произнес староста. – Я сегодня же пошлю извещение в Веенпарк. Мои парни отправятся на север, в Сонмер, – старик кивнул на дюжих молодцев, – авось им посчастливится встретить красношляпника. Или хотя бы предупредить тамошних.

– Я поеду с ними, – тихо проговорила Ольга. Староста удивленно посмотрел на нее, но она достала мешочек карлика. – Лента могла принадлежать моей дочери. Я должна сделать все, чтобы ее найти. Можно спросить этих людей кое о чем?

Не дождавшись разрешения, Ольга подошла к дровосеку и его жене. Женщина была вне себя от горя, ее лицо выражало такое отчаяние, что Ольга не решилась к ней обратиться. Дровосек недоумевающе глянул пустыми глазами.

– Что вам угодно? – глухо произнес он без всякой интонации.

– Я ищу свою дочь, – прямо сказала Ольга, и от ее слов плечи женщины вздрогнули. – Сколько лет было вашей девочке?

– Пятнадцатый год пошел, – дровосек тяжело вздохнул.

– Как она умерла?

– Горло, – мужчина издал какой-то булькающий звук. – Этот зверь перерезал ей горло.

– У нее ничего не пропало?

– Что может пропасть у дочери бедняка? – с горечью произнес дровосек. – Лента да дешевенькое колечко?

– Это не ее вещь? – осторожно спросила Ольга, показав красную ленту, но дровосек покачал головой.

– Я не знаю.

При виде ленты жена дровосека вновь разразилась горькими рыданиями.

– Оставьте нас, прошу, – шепотом произнес дровосек. Ольга больше не посмела тревожить безутешных родителей и вернулась к старосте.

– Когда выезжаем? – обратилась она к старику.

– Парни готовы. Велю старухе собрать вам еды.

– Благодарю, – Ольга протянула старосте серебряную монету, но тот отказался.

– Что ж мы, нелюди какие, – печально возразил он. – Ищите свою дочь. А мы будем молиться, чтобы она оказалась жива.

Ольга коротко простилась со старостой и вышла на улицу распорядиться насчет коней.

От свежего воздуха, переживаний и голода голова шла кругом. Только сейчас Ольга поняла, что с минувшей ночи не съела ни крошки. «Не упасть бы с коня», – мелькнула мысль. Она достала из мешка яблоко, но при том, что живот свело от голода, Ольга не смогла проглотить ни кусочка. Тогда она протянула яблоко лошади и припала к ее теплой шее, прикрыв на минуту глаза. Ее одолевали тягостные мысли. Внезапно показалось очень важным решить, принадлежала ли найденная лента Хромоножке или нет, но женщина никак не могла сконцентрироваться и вспомнить. Вдруг послышался любимый голос:

– Ольга!

Волна радости тут же накрыла ее. Ольга обернулась и увидела Альтаира, стремительно приближающегося со встревоженным выражением на лице.

«Теперь мы справимся», – с облегчением подумала она.

Смотр новой чудо-пушки Бальдо решил обставить с максимальным шиком. Впрочем, надо признать, он имел на то полное право. За последние годы благодаря настойчивости и огромной личной заинтересованности герцога снаряжение королевской армии значительно улучшилось, и этого никто не посмел бы отрицать. Ее основу по-прежнему составляла пехота, вооруженная копьями и мечами, но теперь еще появились собственные отряды лучников и элитная летучая конница. Понемногу доставлялись и огнестрельные орудия, хоть и представленные пока дряхлыми и жутко неповоротливыми пушками, выкупленными из республиканских запасов.

Сегодняшнее торжество Бальдо было вполне объяснимо. После невероятно сложных и долгих переговоров с иностранными инженерами (говорили, что не обошлось без подкупа, а может, и откровенного шантажа), спустя месяцы напряженной работы королевские оружейники представляли на высокий суд новое артиллерийское орудие. Его внешний вид, технические характеристики и назначение содержались в строжайшем секрете, за исключением некоторых приближенных особ, которых накануне познакомили с деталями в кабинете Бальдо.

К обозначенному времени во внутреннем дворе королевского дворца уже собралась порядочная толпа. Для зрителей сколотили деревянный помост со скамьями в несколько ярусов, в центре которого установили кресла для королевы, ее фаворита и инфанта. Приближенные королевы из числа самой высокопоставленной знати уже заняли лучшие места. А вот Никлаус и Виктор предпочли остаться среди знакомых офицеров, которым определили место слева от огороженной площадки. Там уже стояло орудие, скрытое от любопытствующих взоров мешковиной.

Зрители возбужденно переговаривались, выдвигая предположения относительно того, что будет представлено на смотре. Никлаус терпеть не мог досужие вымыслы, поэтому демонстративно отвернулся к угрюмо молчавшим товарищам, щурящимся от слишком яркого по осенним меркам солнца.

– Что, Аллен, на восток собрался? – спросил один из офицеров, грузный мужчина с клочковатой бородой.

– Собрались, да никак не отпустят, – весело ответил за обоих Виктор. Офицер скользнул по нему сумрачным взглядом, но ничего не сказал.

– Говорят, кочевники совсем распоясались, – негромко сообщил Никлаус. – Поедем проведаем парней в гарнизоне под Оллеттом.

Офицер слегка наклонил голову вбок, отчего стал походить на голубя.

– Я вчера был с докладом у Бальдо: уже третью деревню за два месяца уничтожили. Местные перепуганы насмерть.

– Меня он в эти подробности не посвятил, – удивился Аллен. – Так, стало быть, есть повод применить новое орудие в деле?

– Не так быстро, – усмехнулся офицер. – Не знаю, что за чудо изобрели оружейники, но пушкарей у нас раз, два и обчелся. Кто стрелять будет? Ты, что ли, Виктор?

Осни хохотнул.

– Ну ежели разобраться, что к чему, да потренироваться, можно и мне.

– То-то и оно. Разобраться да выучиться – на это время нужно. А кочевники шалят все больше. Кроме того, посмотрите, – офицер махнул в сторону от площадки, где в песке пролегли глубокие борозды.