Наш Фред также имел свою вместительнейшую ученическую сумку. Пока он находился под сенью барменской школы, она напоминала «часовню» – была чопорной и звенящей, украшенной подобно седлу иерусалимского осла. Но едва ученик переступил порог королевской гимназии в Эльберфельде, его сумка приобрела вполне светский вид. С нее исчезли все поповские побрякушки. Эта перемена совпала со временем «первого освобождения», когда в руки Фридриха-младшего попала преданная анафеме книга Штрауса. Вначале Энгельс-отец был удивлен, а затем возмущен резкой метаморфозой ученической сумки. Но несмотря на неистовые взрывы гнева, он в конце концов «де-факто» признал эти изменения. Сын рос и становился все более независимым, упорным и настойчивым…

Сумка Фреда – это своеобразное повторение его комнаты в миниатюре, поднятой над землей и ежедневно путешествующей по длинным вуппертальским улицам. И здесь, как в ее большом прототипе, книги, бумаги, рисунки – атрибуты неуемной натуры юноши, его страстей, планов, привязанностей. Вряд ли есть другая ученическая сумка в Вуппертале, которая хранила бы что-либо более интересное, чем сумка нашего героя. Рядом с обычными ученическими предметами в ней лежали и такие редкие богатства, обладание которыми сделало бы честь самому образованному интеллигенту. Как само собой разумеющееся, в сумке (подобно комнате) соседствовали в общем-то непримиримые и по-своему поразительные вещи. Например, учебник богословия и «Декамерон», одна из драм Бюхнера и трактат Менцеля. Или – «Славный марш славных офицеров славного дюссельдорфского гарнизона» и… «Марсельеза».

Но зачем рассказывать нам? Не разумней ли предоставить слово одному из современников Фреда, кто лучше нас сможет поведать о содержимом описываемой сумки. Доктору Ханчке, например, у которого Энгельс квартирует уже несколько месяцев и кто единственный после Фридриха-старшего имеет право драть его за уши, когда сочтет это нужным. Сейчас профессор находится в своем домашнем кабинете, закутанный в халат, в комнатных туфлях и в вязаной шапочке. На дворе весна. Настольный календарь Ханчке показывает 1837 год.

– Какой дьявол внушил вам заинтересоваться сумкой моего квартиранта, господа?..

Сердитый голос Ханчке выражает всю гамму недоумения и удивления.

– Мы интересуемся всем, что связано с жизнью великого человека, господин доктор.

Учитель смущенно развел руками.

– Не ослышался ли я, господа? Вы называете младшего Фреда «великим человеком»…

– Но разве вы не знаете, что Фридрих Энгельс…

Ханчке захлебнулся от смеха. Затем недоверчиво оглядел нас.

– Оставьте шутки, любезные джентльмены. Могу ли узнать, откуда вы прибыли? Вид у вас не здешний…

– Явились издалека, господин Ханчке. Из второй половины двадцатого века.

– К-а-а-к?

Доктор, словно подкошенный, опустился на стул и смотрит на нас широко открытыми глазами. Он поражен.

– Если не шутите, вы… Но все едино…

Ханчке трясет маленьким бронзовым звонком.

В дверях появилась служанка.

– Милая Марта, будь любезна, принеси ученическую сумку Фридриха. Эти… да, эти господа желают осмотреть ее.

Несколько минут спустя сумка кладется на письменный стол растерянного хозяина. Он подталкивает нас к столу и говорит иронически:

– Вот она, сумка «великого»… Лично я не в восторге от нее. Ее содержимое часто находится в вопиющем противоречии с благопристойными взглядами на воспитанность и дисциплину…

– Расскажите подробнее о ней, господин профессор.

Ханчке долго смотрит на сумку. Затем на нас. Он все еще не может понять причины нашего появления и интереса.

– Гм, странно… Но если даже это шутка, вы все же мои гости. Поэтому… что, собственно, вас интересует?

– Все, что вы знаете о сумке Фреда.

На минутку Ханчке задумался.

– Я же говорил, что недоволен ею. По личному настоянию господина Энгельса-старшего я обязан проверять ее почти каждый вечер. Этот контроль необходим, так как Фред довольно своенравный юноша… Никто никогда толком не знает, что хранится в его сумке. Наряду с учебниками и тетрадями Фридрих держит в ней различные книги и предметы, которые не согласуются с моими педагогическими воззрениями. Представьте, я извлекал оттуда «Об общественном договоре» Руссо и портрет Бонапарта, человеческие кости и «Барменскую газету», любовные письма и фривольные рисунки. Однажды обнаружил даже карикатуру на собственную персону с надписью: «Ханчке, профессор и педант». Согласитесь, что такие неприятные вещи мало соответствуют благородным устремлениям вуппертальской гимназии, которая прославилась воспитанием здоровых и умных германцев, верных королю и богу…

Ханчке замолк на мгновение и протянул руку к сумке.

– Думаю, что и на этот раз ее содержимое подтвердит мои слова. Посмотрите…

Строгий учитель открыл сумку и вытряхнул на стол все, что в ней было. Он отложил в сторону два учебника и несколько тетрадей и запустил руку в оставшуюся кучу.

– Боже праведный, чего только здесь нет!

Один за другим Ханчке брал предметы и громко называл их:

– Стихи Пауля Флеминга… Карты для покера… Гракх Бабёф «Политические речи»… Бильярдный шар… Пятый номер «Нового музыкального журнала»… Бронзовая фигурка, напоминающая Вольтера… Карикатура на учителя Эвиха… Перчатки для фехтования… «Феноменология духа» Гегеля… Изображение какой-то голой женщины с… усами… А это что?.. Ай-ай-ай… Дамский браслет с цепочкой и любовным сувениром…

Директор эльберфельдской гимназии окинул нас сердитым взглядом.

– Ну, господа, что вы скажете об этой ярмарке? Зачем все это понадобилось ему: Флеминг, Вольтер, Гегель, Бабёф. Да, здесь собрана целая революция… А эта голая дама? А браслет? Это выходит за рамки дозволенного. Фридрих, видимо, забыл, что он гимназист… А вы называете его «великим человеком»!

– Но…

– Никаких «но»! Душа Фреда совращена разными соблазнами и политическими химерами. Не далее как вчера я имел серьезный разговор с ним… Так дальше продолжаться не может. Старый Энгельс не заслуживает такой обиды. Несчастный отец…

Господин Ханчке извергал потоки гневных слов. Закутанный в тяжелый халат, опершись рукой на стол, он походил на прокурора, который произносит обвинительную речь. Мы встали и попытались успокоить его, но это оказалось невозможным. Учитель был крайне возмущен.

«Речь» доктора наверняка продолжалась бы долго, если бы появившаяся Марта не прервала его: «Молодой Энгельс вернулся и разыскивает свою сумку».

– О, значит, он уже здесь. Прекрасно! Милая Марта, скажи ему, что мы ждем его…

Господин доктор вытер лицо платком, шумно высморкался и вышел из-за стола.

– Сожалею, господа, но прошу вас удалиться. Разговор с Фридрихом будет нелегким, и я хотел бы вести его с глазу на глаз. Мой педагогический девиз: «Никаких зрелищ!» Прошу извинить меня…

Марта проводила нас до выхода. Дверь за нами еще не затворилась, как до наших ушей долетел взволнованный голос Ханчке:

– Молодой человек, вы представляете, до чего можете дойти с этой дьявольской сумкой?..

Нам стало смешно. Мы так хорошо знаем, до чего смог дойти молодой человек…

Ученическая сумка – одно из доказательств серьезного конфликта между Фредом и вуппертальской гимназией. Она своеобразный бунт против этой старомодной фабрики для производства «здоровых и умных германцев». Все ее содержимое – протестующий вопль против лютеранской ограниченности немецкой педагогической традиции, против устоев так называемой «ученической почтительности». Скрытые в ней книги, рисунки, предметы действуют на сознание вуппертальских учителей словно удар хлыста. Для них это не сумка ученика, а дьявольский мешок, притон самых черных мыслей и идей.

Несчастные учителя!..

В характере Энгельса-младшего была одна великолепная черта. Она приносила ему необыкновенную популярность среди вуппертальских юношей, готовых отдать жизнь за своего «славного коллегу». Со временем, когда Фред подрастет, эта черта не только будет восхищать человечество, но станет примером для миллионов людей.