Как снаружи, так и внутри храмы на Белом острове были украшены резьбой. Здесь было много масонских символов, ибо масонство унаследовало их от мистерий, а все арийские мистерии вышли из этого древнего центра посвящения. В одной из комнат, примыкающих к центральному храму, которая, по-видимому, использовалась для обучения, была серия резных изображений, начиная с физического атома и заканчивая химическими атомами, расположенными по порядку, с пояснительными линиями, обозначающими различные комбинации. Воистину, нет ничего нового под солнцем.[54]

В другой комнате было много моделей, в одной из которых лемнискаты Крукса были расположены крест-накрест, так что получился атом в виде учетверённой розетки. Многие вещи были смоделированы в горельефе, например, пранический атом, кислородная змея и азотный контейнер.

Увы! Великая катастрофа превратила эти громадные здания в руины. Если бы её не было, город мог бы существовать ещё тысячи и тысячи лет.

Город на материке возводили из разноцветного камня, добытого в горных каменоломнях, причём для некоторых зданий очень эффектно сочетались серый с красным. Розовый и зелёный были ещё одним распространённым сочетанием, к которому кое-где успешно добавлялся пурпурный порфир. Заглянув вперёд на несколько веков, мы увидели, что строительство всё ещё продолжается, однако с гораздо большим количеством рабочих. Наконец, великий город поднялся во всём своём великолепии. Это была столица, возводившаяся на протяжении тысячи лет для государства, которому суждено было стать империей. Работники перемещались вовне по мере того, как их число увеличивалось. Для их поддержки требовалось всё больше земли. Некоторые из них работали на полях, другие продолжали трудиться в огромных храмах. Столетие за столетием территория расширялась вдоль берега Гобийского моря и вверх, по большому склону к горам, всегда следуя первоначальному замыслу Ману.

В горах были золотые прииски, а также шахты по добыче всевозможных драгоценных камней. Золото широко использовалось для зданий, особенно тех, что были сделаны из белого мрамора, и это производило эффект экстраординарного и строгого богатства. Драгоценные камни также широко использовались для украшения, вставленные в виде сверкающих точек цветовых схем. Пластины халцедона входили в декоративные конструкции, а драгоценный камень, напоминающий мексиканский оникс, применялся для узоров. Одним из наиболее распространённых и впечатляющих способов украшения больших общественных зданий было сочетание тёмно-зеленого нефрита и пурпурного порфира.

Резьба широко использовалась как снаружи, так и внутри зданий, но ни картин, ни рисунков на плоской поверхности мы не заметили. Были длинные фризы, изображающие процессии в горельефе, но все фигуры были одинакового размера, без использования перспективы. Не было ни деревьев, ни облаков в качестве фона, и впечатление пространства не создавалось. Эти фризы напоминали мраморы Элгина: они были очень хорошо выполнены и очень естественны. Фигуры на фризах часто раскрашивались, как и отдельные статуи, которых было много, как на улицах, так и в частных домах.

Город соединялся с Белым островом огромным великолепным мостом. Он был сооружением настолько замечательным, что дал название городу, который стал известен как Город Моста.[55] Это был консольный мост очень изящной формы, украшенный массивными завитками и огромными скульптурными группами. Его концы упирались в утёсы материка и в сам остров. Камни мостовой были 160 футов длиной и соответствующей ширины. Это было величественное сооружение, достойное того острова, к которому оно было единственным подходом.

Город достиг своего апогея в 45000 г. до н. э., когда он был столицей огромной империи. Она включала в себя всю Восточную и Центральную Азию от Тибета до моря и от Маньчжурии до Сиама. Более того, она претендовала на сюзеренитет над всеми островами от Японии до Австралии. Следы её господства всё ещё можно видеть в некоторых из этих стран. Неизгладимая печать арийской крови лежит на таких примитивных расах, как волосатые айны Японии и так называемые австралийские аборигены.

В зените своей славы Маноа имел великолепную архитектуру, которую мы описали. Она была циклопической по размеру, но выполнена с большим изяществом и в замечательной степени элегантна. Мы видели, как его строители воздвигали чудесные храмы, колоссальные руины которых вызывают удивление у всех, кто видел их сегодня в Шамбале.[56] Это они построили тот непревзойдённый мост, который когда-то соединял Священный остров с берегом. И он до сих пор стоит, хотя теперь под ним вместо воды только зыбучий песок пустыни. Его скульптурные работы тоже были замечательны, а его техническое совершенство значительно. В период расцвета город не без основания сравнивался с теми, что были в Атлантиде, и хотя его роскошь никогда не была так велика, его нравы были заметно чище.

Таков был великий город, задуманный Вайвасватой Ману и построенный его детьми. Многочисленны и огромны были города Азии, но Город Моста затмил их все. И над ним всегда возвышались могущественные Кумары, которые имели и до сих пор имеют своё земное пристанище на священном Белом Острове, даруя непреходящее благословение своей непосредственной близостью.

Дети Ману ни в коем случае не были примитивными людьми. Они вышли из цивилизации Атлантиды, которая развивалась в течение сотен тысячелетий, и у них уже была своя богатая история с собственным Ману в Аравии и Северной Азии. Всё население умело читать и писать, включая даже тех, кто занимался самым простым делом. Работа, какой бы она ни была, считалась почётной, ибо она выполнялась для Ману, как его дело. Мы видели, как к дворнику, который убирал улицы, подошёл богато одетый священник, очевидно занимавший высокое положение, и вежливо обратился к нему, как к равному члену братства великой семьи детей Ману. Среди них культивировались чувство братства, взаимная вежливость и фундаментальное равенство, подобное тому, какое можно наблюдать у масонов. В то же время полностью признавались личные заслуги, которые были у великих людей, и их всегда благодарили за помощь и полное отсутствие грубого самоутверждения. Все понимали, что каждый человек занимается тем, что может делать наилучшим образом, и поэтому люди успешно избегали ссор. В этом арийская цивилизация необычайно отличалась от более сложной и расточительной атлантской, где каждый стремился исключительно к собственному комфорту и признанию, где люди не доверяли друг другу и были взаимно подозрительны. Здесь же всё было по-другому, считалось, что достаточно лишь слова человека, потому что нарушить его было бы не по-арийски.

Ещё одна любопытная вещь — это количество людей, которые были известны. На протяжении веков, как и сейчас, и в маленькой деревне, и в большом городе все люди, видимо, более или менее знали друг друга. По мере роста численности населения это стало невозможным. Должностные лица были обязаны знать людей своих округов, и знание большого числа людей было одной из характеристик для занятия должности.

Как бы то ни было, но чувство братства не выходило за пределы расы и не распространялось на людей другого происхождения, например, туранцев. Они были людьми другого типа и другой культуры: хитрыми, коварными и независимыми. Арийцы демонстрировали к ним явную и очень достойную сдержанность. Они не были враждебны по отношению к иностранцам и не презирали их, но относились к ним с осторожностью. Людей других наций не допускали во внутренние помещения домов, но только — во внешние. Были специальные дома и дворы, выделенные для проживания иностранцев, которых, однако, было немного. Время от времени прибывали караваны торговцев и посольства из других стран. К ним относились учтиво и радушно, но всегда со спокойной сдержанностью, которая указывала на ограничения, нарушать которые было запрещено.