Оказывается, друг ветеринара Хершелла Грина, на чьей ферме мы сейчас находились, Оттис, охотился, и не заметил за оленем мальчика. Пуля прошла навылет животному в грудь и застряла в боку ребенка.

Сейчас Хершелл извлек пулю, но требовалось переливание крови, антибиотики и много чего еще.

Лори и Рик не отходили от кровати сына, Оттис ходил безумно расстроенный, винил себя в произошедшем.

Мы устроились ночевать во дворе фермы, потому что в дом нас никто не приглашал, только угостили лимонадом и скромным ужином на летней веранде.

Вообще, к нам отнеслись довольно настороженно, но хозяев вполне можно понять.

Время сейчас такое, что доверять никому нельзя.

Ночью Карлу стало хуже, и стало понятно, что до утра он не дотянет. Неподалеку была больница, и там могло находиться нужное лекарство. Но в темноте идти туда просто самоубийственная затея.

Шейн и Оттис все же отправились, потому что медлить было нельзя.

Шейн меня поразил своей самоотверженностью. Стало ясно, что он любит Карла, как сына, искренне переживает за него и готов на все, чтоб спасти мальчику жизнь.

Оттис, мучимый чувством вины, тоже не захотел отсиживаться в стороне.

В ту тревожную ночь, конечно же, никто не спал.

Я сидела возле трейлера вместе с Гленном, вяло перекусывая какими-то орешками, неподалеку Керол разговаривала с Патрицией, женой Оттиса, затем зашла с ней в дом и чуть позже вышла оттуда, неся тарелку с отварным картофелем, которым нас угощали хозяева этим вечером.

Я думала, что она несет еду мужу, который спал в машине, храпя на весь двор, но она пошла дальше, к раскидистому старому дубу, возле которого припарковал свой байк Дерил, пропустивший ужин, чтоб сходить на трассу за своим железным конем.

Она отдала ему тарелку, что-то тихо сказала, улыбнулась.

А он… Мне показалось, что он улыбнулся ей в ответ!

Я не могла оторвать взгляд от них, в груди неприятно заныло, губы стали сухими.

Она ему нравится?

Ну не зря же улыбается!

Мне он ни разу не улыбнулся…

Но как же так? Она же замужем! Как она может?

Ну понятно, что Эд совершенно не подарок, даже мне, неискушенной в житейских делах, прекрасно было видно, что семья у Керол неудачная. А уж после смерти ее девочки, стало только хуже. Эд, хоть и не на глазах, но наедине, явно ее бьет. Керол носит кофты с длинным рукавом, прячет синяки.

Может, она хочет уйти от Эда к Дерилу?

Эта мысль была неприятной, но логичной.

Я выдохнула, хоть и не избавилась от кома в груди, но дышать все же смогла.

Да, а почему бы и нет?

Керол разумная женщина. И вовсе не такая мышка, как все про нее думают. Смогла вычислить, кто в этой ситуации будет самым полезным. За кем она будет как за каменной стеной. Ее Эд явно не подходит под категорию надежных мужчин. А вот Дерил…

Керол положила руку на плечо охотнику, а я отвернулась, с трудом заставив себя сосредоточиться на том, что говорил Гленн.

В конце концов, они взрослые люди, сами разберутся.

Вот только плакать хотелось невероятно.

Дерил подумал, что больше удивляться, чем до этого, он уже не сможет, но ошибся.

Очень даже можно не только удивиться, но и буквально охренеть!

То есть Эми, еще хер знает когда, ревновала его к Керол?

Объяснение этому дебилизму могло быть только одно: девчонка все-таки основательно двинулась башкой. Впрочем, учитывая то, что происходило дальше, Дерил в этом даже особо и не сомневался.

Ну кто в здравом уме будет…

А, ладно…

Он подавил в себе желание перелистнуть страницу, потому что, судя по событиям, там будет кое-что ну очень важное для него. Очень. И к этому надо морально подготовиться.

Дерил вспомнил, как держал ее тогда, прижимал к асфальту на шоссе, закрывая собой от мертвецов.

Как пахли ее волосы. Сладко-сладко. Он и не знал, что бабы могут пахнуть так. Он помнил ее аромат, когда обнял ее тогда, в ЦКЗ. Эми пахла свежестью. Нежностью. Невинностью.

А вот на шоссе к тем ароматам, что он запомнил, добавились новые: пыльный асфальт, пот, какая-то терпкая цветочная нота.

Он тогда реально одурел, в голову дало, как от хорошего косяка.

Напряженное тело девушки сжалось под ним, как пружина, и губы ее под его ладонью были будоражаще мягкими. Он тогда что-то зло рыкнул, и девчонка подчинилась, затихла. Только дышала тяжело, и в глазах стояли слезы.

И это невероятно завело. Покорность. Слабость. Доверие.

В голове моментально возникли картинки того, как он мог бы продолжить, в другой ситуации. Как закрывал бы ее влажный рот, чтоб не кричала, как другой рукой сдирал бы с нее одежду, как смотрел бы в ее испуганные умоляющие глаза, пока трахает, жестко и грубо. Как отслеживал бы изменение в выражении лица, чтоб не пропустить момент, когда ее поведет, когда она неосознанно начнет подстраиваться под его движения, выгибаться под ним.

Сука, он тогда еле встал ведь!

Потому что низ живота свело такой болью, не пошевелиться. По нежной, чуть испачканной щеке стекла капелька пота, и Дерилу пришлось собрать все свои силы, чтоб не слизнуть ее. Собрать все силы, чтоб выпустить так ничего и не понявшую девочку из своих рук.

Он шел позади нее, не отказывая себе в удовольствии облизывать безумным взглядом аппетитную попку, и охреневал от себя. Удивлялся, как, вот как так получилось, что он, в момент опасности, когда надо концентрировать внимание на происходящем вокруг, настолько ошалел от близости Эми, что чуть позорно не кончил в штаны! Как пацан малолетний.

И кто бы мог подумать! Ну вот кто бы мог подумать???

Интересно, сколько раз за эту ночь он задаст себе этот тупой вопрос?

Дерил помнил, как его неудовлетворение перекалилось в дикую злобу. Он с удовольствием кинулся искать пацана Рика, только чтоб сбежать подальше от Эми.

Задержался в лесу, встретив небольшую группу ходячих, пришлось отклоняться от курса и уводить их подальше от шоссе, где остались бабы и калеки.

Поэтому замешкался немного. Потом услышал выстрел. Побежал. Когда нашел остальных, оказалось, что Рик уже утащил раненого сына в дом фермера, и все торопливо идут туда же.

Ну, а дальше от него уже ничего не зависело. Пацану он помочь ничем не мог.

Пули вынимать, конечно, приходилось, но только из дубленой шкуры Мерла, а к ребенку он и на пушечный выстрел не подойдет со своими кривыми руками. Сгонять за лекарствами тоже нашлись желающие. Когда в ворота фермы въехал трейлер Дейла, Дерил, удостоверившись, что все на месте, умотал за мотоциклом брата. Бросать байк он не собирался.

Вернулся как раз для того, чтоб налюбоваться вдоволь, как черномазый придурок клеит малышку Эми.

Как тогда удержался? Очень, ну просто очень хотелось подойти и с чувством двинуть по черной харе. Ниггера спасло только то, что он был ранен. Мудак, вот ведь мудак какой! Как пацана искать, так у него рана, а как к девочке шары подкатывать, так здоровее всех!

Вечером того же дня Дерил сильно удивился, когда мышь принесла пожрать. И даже чего-то там улыбалась, с оглядкой, само собой, чтоб ее мудак не увидел. Тоже раненый. То ли в ногу, то ли в жопу.

Госпиталь святой Терезы, бля.

Дерил, с трудом вспомнив, как зовут мышь, все-таки поблагодарил, что-то сказал даже, не особо грубое, судя по тому, что бабенку не унесло ветром в ту же секунду.

И кто ж мог знать, что девочка все это видит и даже чего-то там себе в своей светлой красивой головке думает?

Вот уж точно, баб понять нереально, даже пытаться нечего.

Дерил усмехнулся, подумав, что насчет Керол бабское чутье Эми все-таки не обмануло. Прикольно вспоминать это все, осознавать, как, оказывается, на одну и ту же ситуацию можно посмотреть с разных сторон.