Впервые захотелось чего-то… Другой бы назвал это словом «нежность»…

Да, наверно, нормальный чувак, родившийся и росший в нормальной семье, знающий, что такое ласки матери и отца, знающий, что такое уважение окружающих лишь только потому, что у тебя дом в нормальном районе, нормальная школа, нормальный колледж, планы на будущее, короче, нормальная, спокойная жизнь, и мог бы назвать это именно таким словом. Потому что он значение этого слова знает.

Но Диксон никогда не знал ничего такого. И не ощущал.

И тогда, глядя на чистое, невинное личико, на мягкие пухлые губки, на длинные реснички лежащей рядом с ним девушки, он испытал что-то совершенно запредельное. Что-то настолько незнакомое, что на секунду сердце защемило. И страх накатил такой дикий, сжал внутренности.

Что это сон. Просто сон, как в детстве, когда, урвав между просмотрами футбола отцом и порнухи Мерлом полчаса, он смотрел диснеевские мультики. И потом снилось ему что-то такое же чудесное, странное, волшебное.

Или что это закончится. Вот прямо сейчас. Она откроет глаза, испугается и убежит.

Или кто-нибудь припрется к ним и помешает.

Или просто случится какая-нибудь очередная немыслимая хрень, от которой все в очередной раз полетит кувырком.

Диксон неосознанно сильнее сжал Эми, придвинулся еще ближе, погладил по голому животику под сбившейся к груди футболкой. Нырнул пальцами вниз, под застежку джинсов. Она была такая теплая, сонная, нежная. В полусне прижалась к нему оттопыренной попкой, потерлась. И Диксон не стал сдерживаться. Похер на все. Пусть только кто-нибудь посмеет ему помешать.

Так, как тем утром, он сексом не занимался никогда. Да и не уверен был, что это можно назвать сексом. Нет, не секс. Что-то другое.

Диксон не хотел себе признаваться, не хотел даже в голове своей произносить это слово. Казалось, стоит только определить для себя те эмоции, что испытывал к Эми, и все. И конец. Ему, такому, какой он сейчас. Не будет больше крепкого мужика Диксона, плюющего на всех вокруг, думающего только о себе. Ну и еще о засранце Мерле немного.

Останется от него только видимость. И розовая каша, размазанная соплями по земле у ног белобрысой девчонки.

Нет уж.

Он тогда утром, отдышавшись и придя немного в себя, переборол нереально острое желание зацеловать Эми до полусмерти, встал, оставив ее, разомлевшую и все еще сонную, в палатке, и спустился вниз, к дому фермера.

Судя по тому, что машины, на которых вчера по отдельности уехали Граймсы, стояли на своих местах, святое семейство вернулось. И, может, даже старика ветеринара привезли. А значит, могут быть новости. Ну и на кухню заглянуть, пожрать самому и девочке принести тоже не помешает.

И, чуть попозже, можно будет плотненько пообщаться с лысым уродом, лапавшим Эми. Прояснить ситуацию.

Дерил вспоминал свои мысли, с которыми вышагивал к дому, и усмехался. Да уж, если бы ему сказал кто, как все повернется в итоге, он бы сразу же развернулся назад, поймал в очередной раз ускользнувшую от него блондиночку, закинул ее на байк и умотал куда подальше. Оставив чужие разборки тем, кому они интересны.

Но все наперед никогда не узнаешь, и мысль о том, каким непроходимым управляемым долбоебом был, вообще не радует.

И понимание, что, если только дураки учатся на своих ошибках, то он даже и не дурак, потому что нихера не учится, тоже оптимизма не добавляет.

Но, что сделано, то сделано.

И теперь надо только исправлять свои косяки.

И надеяться, что его девочка не расплатится за них по полной программе. Вместо него.

25 августа 2010 года

Столько всего произошло за такое короткое время, что мне приходится сначала уложить все в голове, потратить на это час, прежде чем решиться написать.

И дело даже не в том, что произошло. А в том, как среагировали на это люди. Те самые люди, которых, как мне казалось, я знала неплохо. Те, с кем общалась, разговаривала. А кое с кем и сексом занималась. Теперь не смогу. После того, что он сделал, не смогу. Буду на его руки смотреть, и видеть на них кровь. Всегда.

И страшно так, как никогда до этого не было.

И противно.

Рик и Хершелл привезли из города молодого парня. Совсем молодого, раненого. И привязали его в сарае, где до этого держали ходячих.

Этот парень, Рендалл, производит жалкое впечатление, он испуган, потерял много крови, ему требуется помощь.

Но, вместо того, чтоб помочь, его вяжут и оставляют одного. И, самое главное, никто ничего не объясняет!

Все знают и решают несколько человек, а остальные теряются в догадках!

Это ужасно, это какая-то дискриминация.

Столкнувшись с Гленном, который в последнее время не отлипал от Мегги, я узнала, что, оказывается, Рендалл был из тех, кто напал на Хершелла и Рика в городе. Те люди, кажется, хотели узнать путь на ферму. Бррррр… Даже мороз продрал по коже… Если все так, как говорит Гленн, то там явно какие-то неадекватные люди были. Рик их убил.

Я всегда подозревала, что этот бывший полицейский не так прост, очень уж глаза у него иногда становятся сумасшедшими, но чтоб вот так просто убить двоих людей… Не ходячих, а именно людей… Не знаю даже, что и написать…

Гленн упомянул, что Рендалл узнал Мегги, оказывается они вместе учились. Мне кажется, что вполне можно было бы поддержать человека, оставшегося совсем одиноким. Свои его бросили на растерзание ходячим.

Я пошла в дом, поговорить с Бет и Мегги. Мне кажется, даже они в курсе событий больше, чем я. И это неудивительно, учитывая, что все мои мысли в последнее время занимает Диксон.

В гостиной застала обсуждение ситуации. Все наши были там. Кроме меня и Карла. И это было даже уже не смешно.

Обратив внимание, что и Дерила не было, я скромно встала у стены, всем своим видом показывая, что никуда не уйду.

Все обсуждение свелось к тому, что необходимо выяснить, кто такой этот Рендалл и не скрывает ли он что-нибудь важное. Рик опасался, что парень, зная местонахождение фермы, может привести других членов группы сюда. Я не понимала, чем это плохо, ведь чем больше народа, тем легче выживать.

Рик обмолвился, что, судя по поведению и разговору тех людей, которых он убил, там все не так просто. И не факт, что эти люди будут дружелюбны. Мне так хотелось сказать, что нужно было думать и договариваться, прежде чем стрелять. Конечно они теперь не будут дружелюбны!

Дейл попытался что-то возразить, давил на то, что мы не звери, что нельзя уподобляться… Но его никто не слушал.

Я вышла прочь.

Мне стало очевидным, что Рик не будет слушать никого, чье мнение хоть в чём-то расходится с его.

Примерно через час я заметила, что Рик, Шейн и Гленн стоят возле сарая, что-то обсуждают. Дейл копался в моторе трейлера, неодобрительно поглядывая в ту же сторону, что и я.

— Не понимаю, ничего не понимаю… — бормотал он, досадливо морщась, — не понимаю…

Я хотела спросить, что его так беспокоит, но тут из сарая вышел Дерил, которого я все утро не видела, что-то коротко сказал стоящим у двери мужчинам и пошел прочь, в сторону своей палатки.

Дейл бросил ремонт и быстро пошел к нему.

Они о чем-то довольно эмоционально разговаривали, вернее, Дейл разговаривал, а Диксон, похоже, еле сдерживался, чтоб не послать. А вот и не сдерживался даже, судя по лицу Дейла.

Я сорвалась с места и пошла к палатке Дерила.

Он стоял у задней стенки, задумчиво протирая руки тряпкой.

Я ошарашенно уставилась на красные разводы на ткани и забыла, что хотела сказать.

— Дерил…

Он развернулся и зло уставился на меня.

— Че, тоже жизни пришла меня поучить, а? Чистая, бля, девочка?

Я не понимала, почему он так грубо говорит со мной, ведь я не сказала ему ничего плохого. И вообще, как он так может… После того, что было утром. После того, как он так меня обнимал, так целовал, шептал такие слова…