– Гардемарин, будьте любезны, приготовьте мне кофе.

Ансельм вышел.

– Вы удовлетворены, кадет?

– Я не нахожу слов.

– Стеснительность, в таком-то возрасте?

Он открыл рот, размышляя, что сказать, прикусил губу.

– Как мне следует отвечать? У меня появляются неприятности, и если я молчу, и если говорю.

– Уф-ф-ф! – В этом была какая-то своя правда. Я спросил:

– Как так может быть, если ты меня не боишься?

– Боюсь! – вскрикнул он. – Вы думаете, я не боюсь порки? Это так больно!

– Знаю. – Да, я тоже был – кадетом. – Тем не менее ты не колеблясь осудил мое поведение.

– Простите. – Его лицо покраснело. – Но… вы разве не поэтому меня выбрали?

Мы уставились друг на друга.

Вернулся с кофе Ансельм. Я стал потягивать из дымящейся чашки. Повернулся к Бевину:

– Я в несколько раз тебя старше, и я – Генеральный секретарь. Ты не думаешь, что не к лицу тебе делать мне замечания?

– Совершенно верно, сэр. Пожалуйста, отошлите меня обратно. – Он умоляюще поглядел на меня.

– Очень хорошо, если это то, что… Телефон снова зазвонил.

– Это Бранстэд. – Голос Джеренса был тревожным.

– Не сейчас. У меня в самом разгаре…

– В Лондоне инцидент. Они атаковали музей Виктории и Альберта.

– Боже Всемогущий! – Я сам не заметил, как сказал это, пока не увидел расширившиеся глаза Ансельма. – Аминь, – добавил я поспешно.

– Слава богу, они не были хорошо вооружены. Тем не менее одиннадцать пострадавших, к тому же они пытались там устроить пожар. Среди погибших – двое «зеленых».

– Лондонский гарнизон…

– Подробности выясняются. Кажется, они застали врасплох службы безопасности.

– Как обычно. Держите меня в курсе. – Я отключился, набрал номер Марка Тилница, рассказал ему новость. – Приготовь мой самолет. После обеда лечу в Лондон.

– Черт побери, – выругался он. – Господин Генеральный секретарь, вам нельзя двигаться. Вы не можете лететь в зону боевых действий, когда…

– Нет, могу. Лучше нам побыстрее взяться за дело, и мне надо в первую очередь побывать там. – Я положил трубку. – Ансельм, найди Арлину, помоги ей меня собрать. Бевин, собери свои вещи.

Они оба выскочили. Я начал убирать мои голографо-чипы.

Марк встретил меня на вертолетной площадке. И тут же принялся меня увещевать, словно маленького ребенка:

– Мы не можем за такой срок принять все нужные меры. Самолет надо заправить и проверить, необходимо продумать меры безопасности для полета, дать возможность собраться сорока сотрудникам…

– А еще забронировать номера, собрать всю мою прислугу. Знаю… – Мне все это стало надоедать. Двенадцать лет я путешествовал с толпой людей, в которых не было никакой необходимости и которые мне большей частью даже не нравились. Некоторых я едва знал. И теперь, когда я парализован, и, может, на всю жизнь, я буду делать что хочу. – Отмени большую часть этих дел.

– Что за нонсенс вы…

– Этот вертолет, – я шлепнул по фюзеляжу, – оснащен батареями Вальдеса, так? И он может долететь до Лондона или облететь вокруг света?

– И что? Он же не может вместить всех…

– А все нам и не нужны. – Меня понесло. – Даже царь Дарий в Древней Персии не путешествовал с такой большой свитой, как я. Никого больше, слышишь? Меня все это достало. – Я едва заставил себя перестать молотить кулаками по подлокотникам кресла. Такими причитаниями, как у больного ребенка, я бы не добился от него помощи.

– И кого вы хотите оставить? – Голос Марка звучал пренебрежительно. – Прессу? Секьюрити? Ваших терапевтов?

Он совсем вывел меня из терпения.

– Всех их! Помоги Ансельму и Бевину поднять меня в вертолет. Я возьму двоих ребят, чтобы помогали мне с креслом. А ты можешь быть за пилота. Вот и все.

– Вы не в своем уме. – Марк скрестил руки на груди. Я снова стукнул по подлокотникам:

– Посади меня в вертолет! Гардемарин, держи с одной стороны. Выполняй, когда я приказываю!

– Слушаюсь, сэр. – Ансельм взялся за кресло.

– Погоди, подними сначала меня, потом кресло. Марк, помоги мне – или иди ищи себе другую работу!

Бевин, смущенный, стоял в сторонке, стараясь казаться незаметным.

– Вы хотите моей отставки? – Марк встретил мой взгляд. – Проклятье, я отвечаю за вашу безопасность.

– Ты только пузыри пускать умеешь. – Я сразу пожалел о своих словах, но сказанного не воротишь. – Когда мы куда-то отправляемся в гигантском самолете со всем штатом, об этом знает весь мир. А путешествуя инкогнито, мы как раз будем в безопасности. Кто знает этот вертолет?

– Это нарушение инструкции. Лететь за границу с одним охранником? Доннер убьет меня, и правильно сделает.

– Я приостанавливаю действие инструкции. И изложу это в письменном виде, чтобы прикрыть тебя.

– Вы рискуете не только своей жизнью, а гораздо большим! – Его лицо загорелось. – Если вас убьют, воцарится настоящий хаос.

– Пусть будет как будет. Марк, ты меня знаешь. Говорю тебе, я лечу и не позволю тебе принудить меня сделать по-другому. Ты будешь помогать или нет?

Он дрогнул, но переубедить его было не так-то просто. Прошел почти час, пока меня наконец усадили в вертолет. И даже после этого первые пятьсот километров полета он то и дело призывал меня вернуться в шаттлпорт «Потомак».

Во время всего этого затянувшегося спора Ансельм сидел рядом со мной.

– Чем это пахнет? – принюхался я. – Алкоголь?

Гардемарин покраснел:

– Я… выпил. – Встретив мой взгляд, он покрылся густым румянцем. – Я был не на дежурстве, сэр. Вы сказали мне вчера вечером…

– Прекрасно. – Я скрестил руки на груди. У меня и других дел хватало, кроме как думать об этом шалопае.

Агрессивность Лиги экологического действия возрастала с пугающей быстротой. Сначала кадеты в Академии, потом эта бестолковая, неудавшаяся атака на мой самолет, затем едва не убившая меня бомба. Теперь насилие над гражданскими лицами среди бела дня. Что дальше?

Судя по всему, экологисты были очень хорошо организованы. И меня это беспокоило. Мы чуть не бились головой о стену, пытаясь их поймать. Как такая стройная организация могла возникнуть под самым нашим носом? И где они брали оружие? Винтовки и лазеры кому попало не продают. Даже за владение незарегистрированным лазером грозит смертная казнь.

Мы летели над Атлантикой. Время от времени Марк звонил по каналам службы безопасности. Какое они оборудование используют – одному Господу Богу известно.

– Мы вернемся обратно к вечеру? – Наконец Марк заговорил как нормальный человек.

– Зависит от того, что мы там найдем.

Я сам толком не понимал, почему мне надо попасть на место взрыва, но знал, что это необходимо. Раз лондонцам довелось впервые за столетие понюхать пороху, мое присутствие придаст им уверенности. А может, и нет: один вид моего кресла на колесиках, маневрирующего среди развалин национальных сокровищниц, способно их попросту обескуражить.

– Сэр? – застенчиво промолвил Бевин.

– Не беспокой его! – рявкнул Ансельм.

Парень, который напивается среди бела дня, берется одергивать кадета? Нет, я этого не допущу:

– Что, Дэнил?

– Мы будем совсем рядом с Девоном… Пока мы там, могу ли я вернуться в Академию?

– Меня беспокоят террористы, а ты хнычешь о возвращении в Академию? Здесь же люди погибли! – Я схватил его за грудки, подтянул поближе. – Мне здесь везде будет нужна твоя помощь. И ни слова больше… – Я как следует тряхнул его.

– Слушаюсь, сэр! Нет, сэр! – Он едва не поднял на меня руку, но вовремя опомнился. – Простите, сэр.

– Четыре наряда! – Как гражданское лицо я вряд ли был вправе наказывать его, но парень счел за благо не возражать.

– Простите, – еле слышно проговорил Бевин и уставился себе в колени.

Я бросил на него украдкой взгляд. Мальчишка чуть не плакал. Надо ли было брать к себе неоперившихся юнцов прямо с учебы? У меня ведь в столе лежал целый список подходящих гардемаринов.

Мы направили вертолет прямо к Кенсингтону. Я бы предпочел пролететь над Темзой, однако чувствовал, что терпение Марка на исходе. Мне хотелось эффектно сесть на Эксибишн-Роуд, но улица оказалась заполнена военными и медицинскими машинами. Мы сделали круг.