– И это называется «не разные классы»?

– Непозволительная разница, – возмутился я. По сравнению с кичливым убранством зала наверху этот выглядел бедным и мрачным.

Арлина сделала мне предупреждающий знак, но, судя по глазам, ее обуревали те же чувства, что и меня.

– Надо будет нанести визит в Адмиралтейство, – покачал головой я. Потом повернулся к капитану Стангеру:

– Надеюсь, каюты абсолютно однотипные?

– Между ними есть небольшие различия, – ледяным тоном ответил Стангер. – Смею напомнить, господин Генеральный секретарь, что не я был архитектором корабля.

Но я был далек от того, чтобы смягчиться:

– Вы, конечно, обедаете на втором уровне?

– Это ближе к капитанскому мостику.

– Ничего другого и нельзя было ожидать. – Мой тон становился все более презрительным.

Два гардемарина обменялись взглядами.

– Полегче, сэр, – коснулся моей руки Тамаров.

– Это же возмутительно.

Алекс с Арлиной были правы: Стангера особенно порицать было не за что… хотя этот капитан даже не стыдился всех этих, более чем странных порядков. Впрочем, достаточно того, что я выставил его в дурном свете перед подчиненными гардемаринами. Во имя дисциплины на корабле мне следовало умерить свой пыл.

– Вам нет необходимости ходить со мною по всему кораблю. Хватит и гардемарина. Оставайтесь здесь. Спик, как вы? Не возьмете ли на себя труд проводить меня в двигательный отсек?

– С разрешения капитана.

Немного грубовато, но, по сути, верно. Это корабль Стангера, а не мой.

Стангер кивнул в знак согласия. Потом повернулся ко мне:

– Вы не пообедаете с нами перед отлетом?

– Нет, благодарю вас. Нам нужно успеть на шаттл. Это было не совсем так: наш шаттл, отряженный для полета на церемонию Бона Уолтерса, готов был ждать нас столько, сколько потребуется. Орбитальная станция висела на геостационарной орбите, и нам не надо было ловить какие-то особенные моменты ее расположения над Землей. Однако я сильно сомневался, что мне доставит удовольствие трапеза в роскошном зале наподобие отеля-люкс.

Лицо капитана окаменело:

– Как вам угодно. Но я скажу поварам, чтобы они были наготове. – Он еще раз отдал честь и ушел.

Возможно, гардемарин Спик затаил на меня обиду за то, что я выказал нерасположение к Стангеру. Он был подчеркнуто холоден во время нашей прогулки. Это настолько меня раздражало, что после осмотра двигательного отсека я попросил продолжить обход. Арлина осматривала все с интересом: она несколько лет была лейтенантом на одном из известных космических кораблей.

– Сюда, сэр, – угрюмо сказал Спик.

Что ж, если у него такие манеры, неудивительно, что он все еще не лейтенант.

Гардемарин провел нас в отсек связи, впечатлявший множеством аппаратуры, экранов и сенсоров. Потом мы прошли в элегантный пассажирский салон, уставленный бронзовыми статуями. И с каждым шагом меня одолевало все большее беспокойство, я убеждался, что Флот совершает трагическую ошибку.

«Галактика» ошеломляла, это было несомненно. Но флот занимается перевозками, а не отельным бизнесом. Полет может длиться и больше года – вояж «Галактики» к новой колонии Константинии, например, займет полных девятнадцать месяцев. В таком дальнем путешествии различия в классах неминуемо будут усиливаться, и это не приведет ни к чему хорошему. Возмущение будет нарастать день ото дня, и эта гноящаяся ранка может неизвестно к чему привести.

– А где у вас вода?

Несмотря на вместительные хранилища, жизнь на корабле зависит от того, сколько продукции выходит из гидропонных камер.

– Ниже, на шестом уровне, – небрежно бросил Спик. Я устремил изумленный взгляд на Алекса – он тоже обратил на это внимание. У гардемарина от раздражения даже округлились глаза. Алекс покачал головой. Я знал, о чем он думает: на «Мельбурне» или, если на то пошло, на любом моем корабле гардемарин, выказавший подобную непочтительность, тут же был бы подвергнут аресту. Что ж, на «Галактике» команду подбирал Стангер. Не резон мне вмешиваться.

Оставляя за собой одну каюту за другой, мы по роскошному коридору прошли к камерам гидропоники. Мои колени болели все сильнее. Мы миновали шлюз, один из полудюжины на корабле. Два матроса ждали включения зеленого разрешающего света, такие неуклюжие в своих скафандрах.

– А это еще зачем? – спросил Алекс.

– Помощники машиниста, сэр, – холодно ответил молодой гардемарин. – Полагаю, они проверяют сенсоры.

– Есть проблемы?

– Четыре сенсора внешних шлюзов не в порядке. Такое частенько случалось, особенно на новых кораблях. Вот почему «Галактика» так долго болталась рядом с Землей после ее официальной приемки комиссией.

Спик покачал головой:

– Бракованные флотские поставки.

Я с трудом сдержался, чтобы не нагрубить ему в ответ.

Мы осмотрели ряды помидоров, бобов и зелени в восточной гидропонной камере. Я обошел все, на что хватило сил. Потом мы направились в сторону обеденного зала. У причальной камеры на третьем уровне я открыл внутренний люк.

– На этом и закончим, мистер Спик. Алекс, кашлянув, обратил на себя внимание:

– Гардемарин, пожалуйста, передайте мистеру Стангеру сообщение.

– Да, сэр? – застыл в готовности гардемарин. Голос Алекса сделался жестким:

– Скажите ему, что капитан Тамаров возмущен вашим поведением и оставляет решение вопроса об этом на его усмотрение.

– Да, сэр, – едва не поперхнулся гардемарин.

Я про себя присвистнул. Мальчишка этого заслужил. Двадцатилетний, он был уже не в том возрасте, чтобы его подвергали телесным наказаниям, но схлопотать несколько нарядов мог вполне. Будь я капитаном, он получил бы у меня на полную катушку, все десять нарядов, за то, что вел себя непочтительно с гостем капитана. А каждый наряд означает два часа физических упражнений.

Я бы не стал со всем этим связываться, но Алекс оказался настроен далеко не так миролюбиво. Что ж, прослужив столько лет на кораблях, он привык к дисциплине. Несомненно, на «Мельбурне» у него был полный порядок, хотя он считался одним из самых добросердечных капитанов, которых я только знал.

Я все еще оставался в нерешительности. Я первый вызвал возмущение Спика, грубо обойдясь со Стангером. Тем не менее сам бы я не возражал против порки десятка гардемаринов и не стал перечить своему самому давнему другу. Я понимающе посмотрел на Алекса:

– Ваше возмущение вполне обоснованно, капитан Тамаров. – Я холодно взглянул на несчастного гардемарина:

– Скажите мне, мистер, э-э… Спик. Вы хотите когда-нибудь стать капитаном?

– О-о… Я… – Это было сокровенной мечтой каждого гардемарина. – Да, сэр.

– А если один из ваших гардемаринов – неважно, как вы к нему относитесь, – будет вести себя непочтительно, начнет выразительно вздыхать, выкатывать глаза… Вам это понравится?

– Нет, сэр. – Он покраснел.

– А если это будет делаться в присутствии заслуженного капитана и Генерального секретаря ООН?

– Нет, сэр. – Бедняга покрылся потом.

– Возможно, вас огорчило, что я был резок с капитаном Стангером?

– Я… ничего такого… это меня не касается, сэр.

– Ну-ну. – Мой взгляд смягчился. – Возможно, я смогу повлиять на мистера Тамарова, чтобы он отменил свой приказ.

Алекс сердито кивнул.

– Отлично, докладывать что-то об этом недоразумении капитану Стангеру нет необходимости. Но вы, молодой человек, задумайтесь над всем этим.

Благодарность мальчишки была безмерной:

– Обязательно, сэр. Спасибо вам, сэр. Пожалуйста, простите меня.

– Хороший парень. – Я отдал честь, хотя это не входило в число моих привычек. Гардемарин вмиг вытянулся и ответил мне.

Мы молча вошли в шлюз.

– Жаль, что меня не было на банкете. – Дерек Кэрр, расположившись на мягком голубом диване в гостиной моего вашингтонского дома, неспешно потягивал из рюмки. – После того как вы покинули зал, журналисты совсем потеряли голову. Никогда не слышал столько вздора в сетях. – Его пронзительные голубые глаза встретились с моими. – Хотя вам не следовало этого делать.