Возвращались они из леса далеко за полдень.

— А завтра пойдем за грибами? — приставали девчонки.

— Нет, мне завтра к работе приступать надо. Хватит, нагулялась.

То же самое сказал ей и Михалыч, когда она назавтра пришла на тракторный двор.

— Хватит — нагулялась, пора и честь знать.

Он что-то еще хотел добавить, но тут подскочил Коля:

— С началом трудовой деятельности!

— Спасибо.

Дианку обступили механизаторы, поздравляли, кто искренне, кто в насмешку.

— Теперь-то у нас дела пойдут!

— Равноправие, вошь ядреная!

— А как в борозде застрянет, вспомнит тогда равноправие!

— Ладно, — сказал Михалыч, — довольно трепаться, иди принимай технику.

Он повел ее куда-то за мастерские, где, привалясь боком к глухой стене, как инвалид на одной ноге, стоял трактор «Беларусь».

— Вот получай, наладишь — можешь выезжать зябь поднимать.

— Но как же так? — чуть не заплакала Дианка и призналась: — Я не сумею наладить.

— А чему ж вас на курсах учили? Это и дурак за руль сядет. А ты вот разберись, в нутрях покопайся, тогда никакая поломка тебе не будет страшна.

Заслышав голоса, из-под «Беларуси» вылез парень: в одной руке разводной ключ, в другой яблоко.

— А это кто такой? — удивилась Дианка.

— Сменщиком у тебя будет, — ответил Михалыч и пояснил: — Десять классов закончил, а тут в армию скоро. Вот у нас и кантуется. Володя Красильников из Поддубок.

Михалыч ушел, а Дианка поглядела на сменщика и загрустила: что он, что она — как говорится, два лаптя пара. И если б не Коля…

Он налетел как огонь, закружил, затормошил Дианку:

— Не трусь, зазноба! А я на что? Помогу, чем могу!

Коля славился в округе, как малый — золотые руки. Он все мог: часы починить, кастрюлю запаять, телевизор направить, а уж трактор! И все это с шуточками, прибауточками.

— На то и щука в море, чтоб карась не дремал! — подмигнул он Дианке и полез под трактор.

Пришлось и Дианке волей-неволей заняться ремонтом.

К концу рабочего дня к ним наведался председатель.

— Молодец! — похвалил он Дианку и размазал ей под носом мазутные усы.

— Молодец против овец…

Она хотела пожаловаться председателю на Михалыча, но раздумала. Разве ж он сам не видит? Значит, и в самом деле нет свободной техники. Гусеничный, правда, один стоит, но с такой махиной она, пожалуй, не справится. Ладно, решила, будь, что будет, может, это и к лучшему.

Теперь каждый день, она уходила и приходила домой затемно. Болели плечи, болели руки, голова наливалась свинцом, не говоря уже о сбитых в кровь пальцах. Мать, глядя на нее, только головой покачивала!

— И что ты, дочушка, с собой делаешь?

— Ничего, мам, — утешала ее Дианка, — надо все в жизни испытать, а то под старость нечего вспоминать будет.

— Тебе все смешки…

Но если честно признаться: ни за что бы Дианке не справиться, если б не Коля. Он взял все выходные, причитающиеся за лето, и не вылезал из-под трактора. Дианка, как могла только, помогала ему. Зато за время ремонта она так изучила трактор, как не изучила его за три месяца, проведенные на курсах.

Однажды, уже под вечер, на тракторном дворе появился новый инженер.

— Ну как — привезли свою стовосемнадцатикилограммовую тещу? — спросила Дианка.

— Ах, это вы? — узнал ее инженер и подкрутил свои рыжеватые усы. — Привез, привез.

— И квартиру дали?

— Не квартиру — дом целый.

— Вот видите, — не утерпела, похвасталась она, — как мы встречаем молодых специалистов.

— Да, такого, признаться, я даже и не ожидал.

Узнав, что Дианка закончила курсы механизаторов, а ей дали такую развалюху, и теперь приходится всем миром ставить ее на ноги, инженер не выдержал и стал снимать свою куртку на молнии:

— Берите и меня тогда в помощники.

Глядя на копошащихся возле трактора людей, Дианка не раз вспомнила деда Тараса: «Артелью, внученька, всю землю перевернуть можно». Вот так, «ар-тельно» к концу недели и отремонтировали Дианкин трактор. В воскресенье она чуть припозднилась, пришла, а сменщик Володя уже гоняет на «Беларуси» по двору.

— Разве уже все сделано? — набросилась на него Дианка. — А покрасить?

Она сама сбегала к кладовщику и выпросила две банки краски. Краска оказалась ярко-малиновой.

— Ничего, будешь у меня, как ягодка, — засмеялась Дианка и принялась налаживать пульверизатор. Когда малиновая краска чуть подсохла, она провела по кабине еще и синюю каемочку.

Михалыч с прищуром оглядел трактор, ничего, остался доволен.

— Поглядим теперь, — сказал он, — как вы на таком красавце работать будете. И вот вам, сорочата мои, первое боевое задание. Видите вон ту бочку? Цепляйте ее к трактору, будете подвозить горючее.

Дианка так и вспыхнула:

— Вы же обещали!

— А ты конституцию в школе проходила? — отпарировал Михалыч, — Так вот: каждый труд у нас в почете! Все!

Делать нечего, погоревала Дианка, излила свою обиду дома матери, а назавтра встала раненько и выехала на своем красавце — малиновом тракторе с огромной бочкой-прицепом, сплошь заляпанной соляркой. Если б кто-нибудь со стороны поглядел, то увидел бы странное зрелище, но глядеть в этот ранний час было некому, разве только собакам. Они увязались за Дианкой и с лаем проводили до самой Околицы.

По графику, разработанному самим Михалычем, она должна была сначала подвезти горючее в Мышьяковскую бригаду, но там работал Андрей, и потому она самовольно повернула к Сенькиной лощине: там шла выкорчевка кустов. Спускаясь с горы, она увидела внизу два трактора-бульдозера, которые, как разъяренные быки, лезли друг на друга.

«Что они — с ума сошли?» — подумала о трактористах Дианка, но, подъехав поближе, все поняла. Бульдозеры с обеих сторон подцепляли огромный куст и волокли его на край лощины, оставляя за собой черную обнаженную яму. Потом эту яму засыпали, выравнивая почву. Одного тракториста Дианка сразу узнала. Это был Павел Иванович Кузнецов из Поддубок. Был он коренаст, большерук, с тяжелым взглядом бессонно-усталых глаз. Но увидел Дианку, заулыбался:

— Вовремя ты подоспела, дочка. Я уже сам хотел с работы срываться.

Дианка поздоровалась и спросила:

— Ну как ваш Костик?

С Костиком они вместе кончали десятилетку.

— Спасибо. На второй курс перешел.

— Он ведь в политехническом?

— Да, понесла нелегкая.

— Ну почему? — возразила Дианка. — Такой знаменитый институт.

— Знаменитый-то знаменитый, а как приезжал на каникулы, еле узнали: худой, бледный. Уговаривал я его, уговаривал дома остаться…

— Что вы, Павел Иванович? Выучится — инженером будет.

— Вот в том-то и дело, что инженеров больно много развелось — землю пахать некому.

— А мы с вами? — спросила Дианка.

Павел Иванович только взглядом ответил Дианке, а так — промолчал, занялся заправкой.

Чтоб не мешаться под ногами, Дианка немножко отошла, села на выкорчеванный пень. Над лощиной кружилась стая полевых скворцов, шпаков по-местному. Они собирались вместе, чтоб лететь к югу. И кричали, кричали, вожаков себе выбирали. Дианка загляделась на них и не заметила, как к ней подошел еще один тракторист, дядя Митяй.

— Что, девка, и тебя заарканили? — спросил он и засмеялся, наливаясь по лицу и по толстой кряжистой шее густо-малиновой краской. Она не ответила. Тогда дядя Митяй подмигнул ей и присел рядом на корточки.

— Слушай, а ты бы вместе с горючим и нам бы заправиться привезла. А? В другой раз не забудь. Ладно?

Он слазил куда-то под мышку, достал мятую, засаленную трешку и сунул ей в руку.

— Прихвати со вторым рейсом, а то душа горит, смазки требует.

— Еще чего! — вспыхнула Дианка. Она резко оттолкнула от себя руку. — Что я вам — Манька Распутница?

Манька торговала в Веселых Ключах в магазине, а Распутницей ее звали потому, что она ходила, распустив по плечам длинные непричесанные волосы.

Дядя Митяй прищурил один глаз, будто оценивал Дианку.