— Понимаю и сочувствую вам. Вы смогли реализовать себя в чем-то другом?

— Нет, — сказал, Хельбрам. — Но я стараюсь не падать духом. Я радуюсь даже такой жизни. Потому что там в лесах и древних городах умерли многие, а я выжил.

«Неужели он говорит о той самой экспедиции, которой мой отец руководил?» — подумал Ахимас.

— Быть может, вы помните имена тех, кто руководил экспедицией?

— Ей руководили два человека. Их имена я никогда не забуду: Фольредор, да тот самый, и некто Рейнхорн.

— Рейнхорн… — загадочно проговорил Ахимас и подумал: «Все-таки та самая экспедиция! Но тогда Хельбрам может быть в курсе…»

— Скажите, Хельбрам, вы знакомы с языками унку?

— Да, приходилось разговаривать с этими людьми.

«Быть может, Хельбрам сможет прочесть то, что написано в дневнике отца? — подумал Ахимас. Но дневник остался в Вудуине. Если бы Валери привезла мне его! Но одну фразу оттуда я помню, как пишется».

— У вас есть листок бумаги? Мы можем ненадолго остановиться?

— Пожалуйста, — сказал Хельбрам, натянув поводья лошади. Они спрыгнули на мостовую. Это был шумный городской проспект. В центре росли огромные кипарисы. По улице шла толпа паломников нуаранов в одинаковых черных тюрбанах, напоминавших эти самые кипарисы.

Ахимас принял из рук майора блокнот и карандашом написал символы что, видел в дневнике отца.

— Сможете прочитать или перевести их?

— Хм… — Хельбрам задумался, — Очень древний диалект. Он похоже использовался еще до переселения. Даже сами унку им почти не пользуются. Кажется, здесь написано про великий мегалит Вечносферы.

— Тот самый, что стоял на горе Эрнбурга? — спросил Ахимас.

— Да, но я не уверен, что все правильно перевел, — сказал Хельбрам. — Боюсь, я растерял большую часть знаний.

— Хельбрам, то, что вы смогли это прочитать уже чудо! — возбужденно сказал Ахимас. — Скажите,

смогли бы вы вернуться в тот лес унку когда-нибудь?

— Ни за какие блага! Нет! — твердо сказал Хельбрам.

— Понятно, — ответил Ахимас слегка подавленно.

Они снова оседлали лошадей.

— Дорий говорит, что у пострадавших на заводе частичный дизраспад, ссылаясь на сестру. Что вы думаете по этому поводу? Это правда?

— Я не эксперт в медицине. Я даже не знаю, что это такое ваш дизраспад. Но пострадавших я видел. И скажу вам, страшнее этого мало что может выглядеть.

— Опишете?

— Нет, я лучше покажу вам их, — возразил военный в отставке.

— Насколько мне известно, все находятся в больницах, под охраной.

— В больницах находятся те, кто пострадал в день аварии. Тех, кто небыли в эпицентре и внешне не пострадал, выпустили из больницы. И поспешили!

— Поспешили?

— Теперь они словно прокаженные сидят на площади, тут неподалеку. Все их шарахаются. И есть от чего! Но нам стоит осмотреть их до вечера. Вероятно, ночью они растворятся или распадутся.

— Растворятся? — спросил Ахимас с недоумением.

— Да, вы сами все поймете, как изучите их. Просто следуйте за мной.

Кони шли по узким улицам с раскалённой бурой брусчаткой. Цокот копыт отскакивал от стен. Все ставни в домах были закрыты. Приближался полдень. Жара была невыносимой. Вечносфера тут светила по-другому, не как в других краях Валервенна. Она словно была ближе. Грегорбонн, официально считался крупнейшим южным городом сферы.

С Ахимаса стекал пот. Сюртук он снял и положил в седельную сумку.

«Как он это терпит?» — думал наемник, глядя на Хельбрама, не страдавшего от зноя. Он в белом, на белой же гордо вышагивающей лошади красовался впереди.

— Не понимаю, как вы так легко переносите жару? — спросил Ахимас.

— А что тут понимать-то. Ахимас, выпейте намибис. Он вам поможет.

— То, странное вещество? «Черт! Даже не знаю, что хуже: умирать от жары или пить его?»— подумал Ахимас. Но в итоге все же выбрал жарозащитное, сразу отметив странный привкус.

— Вы неправильно одеты, друг мой, — сказал Хельбрам. — Черное притягивает тепло.

— Некогда было менять гардероб, — ответил Ахимас. — Кажется, когда я был здесь несколько лет тому назад, было не так невыносимо жарко.

— Говорил же, что каждый год температура растёт, — ответил Хельбрам.

— Но почему?

— Никто не знает точно. Суеверные говорят, что очередное проклятье Унку. Другие, что из-за добычи ресурсов земля пустеет. На ней ничего не растет вот и нечему удерживать влагу.

— Второе похоже на правду, — ответил Ахимас. Намибис начал действовать, и ему стало легче. Но вместе с этим, по телу словно растеклась странная слабость.

— Долго нам еще?

— Мы уже на месте, — ответил военный.

Переулок вывел их на небольшую площадь у красной скалы. По одному ее краю проходили рельсы. По ним громыхая, часто проносились груженые вагоны. С другой стороны площади, стояла ветхая, церквушка хоргокиды.

Она была заброшена. Похоже, рунаборжцы, посчитали нецелесообразным переоборудовать ее в храм новой веры.

У ржавой ограды в пыли валялось с десяток рабочих в рваной, грязной одежде, многие были одеты в комбинезоны металлургов, но дополнительно укрыли и обернули открытые части тела и лица различным тряпьём. Вокруг сидящих кружили и жужжали мухи и слепни. Раздавались протяжные стоны и мычание.

Других горожан на площади не было, не считая двух подозрительных громил, стоявших в тени одного из домов.

— Не рунаборжци, — сказал Ахимас.

— Ага, скорее на бандитов похожи, — поговорил Хельбрам.

— Бандиты это или кто-то другой, но они не нравятся мне. Словно ждут чего-то или кого-то.

— Главное, чтобы не нас, — сказал Хельбрам.

Ахимас снова посмотрел на сидящих у ограды. Они старательно кутались, словно опасаясь, что кто-то увидит, что там под одеждой.

— Почему они вообще сидят здесь? — спросил Ахимас.

— По разным причинам. Многие жили на заводе, другие просто пришли из трущоб, что тут неподалеку. Хотят, наверное, на улице умереть.

Наемник заметил, что на площади валялись кучки одежды. Словно люди просто исчезли, оставив свои тряпки.

Напарники смешались на усыпанную песком мостовую. Поднялись клубы пыли. Ахимас. Направился в сторону пострадавших. Под сапогами хрустел и шуршал песок, но внезапно под ногами что-то зашелестело. Ахимас посмотрел вниз. Это была газета.

— Старая! — сказал Хельбрам. — Ей больше двух недель.

Ахимас поднял газету. Его внимание привлёк ундоскопический портрет. Больно уж необычно выглядел человек с ожогом в пол лица, изображенный на нем.

«Бургомистр назначает нового главу городского распределительного депо. Богатый предприниматель обещает вывести транспортное сообщение внутри города на новый уровень!»

Ахимас подошёл к одному из пострадавших.

— Не все они до сих пор могут говорить. Или хотя бы мыслить. Многие уже утратили эти способности, — предупредил его Хельбрам, следовавший позади. — Будьте осторожны, а то мало ли какие способности они не утратили.

Ахимас наклонился к бедолаге и спросил:

— Вы работали на заводе Герсонгер?

Из-под капюшона донеслось невнятное мычание. «Что у него там с руками?» — подумал Ахимас. Он достал монету и хотел положить ее в кружку, что сжимала рука пострадавшего. Но существо, тут же спрятало ее под одежду и сердито зарычало: «У-ур!»

— Он. Уже не… — сказал кто-то сидевший слева.

Ахимас подошел к говорившему. Большой холщовый мешок с дырами для глаз скрывал его лицо.

— Эта одежда… Вы стеклоплав, работник завода? — спросил Ахимас, изучив черный комбинезон.

— Был, — донесся слабеющий голос из мешка.

— Разрешите, я взгляну на ваши руки? — спросил Ахимас.

— Нее… — слабый голос.

— Он не хочет, — пояснил Хельбрам стоявший позади.

— Вы знаете, что с их телами?

— Видел издали. Но не вблизи, к счастью, — ответил Хельбрам.

— Продеться взглянуть, — ответил Ахимас и натянул на руки перчатки. Затем посыпал их специальным порошком из коробочки, выданное ему незадолго до отплытия.