— Да, похоже, тут не меньше 60 зиппен.

— Больше, — ответил Хельбрам и предложил: — Могу дать вам намибис.

— Что это? — поинтересовался наемник.

— Это теплозащитное лекарство.

— Я никогда не слышал о таком.

— Давнее изобретение. Рунаборгский предприниматель — Эрлангер, создал это вещество специально для жителей Грегорбонна. Весь город его принимает.

— Зачем?

— За последние годы, средняя температура, в Грегорбоне поднялась на 12 зиппен. Она будет подниматься и дальше, — пояснил Хельбрам. Переносить такую жару без потерь, способны не многие. Вот и придумали такое защитное средство. Я рекомендую принять.

— Если к производству этой чудо микстуры причастны Руны, добра не жди.

— В чем-то я с вами согласен. Но я его каждый день пью и пока жив.

— Хорошо, я выпью его, но чуть позже, — спокойно согласился Ахимас. «Однако, сколько тут кораблей! — подумал он, глядя вперед. Еще и дым этот, воняет».

Кораблей действительно было много. Они покачивались на мутных водах грегорбоннской бухты и утопали в пахнущем гарью дыму. Большинство из них было рунаборскими военными судами или грузовыми кораблями. Высокие стальные краны грузили на скумбреносцы тяжёлые стальные контейнеры. А военнопленные нуараны и иксудины внизу таскали ящики поменьше.

Впереди, у кирпичной стены, стоял рунаборгский солдат. Ахимас увидел, как рядом проходил один из военнопленных иксудинов. Совсем невысокий, он нес ящик, по виду весивший больше его самого. По его, покрытому копотью лбу, стекали тёмные капли пота. Ящик заслонял великану обзор. Он не заметил, как рунаборжец незаметно поставил ему подножку. Великан упал вместе с ящиком. Ахимас видел, как крышка отломалась и из ящика на причал выспалась гора буро-фиолетовых слитков.

«Это арахит». — сразу опознал слитки, Ахимас. Видно, брошюра, прочтенная на корабле, и впрямь ему помогла.

«Ну что же ты так? Ай-ай! Вам нужно преподать урок…» — сказал рунаборгский солдат ласково.

Он сильно пнул иксудина ногой.

«Нельзя же так! Осторожнее же надо!» — он еще раз пнул собиравшего слитки и ползавшего внизу носком сапога. «Что же теперь делать-то?»

Ахимас и Хельбрам прошли ещё несколько причалов. Рабочие сновали туда-сюда, грузили и разгружали. От них воняло грязью и алкоголем. От Рунаборжцев самодовольством и безнаказанностью.

Кто-то выбросил на причал гору дохлых рыб. На жаре их нестерпимый запах тут же привлёк зверей. Сюда сбежалась банда облезлых портовых котов, и слетелись стаи чаек. Коты рвали зубами рыбу, а когтями отгоняли птиц. Чайки не отставали. Они умудрялись клевать не только тухлую рыбу, но и кошачьи головы.

Ахимас увидел впереди небольшое плавниковое судно модели «Окунида». Оно показалось ему знакомым. Судно оцепили солдаты. Их было около 12. У ног солдат на досках причала сидели связанные матросы. Их было около двух десятков. Мимо связанных моряков взад-вперед прогуливался бледнолицый господин в штатском черном фраке.

— Ого! Ахимас, вы знаете, кто этот человек? — спросил Хельбрам.

— Нет. Но я знаю, что это за корабль. Три дня назад, я приплыл в Эрнбург на этой посудине.

На корабле красовалась чеканная табличка с названием: «Свинилья Марьяда».

Среди связанных матросов не было знакомого Ахимасу шкипера.

Вместе с Хельбрамом они остановились на некотором расстоянии и стали наблюдать. В скором времени по трапу с корабля стало спускаться трое человек. Вернее, это двое солдат вели перед собой закованного в наручники, того самого, шкипера Руперта. Шкипер не спешил спускаться и сопротивлялся, отчего солдатам приходилось грубо его толкать.

— Руки свои убрал! Хъялденгром тебе в жопу! — выругался он на одного из солдат.

Последний ответил на оскорбление пирата, ударом кулака в лицо. Шкипер, разумеется, не мог отомстить. Солдаты спустили Руперта с корабля и усадили рядом с остальными матросами.

Человек, в штатском обратился к моряку:

— Руперт Штиртоле?

— Я-то Рупперт! А вот ты, что за глист рыбоглотова дерьма?! Где Люпен?

— Люпен?

— Люпен где?! Я буду говорить только с ним.

— Ну, ясное дело, только с ним. Но только не здесь, а в тюрьме, — лукаво произнес человек в черном.

— Где?! Ты оборзел что ли?

— В вашем положении, господин Штиртоле, я бы не употреблял такие выражения.

Но на всякий случай… — ласково сказал человек в штатском. — Для граждан, не обладающих достаточным интеллектом, скажу еще раз: Господин Люпен — начальник порта, вернее, бывший начальник порта в тюрьме за отсутствие смешанных частиц, взяточничество и укрывательство контрабандистов, работорговцев и прочих Рупертов Штиртеле. А я, как новый глава порта сообщаю вам, что ваш корабль и груз конфискован, а вы, и ваша команда арестованы. Думали так легко уплыть из Грегорбонна? Так вот, никто не уплывет отсюда без разрешения Рунаборга!

— Может быть, мы договоримся, господин начальник?

— Может, не может?! Мне от вас ничего не нужно. К тому же вы оскорбили меня. Так что нет! Уведите их!

— Встать! — скомандовал солдат. Пираты встали.

«Вот и прихлопнули комара, — подумал Ахимас. Но вот только многовато солдат на квадратный энким. Как бы и меня ни прихлопнули. Наверняка тот господин из рунаборжцев и в курсе о том, кто я».

Тут майор сказал:

— Давайте уйдем отсюда. Я не избалованный какой-то там, но тут так воняет тухлой рыбой.

— С удовольствием, — согласился с ним Ахимас.

Они завернули за угол дома, и на небольшой площади нашли коновязь. К ней были привязаны две лошади. Гнедая и белая.

— Эта ваша, — сказал Хельбрам и передал Ахимасу поводья гнедой.

— Как ее зовут?

— А никак. Пока у нее нет имени.

— Выходит, вы ее только купили?

— Ну да. Называйте как хотите.

— Как хочу… — задумался Ахимас, а затем спросил — Как зовут вашу?

— Глазунья.

— Глазунья?

— Она любит выедать глаза моих врагов! — сказал Хельбрам и засмеялся. — Шучу!

— М-да, хорошее имя, — согласился Ахимас и спросил: — Не боитесь, что уведут?

— Нет, что вы! Ее знает весь город. Глазунья не одни скачки выиграла. Сбыть ее будет непросто, особенно в нынешнее время.

— Вы, выходит, скачки любите?

— Да, неравнодушен к ним, — сказал Хельбрам и спросил: — Так как свою назовете?

— Назову ее — Лошадь, — сказал Ахимас утвердительно.

Они поехали вперед.

— Вы хорошо знаете город? — спросил Ахимас, следуя на Лошади рядом с Хельбрамом.

— Да, за двадцать с лишним лет неплохо узнал его. Если так можно сказать про этот постоянно растущий город.

— Выходит, вы не отсюда родом?

— Я родился в Бернии. А сюда был назначен на службу позже.

— Вы давно знакомы с Дорием?

— Достаточно давно. Я был знаком еще с его отцом — Эйрихом. А Дория знал еще простым кадетом.

— Вы так рано вышли в отставку? Вам было 32? Верно?

— Да, это странная история… — уклончиво сказал майор.

— А вы, как заслужили свой чин?

— Повезло реализовать потенциал моих частиц вовремя. Не исключено, что я бы и дальше по карьерной лестнице продвинулся бы, но один случай, навсегда перечеркнувший мою жизнь.

— О чем речь?

— Да все о том, же что заставило меня выйти в отставку. Видите ли, я всю жизнь служил на территориях граничащих с лесом унку. И как никто другой умел находить к старосферам подход. В 1025 в Агенориду приехала экспедиция ученых археологов из Рунаборга. Лично от Эйриха Эйрингросса мне поступил приказ. Он назначил меня руководить защитой этих людей в лесах Унку. Они оказались не совсем простыми учеными и полезли туда, куда унку сами боялись забираться. В результате проклятые существа растерзали многих, а меня проклял гневный дух, пожрав всю энергию моего вето поля. Когда эта чертова экспедиция кончилась, я уже был опустошённым. Слышали об опустошённых?

— Да, я слышал. Говорят, что быть опустошённым это словно быть человеком без частиц.

— Не совсем, — устало выдохнул Хельбрам. — У человека с опустошением вето поле не обладает энергией и не может питать частицы, поэтому они не могут управлять талантом и умениями человека. Ко всему в придачу частенько происходят приступы и постоянно нет сил на элементарные житейские дела. Приходится бодриться. Вы понимаете, о чем я? — Хельбрам натянуто улыбнулся и сделал удалой жест рукой.