– Идиот! – выдохнул Льенар и поспешил к себе.

Лиам и Морис, стоящие в тени стены, остались им не замечены.

– Морис! – Лиам подтолкнул оторопевшего Хранителя в плечо, который с паникой во взгляде наблюдал за другом, и они отправились в штаб братства.

– И ты знаешь? Когда мы ехали обратно, мне казалось, он снова прежний. Но чем ближе мы подъезжали, тем мрачнее он становился. Как будто…Я не знаю… Вокруг замка появилась невидимая стена, и когда пересекаешь её, становишься совершенно иным человеком.

– А девок ты не расспросил? Было ли что?

– Мне хватило его смеха. Говорю тебе, надо их растащить. Отправить его в Латриан к деду. Я предложил ему, но он как будто не услышал.

– А ты слышал, что случилось после гибели Вилли и Гарри?

– Драки?

– И поджог. Шестеро братьев лежат по кельям. Встать не могут. Переломы, ушибы, один очень плох… Надо назначить нового капитана стражи. Они остались без командира, а им нужна сильная рука и поводок.

Где-то над их головами заухал, захохотал филин, бесшумно размахивая крыльями.

Отец Лиам, Веко Ока, Глава Церкви Говера объединённого королевства Фортресс и Эсбор, одетый в плащ бедного рыбака, шёл по узким нищим улицам Глотчера, высматривая приметы, известные ему одному. Увидев, что, в отличие от соседних домов, на крыше одной из хибар нет снега, он остановился. Вокруг не было ни души, только неизвестно откуда взявшаяся сорока смотрела на него из кроны каштана, склонив голову. Лиам погрозил ей кулаком:

– У! Зараза!

Сорока сорвалась с ветки и стремительно улетела в сторону столицы.

– Это мы ещё посмотрим… – проговорил Лиам, отпив из фляги, – Поглядим-посмотрим!

Встряхнув плечами, он решительно постучал в дверь домика. Дверь открылась, но за ней, в густой темноте, никого не было. Это нисколько не удивило Веко, и он вошёл. Когда старые хмельные глаза его привыкли ко мраку, царившему в доме, он разглядел в глубине мерцающие угли в очаге и двинулся на ощупь в их сторону. Споткнувшись пару раз о какое-то барахло под ногами, он всё же достиг цели и остановился возле слабого огня.

– Севелина, – тихо позвал он.

Ни шороха, ни скрипа. Только угли потрескивают в тёмном очаге. Лиам почувствовал, что дышать стало трудно, воздух стал тяжёлым и вязким. Принюхавшись, он почувствовал слабый запах фиалок.

– Не надо, Севелина! Я Лиам!

– Ты постарел, – нежный женский голос раздался за его плечом.

Веко обернулся, но в темноте ничего не разглядел, кроме нечётких теней.

– Снова пьян… – расстроенный голос ласково укорял его.

– Севелина… Ты не могла бы…

Очаг вспыхнул, освещая комнату, и в его трепещущем свете Лиам увидел собеседницу. Она стояла напротив. Длинный, до пола, серый, кажущийся в темноте чёрным плащ с огромным остроконечным капюшоном скрывал облик ведьмы.

– Веко! – с раздражением сказала она, – Ты пришёл не один!

– Один! – недоумевал Лиам, – Ты теряешь прозорливость, – съехидничал он.

– Это ты теряешь зрение.

– Если ты про сороку…

– А-а-а… – протянула Севелина, – за тобой следят! Поэтому ты здесь?

– Не совсем. Могу я сесть? Я так устал, пока искал тебя! Ты стала чаще менять дома. Я прошёл мимо…

– Сядь уже, Лиам, и заткнись!

Веко послушно замолк, нащупал какой-то мешок и, тяжело кряхтя, уселся.

– Ты в беде, Лиам! Я не могу тебя видеть. Лишь слабо ощущаю… А это может значить только одно: ты спутался с Серым посильнее меня!

Севелина рассмеялась звонким смехом и быстро скользнула к Лиаму так, что капюшон, скрывающий её лицо, почти коснулся его носа. Она шумно вдохнула.

– Это не форгийское! Ты перешёл на напитки покрепче? Что-то с травами?

– Холодно! – усмехнулся Лиам.

– И что же ты от меня хочешь? А я-то думала, куда он подевался? То чуть ли не каждый год я ему надобилась, а то пропал совсем. А он изменяет мне!

– Ты говоришь со мной, как ревнивая жена, – посмеялся Лиам, – тебя же не трогают? Живёшь припеваючи! У нас уговор. Ты немного ошиблась… Не я в беде. Помнишь Льенара? Наш молодой правитель…

– Вот как? А куда же ты смотрел?

– Ты права, я сплоховал. Очень уж он силён! Этот Серый… Околдовал мальчишку так, что он влюбился в него по уши!

– Я знала… – грустно протянула Севелина и отошла от Лиама, скрывшись в тени, – Я знала, что этот день придёт… Это неотвратимо.

– Судьба?

– Воля! Так вы это называете? Ты теперь боишься и носишь Око на своих тряпках? Я слышала про Серого. И кто он? Кто этот невидимый мне собрат? Дай угадаю! Он красный?

– Красный волк из снов Льенара.

– Я не смогу тебе помочь, мой милый священник, – с сожалением и лаской проговорила Севелина, – если хочешь, можешь считать наш уговор расторгнутым. Но я не в силах ему противостоять!

– Я! Я соберу все свои последние силы и буду с ним бороться! С тобой или без! Если можешь мне помочь – помоги! Я не прошу тебя лично с ним встречаться! Дай мне инструмент! Дай что-нибудь, что поможет мне! И, клянусь Го… Клянусь, я к тебе не вернусь! Не попрошу ни о чём!

– Поздно, мой святоша! Поздно… Он всё знает. Сорока унесла на хвосте весть о нас! Боюсь, нам с тобой пришёл конец. Это всё…

– Так давай же опередим его! Надо действовать сейчас! Пока он ещё не знает! Сорока ещё в пути!

– Нет, мой хороший. Нет… – она недолго помолчала. – Я дам тебе соль. И лучше передай её с кем-нибудь. Сам ты вряд ли вернёшься. Пусть кто-то добавляет её ему в пищу. Это ослабит чары. Но… это всё…

– Как всё?! Ослабит и всё?! – Лиам замотал головой. – Этого мало!

– Эта соль – единственное, что может противостоять волку. Она может даже убить его, если он её проглотит. Но ты понимаешь, такого не случится… – она хохотнула, – Вот, держи!

Севелина вытащила стройную руку из-под плаща и положила на стол маленький бордовый кисет.

– Торопись! Он уже рядом.

Лиам схватил кисет и стремглав бросился на улицу. Добежав до угла улицы, он пронзительно свистнул. Через минуту к нему подбежал монах. Лиам вдавил в его грудь кисет.

– Немедленно! Быстрее стрелы! Скачи в Фортресс! Это соль! Отдашь Хранителю Большого Ключа! Добавлять в пищу королю. Всё! Бегом!

Монах, прижав кисет к груди, развернулся и скрылся за углом.

– М-да… – протянул Лиам, усмехаясь в бороду, – М-м-да-а…

Он неспешно вернулся в дом Севелины. Входя внутрь, он заметил, как над домом сгустились облака, превращаясь в синие тучи. На ощупь пробрался к очагу, снова сел на мешок и произнёс в темноту:

– Что же нам делать? Ждать конца? Неужели мы не будем бороться? Вот так сложим руки и будем ждать? Не верю, что ты сдаёшься…

Он замолчал на полуслове, вглядываясь в тлеющие угли. Тонкие алые прожилки жара, переливаясь, соединялись в два маленьких шара.

– Не бойся, Лиам, – услышал он голос Севелины, – Это начало нового пути для тебя. Для меня же всё кончено. Я обменяла свою вечную жизнь на семьсот лет на Земле. Сдаётся мне, я продешевила.

Маленькие алые шарики в очаге набирались силы. Пульсируя, они распухали, обретая вид хищных глаз.

– Ты видишь это? – Лиам указал на очаг. – Видишь? Сделай что-нибудь! Ты же сильная Серая!

Веко вскочил с мешка, приложил к губам руки и принялся читать молитву:

– Отец наших отцов и всего живого под солнцем! Призываю к помощи твоей в святом деле церкви твоей! Не оставь нас без обороны твоей пред лицом врага твоего!..

– Кайлам си ариа лоэ! – подхватила Севелина, скинув с лица капюшон и показав сморщенное лицо древней старухи, – Ви эртом сай ри ом нейло! Ван! Варо! Раор!

Голоса их сливались в общей молитве, обращённой к свету и тьме, переплетаясь в безумную песню:

– … светом своим огради… Хейлурам рех зайвин… И прими… Ван! Варо! Раор!.. В царство своё… Армиро лоэ бериам тогх… Да не угаснет око твоё… Ван ыр! Варо ыр! Раор Кайлам! Кайлам! Кайлам!.. Свет ока твоего! Свет ока твоего! Свет ока твоего!.. Кайлам!.. Свет ока твоего!.. Кайлам!.. Свет ока твоего!