Он знал, что Павлов заметил, как вырос в профессиональном плане, стал подлинным мастером Демид Хорол. Только причины не понял. И не надо… И Лариса о ней не догадывается… Подумал — и сразу защемило сердце. Лариса… Всегда деловитая, собранная, до любви ли ей? У него сердце разбито, а ей хоть бы что…

Во вторую половину мая, когда солнце припекало весело и горячо, а каштаны вспыхивали белыми, желтыми, розовыми, а иногда даже красными соцветиями, Демид решил осуществить генеральную пробу своей машины.

Сразу после смены он, пообедав, пришел домой и подсел к пульту управления. Объект наметился сам собой — сейф белокриницкого завода, стоявший в фотоателье парка напротив университета. Вот и попробуем дать задание машине подобрать к нему ключ. Какие есть данные? Завод. Год выпуска. Записи высоты выступов на бородках, которые удалось определить, когда заведующая своими красивыми пальцами играла ключом, — данные приблизительные, глазомер мог подвести. Особенности ключей белокриницкого завода взяты из книги Аполлона Вовгуры, данные абсолютно точные. Соединить все это воедино и выдать размеры ключа — вот задача машины.

Что ж, для начала, как всегда, начнем с математики. Как на войне говорили, «без разведки ни шагу», так и в электронно-вычислительной технике, кибернетике установилось правило — «без математики ни шагу». Взял лист бумаги, карандаш и почему-то испугался. Собственно говоря, чего ему волноваться? Если сейчас его машина окажется не в состоянии решить задачу, он продолжит над ней работу и добьется своего. Даже если выяснится, что избрал неверный принцип, он построит новую машину, а все-таки замысел Аполлона Вовгуры проверит.

«Каждое начатое дело должно быть завершено… ненавижу дилетантов», — прозвучал голосок Ларисы так отчетливо, что Демид невольно оглянулся. Нет, в комнате он один, кому еще быть?..

Записал формулу ключа. Знает он его не очень-то точно, но именно здесь и понадобятся записи Вовгуры и логические возможности, память машины.

Теперь все шестьдесят четыре цифры выстроились перед ним на листе бумаги, как бойцы на параде. Математика сделала свое дело. Включил питание, проверил, не перегорела ли какая-нибудь из лампочек, и на верхних двух рядах тумблеров набрал формулу выведенного ключа. Дал команду машине и взглянул на пульт управления. Красиво выглядят созвездия индикаторных лампочек. Разве ради того, чтобы только кончиками пальцев ощутить, точно представить путь каждого импульса, его роль, задачу, не стоило работать?

Демид достал из футляра с надписью «№ 1» магнитофонную катушку: здесь написаны первые четыре тысячи формул ключей Аполлона Вовгуры. Поставил ее на магнитофон, оглядел машину. Можно начинать.

Еще раз окинул взглядом свое хозяйство, нажал на кнопку «чтение», а следом — «пуск». И сразу завертелись катушки на магнитофоне, побежали, будто догоняя друг друга, по верхним рядам лампочек разноцветные огоньки. Они бежали то поодиночке, то стайками, в зависимости от формулы, которую в эту минуту передавал магнитофон, а внизу справа, на счетчике, лампочки вспыхивали методично и спокойно, отсчитывая количество записей.

Катушки вертелись долго, с полчаса. И все эти полчаса Демид смотрел на бег огоньков и думал о Ларисе и о том, что жить без нее он уже не сможет.

Вдруг щелкнул, остановившись, магнитофон, машина выключилась. Кончилась лента. Или не нашлось в ее записях похожего ключа, или просто «Иван» не смог его отыскать. Оба варианта допустимы, но не будем терять надежды. Взял коробочку с надписью «№ 2», поставил катушку, пустил машину, снова побежали огоньки. Правда, теперь о Ларисе уже не думалось, в сердце вкралась тревога. Неужели ошибка?

И вторая лента прокрутилась безрезультатно.

Уже волнуясь, нервничая, взял третью катушку, поставил, пустил машину и, томясь ожиданием, подошел к раскрытому окну, стал смотреть вниз, где слабый вечерний ветер колыхал молодые, в белых букетах кроны каштанов. Остановился магнитофон, или только показалось? Резко обернулся, взглянул: нет, крутятся катушки. Отчего же он нервничает? Ну, пусть даже будет неудача… Все возможно. Но он-то своего дела не бросит, вновь все проверит, как не раз приходилось проверять на заводе, снова начнет с азов. «Каждая работа должна быть доведена до конца».

И вдруг щелкнуло резко, громко, как выстрел, как сломанная сухая ветка, остановился магнитофон, и тут же загорелся нижний ряд лампочек. Подошел, не чувствуя ног под собой, посмотрел — все правильно. В левой стороне ряда загорелось семь пар лампочек — правая бородка, потом четыре темные, и снова семь пар левой бородки. Взял лист бумаги, дрожащей рукой записал размеры выступов на бородке первого ключа.

Снова включил машину, снова побежала магнитофонная лента, и минут через пять снова щелкнуло — загорелись нижние лампочки. «Комбинация, схожая с первой, но немного иная. Запишем ее и пойдем дальше. В третьей катушке схожих ключей не нашлось. Зато в четвертой в первую же минуту отыскался похожий ключ.

Хотел выключить машину, не дождавшись конца четвертой ленты, но все-таки заставил себя набраться терпения. А вдруг еще один вариант? Нет, магнитофон, не останавливаясь, докрутился до конца. Демид выключил машину, пошел на кухню, где стоял старый железный столик от машинки «Зингер» с привернутыми к нему тисками. Положил перед собой лист бумаги с записями, достал старые колодочки для ключей, штангенциркуль, напильник и стал нарезать бородки. И хотя в этом деле он был не новичок, ведь не раз приходилось чинить замки, изготовлять разные ключи, работа затянулась за полночь. Странное им овладело чувство: удалось сделать все, что хотел, о чем мечтал, а радости нет. Посмотрел на «Ивана» разочарованно, взял ключи, бросил в ящик кухонного стола, достал полотенце, умылся, поставил будильник, чтобы не проспать, и упал на постель, как подкошенный.

Проснулся Демид от резкого звонка будильника. Вскочил: времени хватит и под душем сполоснуться, и позавтракать, выспался отлично, голова свежая, и весело выбежал из квартиры.

Поймал себя на поразившей его мысли: долгие годы шел он к вчерашнему вечеру, учился мыслить категориями электроники, проектировать и собирать сложные схемы, а когда научился, пропал всякий интерес к «Ивану». Нечто подобное он испытал, когда строил свою первую машину, которая умела всего-навсего складывать единицу с единицей. Так с ним было, когда смонтировал счетчик из десяти триггеров. Потом «Иван». Интересно, какова будет его следующая машина?

— Доброе утро! — послышалось рядом.

Лариса. Вышла из магазина с сумкой, нагруженной свертками, пакетами, бутылками с молоком и кефиром, хлебом. Раннее утро, а девушка уже хлопочет по хозяйству, хотя, наверное, хотелось бы еще поспать часок-другой.

— Здравствуй. Очень рад видеть тебя. Добрая примета ранним утром первым встретить хорошего человека. В Германии, например, встреча с трубочистом — к счастью.

— Я, что, по-твоему, трубочист?

— Наоборот, ты — фея!

И они оба весело рассмеялись без особой на то причины.

— Ты какой-то сегодня не такой, как обычно.

— Послушай, — вдруг решился Демид, — давай вечером погуляем. Ты не занята?

— Нет, но раньше девяти не смогу. Ко мне товарищи придут, сессия на носу. А потом я их провожу и выйду. Идет?

— Около «Элиона»?

— Да.

— Спасибо. Я побежал.

И он действительно побежал, потому что иначе опоздал бы на работу. Теперь в его сердце почти не осталось места для электроники, оно все до краев наполнилось острой до боли любовью к Ларисе.

Что ему делать с этим чувством?

Сказать об этом! Все люди испокон века поступали именно так, и последствия большей частью бывали положительные. Почему же он боится?

А потому, что они с Ларисой друзья, давние товарищи, и переступить этот порог, перейти от дружбы к любви не просто.

Так что же выходит — так и молчать всю жизнь? Ну, не будем загадывать наперед, посмотрим, как оно выйдет.