Но может быть, красивое и удобное требует больших денег? А мне, напротив, думается, что любая вещь, сделанная с умом и вкусом, со знанием особых свойств материалов, в конечном счете обходится не дороже, а дешевле. За те же деньги в одном случае можно построить нечто унылое, а в другом — нечто привлекательное и остроумное. Те же летние кинотеатры, киоски прохладительных напитков, телефоны-автоматы, кабины для регулировщиков, на которые в Баку приятно взглянуть, уродовали бы улицу, если бы их поставили иначе, не придумали интересного, рационального решения, которое при той же стоимости дало выигрыш и в удобствах, и в «эстетике» улицы. Вот это желание, столь понятное и естественное, стало, видимо, законом для бакинских градостроителей и работников Баксовета. Что ж, это славный закон.

...Тут я должен рассказать об одном замечательном человеке — из тех, кого я искал, находил, вспоминал в своем путешествии в юность и обратно, в нынешний день.

Архитектурные особенности нового Баку, как и всюду, связаны с именами здешних градостроителей, зодчих, художников. Но есть одно имя, которое как бы обобщает труд сотен и тысяч людей, возвращающих молодость громадному городу.

Лемберанский... Алиш Джамилович Лемберанский...

Но ведь он не архитектор, не строитель, не художник.

Верно. И все же любой из коренных бакинцев, рассказывая о чем-то новом в облике города, не забудет упомянуть о заслугах А. Д. Лемберанского. Может не знать или забыть фамилию отдельного архитектора (кстати, напрасно нет у нас на зданиях табличек с именами зодчих), но уж Лемберанского не забудет, отзовется о нем с восхищением.

Даже в те годы, когда этого человека не было в Баку — он получил тогда назначение в Москву, в союзное министерство, — все равно горожане толковали о его новшествах так, будто Лемберанский никуда не уезжал и энергия, его увлеченность, авторитет по-прежнему вдохновляли архитекторов и строителей на интересные и смелые начинания.

Словом, современный Баку и Лемберанский, в понимании местных жителей, — это некое единство, нечто неразделимое.

В своем обиходе люди называют его «наш мэр».

Да, он долгое время был председателем Исполкома Бакинского Совета. Может быть, избрание на этот пост было для него неожиданным. Может быть, он даже пытался уклониться от новой для него миссии.

Человек техники, инженер до мозга костей, он возглавлял нефтеперегонные и нефтеперерабатывающие заводы «Азнефти» — все то сложное, для многих непонятное, обширное, связанное с таинственным превращением веществ, что мы видим, когда смотрим на Черный город и Белый город в Баку, на левой стороне бухты.

И вот он должен покинуть этот знакомый ему мир превращений и вплотную заняться делами, до тех пор ему несвойственными: благоустройство, строительство и т. д. и т. п.

Он был огорчен. Больше того, — обескуражен.

А пути назад не было.

Что ж, он принялся за дело. Инженер, организатор, командир индустрии, мог ли он ждать, что в заботах о любимом городе найдет второе свое призвание?

Он оказался не только энергичным, но и талантливым мэром. Бывая в Баку, замечая какие-то новшества внешности улиц и площадей, почти всегда я слышал:

— Это все Лемберанский!

Это не означало, что именно он автор проекта реконструкции Приморского бульвара или нарядных, легких, веселых строений «малой архитектуры»: киосков, павильонов, таверн на берегу моря или оригинальных, я бы сказал, грациозных светильников на шоссе, ведущем к аэропорту.

Нет, конечно. Но молва условно приписывала ему авторство, потому что именно он своей горячностью, настойчивостью и деловитостью зажигал архитекторов и художников, убеждая их или соглашаясь с ними в том, что, храня свою старину, Баку может и должен и по внешности стать городом второй половины XX века.

И Баку стал таким городом в удивительно короткий срок. И архитекторы и Лемберанский добились этого без миллионных или миллиардных затрат, добились, не прибегая к сооружению зданий-гигантов и фантастических небоскребов. Просто в городе стало законом: при возведении легких каких-то строений — летних кафе или навесов на стоянках автобуса, или залов для игроков в шахматы, или будок телефонов-автоматов, или даже газетных киосков — во всех этих случаях, отбрасывая шаблоны, добиваться новизны, привлекательности, своеобразия формы.

Одним из главных материалов в этом строительстве стал свет. Материал не столь уж дорогой. Невесомый. Но позволяющий добиваться поразительного эффекта. Определяя главное в этом эффекте, я бы сказал — оптимизм. Я уже говорил, как с помощью света будто в другой век переселилась одна из центральных площадей — Парапет. Вечерами площадь как праздник.

Да, именно ощущения оптимизма добивался Лемберанскнй, осуществляя новые и новые приемы «оформления» города. Оптимизма и современности. Увлекшись какой-то идеей, он был настойчив, непреклонен, нетерпим к отступлениям и компромиссам.

Однажды он решил снести все заборы в Баку. Все ограды, решетки и т. п. Снести их везде и всюду. Они уродуют улицы. Скрадывают свободное пространство дворов, парков, бульваров. Оказенивают городской ландшафт. Без нужды напоминают о прошлом, когда каждый хозяйчик старался отгородить свой участок от всего мира. Если это так уж необходимо, тяжелую ограду можно заменить низкорастущим кустарником.

И вот в Баку больше нет ни оград, ни заборов. И город стал еще более приветливым, добрым, гостеприимным.

Однажды я был свидетелем долгого разговора главного архитектора Иванова с упрямым и в общем-то влиятельным посетителем. Посетитель, имевший, кстати, отношение к военному ведомству, требовал оставить забор вокруг его хозяйства.

— Нельзя, — отвечает Иванов. — Постановление распространяется на всех.

— Для нас надо сделать исключение. У нас важный объект.

— Исключений нет и не будет.

— Важный, повторяю, объект...

Архитектор вспылил:

— Важный объект? Рядом с ним стоит шестиэтажный жилой дом. Я был там и с балкона имел счастье беспрепятственно наблюдать весь ваш важный объект из конца в конец. Так что ограда в этих условиях фикция. Напрасно упрямитесь.

— Я пойду к Лемберанскому!

— Что ж, если хотите терять драгоценное время...

Влиятельный посетитель прошел в кабинет мэра. Но вскоре вернулся и удалился в молчании.

Вид у него был умиротворенный и кроткий. Забор ему пришлось снести.

Не все давалось Лемберанскому легко в его градостроительных реформах. В Баку, с его памятниками старины, с его средневековой крепостью, с изумительным дворцом Ширваншахов, с Девичьей башней у самого края бухты, — в Баку есть немало противников «осовременивания» древнего города. Есть они и в среде маститых архитекторов, и во влиятельных республиканских органах. Не раз, приезжая в Баку, я с огорчением узнавал, что энергичный мэр сейчас или в очередном «бою» за свои новшества, или в очередной «опале».

«Бой», по правде говоря, не прекращался никогда, А «опала» снималась под влиянием того, главным образом, что упорный мэр все равно осуществлял свои начинания, бережно сочетая заботу об исторических памятниках с внедрением элементов современного градостроительства. И обновляющийся Баку в конце концов приходился по душе даже ярым противникам реформ.

Я всегда рад встретиться с Алишем Джамиловичем. Он буквально заражает людей своей жизнерадостной энергией. Редко я заставал его в кабинете. Догонять его нужно было на строительных площадках, на участках реконструкции Приморского бульвара, на площадке сооружения нового стадиона в Арменикенде, на горе. Теперь Лемберанский — заместитель Председателя Совета Министров Азербайджана, но по-прежнему продолжает следить за реконструкцией своего прекрасного города и помогать ему чем может.

...Но пора прощаться с терпеливым читателем.

Вот и старость не за горами. Как я жил? Для чего жил?

Шел к людям, долго шел к людям. К тем, кого полюбил, кого знал хорошо — на фронте, в мирные ли дни.