«Когда уважаешь себя и сознаешь правду своего пути, то всякое горе лишь согнет, но не сломит, а сознание правды опять выпрямит, и опять смело и гордо смотришь вперед!» Вот закон его жизни. Ему он следовал всегда и с отвращением отшатывался от всякого проявления оппортунизма, ненавидел болтунов, прикрывающих красивыми словами свое бессилие и глубоко запрятанную ложь, и потому явные и замаскированные враги партии всегда остро ненавидели этого человека.
По складу своей натуры Куйбышев был отважным бойцом.
Даже в нарымской ссылке, где неволя, казалось бы, могла ослабить политические разногласия среди живших вместе людей, Куйбышев гневно разоблачал происки меньшевиков, был всегда начеку, всегда настороже. Он говорил тогда: «Нельзя доверять работу в библиотеке меньшевикам, они могут запастись вредной литературой, вести агитацию и мешать нам». Эту высокую принципиальность бойца он сохранил до конца своих дней, открыто и смело выступал против врагов революции, с какой бы злобой и бешенством ни сопротивлялись они.
Таким был Куйбышев и другим быть не мог. Еще в детстве ненавидел трусов. Сознательно воспитывал в себе волю, смелость, презрение к опасностям и лишениям. Приучал себя спать на голых досках. Как будто знал, что юность ему предстоит провести в царских тюрьмах. Обливался ледяной водой. Как будто закалял себя для будущей ссылки в Сибирь.
Двенадцатилетним мальчиком Валериан распространял революционные листовки среди солдат. В кадетском корпусе он написал протест против расстрела петербургских рабочих в январе 1905 года, пытался собрать под ним подписи. Но одноклассники подвергли его бойкоту. Валериан остался один, но не сдался, послал протест в Петербург со своей единственной подписью.
Вопреки желанию родителей, которые хотели, чтоб и сын стал офицером, он по окончании кадетского корпуса поступил в военно-медицинскую академию и целиком отдался революционной работе.
Он жил лишь интересами партии. Ни просьбы матери, измученной бесконечными скитаниями Валериана по царским тюрьмам, ни угрозы царских судов и жандармов, ни страх смерти, ни опасности, подстерегавшие революционера на каждом шагу, — ничто не могло сломить энергию этого человека. Он нашел свою правду, он мог жить только с этой правдой в сердце. Когда он был арестован на квартире отца в Каинске — в который раз! — и родные его сожгли спрятанную им нелегальную литературу, он пришел в отчаяние, узнав об этом на свидании, и сказал, не в силах сдержать своего горя:
— Что вы сделали? Я с таким трудом собирал эти книги.
В них, в этих книгах, было все его богатство. Может быть, в огне погибли строки, написанные Лениным, страницы нелегальных ленинских газет. «Что вы сделали? — повторял Куйбышев на свидании в тюрьме. — Что вы сделали?»
С юных лет Куйбышев гордился тем, что был врагом царя, вельмож и богатеев. Сын офицера, он не хотел пользоваться никакими привилегиями, которые могли бы выделить его из среды простых людей и снискать ему снисхождение царских судей. Радости его не было предела, когда во время разговора с юристом перед судом он узнал, что по происхождению он, Валериан Куйбышев, не дворянин, а лишь почетный гражданин.
— Ну, и чему же ты рад? — спросила его мать.
— Тому, что теперь я буду нести наказания наряду со всеми арестованными товарищами, а не буду пользоваться ненужными и обидными для меня льготами.
Чистое сердце, участливость к чужой беде подсказали Куйбышеву такой выход, при котором он мог пожертвовать своими интересами, а часто и своим спасением ради блага других, ради блага революции.
После очередного своего побега из ссылки он приехал в Петербург, где представилась ему возможность вырваться с заграничным паспортом в эмиграцию, к Ленину. О встрече с Лениным он мечтал давно, и вот она стала возможной. Наутро назначен отъезд. О, радость освобождения, радость близкой встречи с вождем! Может быть, это была одна из самых счастливых минут в жизни Куйбышева. В ночь накануне отъезда приходит к Валериану Владимировичу один из товарищей по организации, рассказывает: участнику Московского вооруженного восстания грозит смертный приговор. Человека надо спасти, переправить его за границу, но паспорта, паспорта нет! Ночной пришелец рассказывает об этом в полном отчаянии, он не ждет помощи, просто делится своим горем, ничего не зная о том, что самого-то Куйбышева может спасти от жандармов только отъезд в эмиграцию.
Куйбышев молча слушает пришельца, он думает о своем, прощается с заветной мечтой. Ну что ж! Так тому и быть. Он вынимает из кармана заграничный паспорт, эту путевку свою к Ленину, и так же молча отдает товарищу. Человек, которому угрожает смертный приговор, должен быть спасен. А Куйбышев? Куйбышев подождет!.. Ночной пришелец сначала ничего не может понять, но паспорт в его руках, он бормочет слова благодарности и уходит. А бежавший из ссылки большевик Валериан Владимирович Куйбышев вскоре попадает руки полиции и высылается на жительство в Каинск.
Он встречается с Лениным позже. После Октябрьской революции он становится одним из виднейших политических руководителей рабоче-крестьянской армии, громит полки генерала Дутова, отражает удары чехословацкого мятежа, руководит операциями 1‑й армии, вместе с Фрунзе возглавляет Южную группу Восточного фронта, разбивает полчища Колчака, вместе с Кировым руководит обороной Астрахани, затем перебрасывается на Туркестанский фронт и очищает от врагов Среднюю Азию. В операциях под Астраханью участвует в воздушном бою, берет на себя обязанности стрелка и наблюдателя, — руководитель революционной армии, он умел быть простым солдатом.
Мы помним Куйбышева, воплощавшего в жизнь ленинский план электрификации страны. Мы помним Куйбышева во главе объединения ЦКК — РКИ, когда оберегал партию от происков контрреволюции. Мы помним Куйбышева, осуществлявшего грандиозный план индустриализации страны.
Мы помним бессонные ночи Куйбышева в дни челюскинской эпопеи, когда он держал непрерывную связь с далекими кораблями, брошенными на помощь пленникам Арктики, видел перед собой весь Дальний Восток с его аэродромами, нащупывал план спасательных операций, верил в могущество Советской страны, советских людей, для которых нет ничего невозможного, и, как всегда, оказался прав в этой вере своей.
...Я заметил на Красной площади человека, вот-вот готового заплакать. Глаза у него были воспаленные, красные, он отошел в сторону, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы и как-нибудь справиться с собой, освободиться от необычного, несвойственного ему волнения. То, что все мы знаем об этом человеке, совершенно исключает всякую мысль о слабости его характера, о сентиментальности, об отсутствии самообладания. Часто он шел навстречу опасности, смерть не раз готова была схватить его за горло, — в эти минуты он сохранял полное спокойствие. Однажды, сидя в кабине самолета, боровшегося с обледенением, он улыбкой остановил тревожное движение американца-механика, схватившегося за ремни, чтобы привязать себя к сиденью.
А вот здесь, на Красной площади, он ничего не мог поделать с собой и плакал трудными, мужскими слезами. Этот человек — советский полярник Ушаков. Он плакал на похоронах Валериана Владимировича Куйбышева.
В тот день печаль охватила всю страну. Куйбышева знали и любили на Волге: там он сражался в годы гражданской войны. Его знали, о нем слагали песни в Средней Азии: он помогал дехканам устанавливать свою, Советскую власть. Его знали, у него учились люди, возводившие новые наши заводы и первые наши гидростанции: одно время он возглавлял ВСНХ, а в годы первой пятилетки был председателем Госплана. Смерть Куйбышева оплакивали на зимовках, в северных факториях, в далеких бухтах, где расположены аэродромы полярной авиации. Артиллерийский салют эхом отозвался на островах Ледовитого океана, на кораблях, прокладывавших Северный морской путь, на радиостанциях, сквозь рев ураганов слышавших голос Большой земли.
Отзвуки траурного салюта стучались в двери домов, где живут полярные капитаны, летчики, штурманы, и в двери других домов, где живут люди, спасенные энергией и волей большевиков, — челюскинцы. Голос Красной площади, хоронившей Куйбышева, отзывался в сердцах многих матерей, которые отчаялись увидеть своих детей — моряков погибшего во льдах парохода «Челюскин», но уже прочли в газетах правительственное сообщение за подписью Куйбышева о том, что по суше, по морю и воздухом брошены экспедиции на помощь их детям. Позже они читали новые и новые сообщения, написанные простым языком, изложенные обстоятельно и подробно, и каждое сообщение увеличивало надежду на спасение отважных моряков.
