Тем временем Лада переоделась в лёгкую домашнюю одежду, очень короткую, которая выдавала часть женских интимных тайн и едва прикрывала белоснежные трусики.

Антон ясно видел, что женщина избавилась от бюстгальтера. Малюсенькие яблоки грудей упруго прыгали, как им заблагорассудится, голые коленки притягивали взор, который невольно скользил вверх, туда, где ноги пропадали в таинственной глубине.

– Пора извиниться, – разволновался он, – сказать спасибо, и ретироваться. Чёрт знает, до чего созерцание в режиме реальности может завести. Чёрт-чёрт, зачем я согласился!

Дальнейшее произошло просто, буднично. Сначала на столе, затем на односпальной кровати.

Лада вела себя немного нервно, слишком сноровисто, почти без предисловий приняла участие в интимном спарринге, бурно реагировала множественными оргазмами на вторжение, которому активно способствовала.

Такая вулканическая интимная деятельность партнёрши удивила, раззадорила и одновременно раздражала Антона. Он давно отвык от быстрого темпа и бурных излияний.

Тем не менее, гонка продолжалась и продолжалась. Антон без труда получил намного больше, чем представлял в сладких снах и эротических грёзах. Так далеко он никогда не задумывал.

Антон перецеловал её с ног до головы, побывал везде, куда привело воображение. И был предельно счастлив.

После случившегося любовники долго лежали в тесном переплетении, так и не произнеся ни одного слова.

Миновала полночь. Нужно собираться домой.

Лада никак не хотела его отпускать. Каждый раз, когда Антон делал попытку встать, женщина вновь разжигала пламя страсти.

Развязка наступила неожиданно резко. Лада поцеловала мужчину в губы, попросила отвернуться и вынырнула из-под одеяла.

– Приготовлю кофе. Тебе необходимо вымыться под душем. Не хочу, чтобы кто-то, тем более жена, узнала о нашем свидании. У меня просьба – постарайся убедить себя в том, что этот прекрасный вечер тебе приснился. И никому ни слова. Пожалуйста. Это наше единственное свидание. Извини. Так надо.

Антон попытался её обнять. Лада отстранилась.

– Единственное, Антон, единственное. И оно закончилось. Не обижайся. И спасибо тебе! А теперь иди под душ.

Почти что ничего не поняли.

Ты только повторял, что мало.

Я это навсегда запомнила,

И просто ближе прижималась…

Марина Фольмер

Родителей дома не было – остались ночевать на даче.

Задушевный разговор: нечто похожее на ностальгические воспоминания с элементами исповеди, затянулся на целый вечер, потом ещё на кусочек ночи.

Пора было прощаться, но расстаться не было сил.

Стало совсем темно, на улице некстати засверкали молнии, к тому же начал барабанить по жестяному подоконнику дождь.

Внезапным порывом ветра с грохотом распахнуло окно, стремительно взвились к потолку занавески, зацепив горшок с хризантемой.

Цветок упал на пол, разбился, – господи, что скажет мама!

Пришлось прибирать осколки, ползая по полу. Вадим порезался. Лариса долго искала йод и пластырь, но гость отказался от заботы – ведь он мужчина, должен преодолевать трудности. Чего проще остановить кровь, засунув палец в рот.

– Ты такой смешной. Нет-нет, я совсем другое хотела сказать. Ты замечательный, – и смутилась, застенчиво опустив глаза.

Кусочки горшка и грунт разлетелись во все стороны. Лариса суетилась с веником, Вадим выковыривал из-под батареи отопления кусочки керамики. В итоге они сильно, даже искорки в голове засверкали, стукнулись лбами.

Лариса расплакалась, но не потому, что было больно. Она жаждала участия, нежности.

Вадим этого не знал, потому, что парил совсем на другой волне, которая плавно раскачивала воображение, но слёзы подружки не могли оставить его равнодушным.

Конечно, он успокаивал, как мог, как обычно делала мама: прижал головку всхлипывающей девочки к груди.

На одно малюсенькое мгновение.

Этого оказалось недостаточно.

Лариса напряглась, но не отстранилась – прильнула плотнее.

По радио негромко, фоном звучала мелодия, – мы не знали друг друга до этого лета, мы болтались по свету в земле и воде. И совершенно случайно мы взяли билеты на соседние кресла на большой высоте. И моё сердце остановилось, моё сердце замерло…

Вряд ли в этот волнительный момент можно было разобрать слова, тем более пропустить их через сердце, которое в эту самую минуту решало совсем другую, более приземлённую задачу.

Конечно, это было нечто иное: скорее всего некая загадочная алхимия, романтическая мистика, зацепившаяся за повод, подсказанный витамином влечения, который услужливый мозг на всякий случай добавил в разгорячённую случайной близостью кровь.

Его удивительные, необыкновенно выразительные глаза, сильные руки, обаяние и неотразимая привлекательность дали повод для причудливых девичьих фантазий.

Её милые кудряшки, маленькое холодное ушко, бархатная кожа на шее, трепетная упругость податливого тела, едва уловимый аромат сокровенной тайны и необычная обстановка заставили мечтать о несбыточно приятном, но не до конца осознанном влечении.

Если бы вы знали, о каком желании идёт речь!

Выход подсказал пушечный раскат грома и расколовшая напополам ночь ослепительная молния: девочка – такая беззащитная, такая хрупкая, его девочка. Почему бы нет! Кто, если не он, должен её защитить, приласкать?

Наверно Вадим никогда не решился бы на столь дерзкий поступок. Подтолкнуло весьма удачное стечение обстоятельств. Совершенно случайная цепочка событий.

Я их понимаю. Правда-правда. Сам бы, скорее всего не смог упустить такую заманчивую возможность раскрыть объятия навстречу желанным событиям.

Никогда не замечали – то, что непременно должно случиться, мы уже мысленно пережили и не раз, только наблюдать со стороны и почувствовать самому – совсем не одно и то же.

Вы когда-нибудь целовались, стоя на коленях в неудобной позе среди осколков и грязи, нет? Тогда вы совсем ничего не смыслите в любви. Нет ничего желаннее и слаще самого первого в жизни поцелуя. В любом месте, в какой угодно позе.

Обидно лишь одно – отсутствие возможности повторить это волшебное мгновение. Второй поцелуй совсем не похож на первый. И это уже совсем другая история.

Мы сидим в кафе “Метелица” –

Не роман, а так –  безделица,

Мне вообще в любовь не верится,

А тем более зимой.

Тот, кто весел, – пусть смеётся,

Тот, кто хочет, – пусть добьётся,

А тебе ещё придётся

Провожать меня домой.   

Екатерина Горбовская

Ночь была звёздная, с непроглядной смоляной теменью. Полная Луна возбуждающе действовала на нервы.

Завтра экзамен.

Нормальные люди смотрят цветные сны, а Зойка настойчиво грызла гранит науки.

И ногти заодно.

В животе урчало от голода. До стипендии неделя, денег только на обеды в дешёвой забегаловке. Слава богу, за хлеб и горчицу денег не спрашивали: хоть объешься. Но с собой брать не разрешают.

А мозг энергии требует. Много. Без конфет да сахара мыслительный процесс отчаянно буксует. Чайку бы сейчас. Увы, кипятильники в общежитии под запретом. Да и заварки нет.

До открытия столовки целая вечность.