— Да.

— Так где же они? Мы с Бернерсом должны обдумать и выполнить всю операцию. Вам же остается только стоять у нас за спиной и махать флажком.

— Вы неправильно меня поняли. От вас мне нужно только выполнение. План будет моим.

— Хорошо же вы все разделили. Если что-нибудь случится, — не говорите, что вы не задумывались об этом, — вас никогда не найдут. Вы будете так далеко за своим титулом международного финансиста, что никто вас и тронуть не посмеет, если даже заподозрит. Однако давайте свое задание на каникулы, я уйду и выполню его.

— Отлично. Мы украдем золотые слитки.

— Я это понял.

— Не из банка, не из сейфов торговцев золота, не из почтового фургона. Мы украдем их с корабля в открытом море. Нравится?

Нет. Но одному из моих предков, возможно, и понравилось бы. Он служил у Дрейка. С какого корабля?

— С самого нового и красивого в мире, самого последнего на знаменитой линии.

Сарлинг открыл портфель, вынул какой-то журнал, подал Рейксу. Журнал оказался рекламным проспектом с обложкой из белой глянцевой бумаги. Красными буквами на нем было написано: «НОВЫЙ МОРСКОЙ ЛАЙНЕР — КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА 2».

Рейкс раскрыл наугад. На него с фотографии во весь разворот смотрели трое мужчин в полной форме кунардского пассажирского флота: капитан, главный механик и администратор отеля «Королевы Елизаветы 2» — фуражки с белым верхом, золотой ремешок на околышке, кокарда в виде увенчанного короной льва с земным шаром в лапах, белые рубашки, черные галстуки, погоны, темно-синие кители с восемью блестящими пуговицами, четыре золотых кольца на рукаве капитана.

Его бородатое лицо, загорелое и обветренное, волевое, просмоленное непогодой, и впрямь напоминало лицо сэра Френсиса Дрейка или все дело просто в бороде? «Капитан Уильям Элдон Уорвик, что вам нравится в вашей работе?» И ответ, напечатанный, казалось, со слов самого Рейкса: «Мне кажется, быть капитаном — одна из последних возможностей жить по-своему и не зависеть ни от кого». Ни от кого не зависеть. Оцепенение отступило. Рейкс взглянул на Сарлинга. Старик молчал.

Все еще захваченный размахом его планов. Рейкс листал забитые рекламой страницы, мелькали снимки. Вот блондинка распласталась на кровати в номере «люкс», вот фото бронзового, блестящего, как старое золото, винта — шесть лопастей с загнутыми краями напоминают выпуклую голову тяжело вооруженного доисторического животного.

— Вы сошли с ума, — сказал наконец Рейкс.

— Напротив, я рассуждаю здраво.

Еще один разворот, на этот раз корабль, изображенный кистью художника. Ветви карибских пальм, аметистовое море, длинный, величественный корпус судна — ярко-красная полоса ватерлинии, белоснежная верхняя палуба и надстройки, шлюпки по бокам палубы под застывшей дымовой трубой обтекаемой формы.

Рейкс кинул проспект обратно Сарлингу. Он уже полностью овладел собой, отвращение победило — ведь уже завтра Сарлинг умрет, но даже это не помешало Рейксу воскликнуть со всей искренностью, на какую он был только способен:

— В жизни не слышал о более сумасбродном деле!

— Наоборот, вполне реальное предложение.

— Ради бога, Сарлинг! — возмутился Рейкс. — Это что, боевик вроде «Человек, который взял банк в Монте-Карло» или «Великое ограбление почтового поезда»? Вы рехнулись!

— Мы должны справиться. План мой, выполнение ваше. — Он вынул из портфеля другие бумаги, засунул их в проспект и положил на стол со словами: — Прочтите и это. В основном здесь вырезки из газет и рекламы. Кое-что я узнал благодаря своим деловым контактам. Никакой секретной информации. Такие сведения доступны каждому. Прочтите.

— Зачем? Я и сейчас могу сказать, что здесь понадобится целая армия. Больше людей, чем во всех наших досье. Забудьте об этом. Уж лучше попросите драгоценности короны. Теперь я, пожалуй, достал бы для вас даже их.

Сарлинг покачал головой:

— Сейчас, как вы, наверно, читали в газетах, «Королева Елизавета» еще не плавает. Она стоит в Саутгемптоне с неисправными турбинами. Поэтому дату операции пока невозможно установить точно. Мы вот что сделаем: выкрадем из корабля золото во время первого рейса через Северную Атлантику в Нью-Йорк.

— Но тогда вам придется нанять линкор. Хорошо, пускай у вас было тяжелое детство, пусть вы изуродовали лицо — но это-то ни в какие ворота не лезет.

— Золото возьмем из спецкаюты корабля в первом дальнем рейсе. Нам не понадобится ни линкор, ни армия. Всего два наших человека на борту — и дело будет сделано без суеты и крови. На корабле три тысячи пассажиров и членов экипажа, но только пара десятков человек — в основном, зевак, любопытных и ничего не подозревающих — увидят все случившееся. У вас много времени. Хорошенько подумайте, а потом скажете, как это можно сделать. Я уже все знаю, но мне любопытно, совпадет ли ваш план с моим… Два человека, никакого насилия, а золото исчезает. — Он сухо усмехнулся, по-ребячьи сморщив уродливое лицо и потирая руки, как счастливый тамада, который поставил всю вечеринку перед очевидно неразрешимой задачей: «У реки три человека и двухместная лодка. Как им переправиться на другой берег, оставив лодку там, где они ее нашли».

— Для меня здесь нет ничего любопытного. Ничего. — И впрямь операция казалась Рейксу несуразной и даже кощунственной. Ведь он родился в Девоне, а там корабли и море в крови у каждого. Мужчины семьи Рейксов служили у Рэли, Фишера и Дрейка, два старших брата воевали на подводных лодках, корабли стали их гробами, а море — могилой. В его памяти неожиданно, словно освещенная солнцем в воде форель, когда ее чешуйки видны какой-то миг ясно и четко, мелькнула детская книжка с картинками и рисунок первого парохода кунардской линии. Это была «Британия» — колесный пароход с красной трубой. Впервые он пересек Атлантику в 1840 году рейсом в Галифакс. В коридорах тогда горели свечи, а чтобы у пассажиров всегда было свежее молоко, на палубе держали корову. Листая страницы памяти, он вспомнил все: «Мавританию», которая плавала в Атлантике двадцать два года, а потом «королев» — «Королеву Мери», «Королеву Елизавету»… Их может разрушить, уничтожить война, забрать море, но воровать с них — такое же кощунство, как украсть из алтаря серебряные подсвечники.

— Вы не посмеете взять меня с собой на такое дело! — запальчиво воскликнул Рейкс.

— Посмею. — Сарлинг встал. — Вы привыкнете к этой мысли, полюбите ее. Я раскусил вас. Через месяц мы встретимся, и у вас будет свой план… Зайдите как-нибудь в Кунард-хауз на Риджент-стрит. Там в витрине стоит модель корабля. Я часто прихожу взглянуть на нее. Новый корабль, лучший из всех построенных. Мы вырвем у королевы золотое сердце в первом, воистину еще девственном рейсе через Атлантику. — Остановившись у двери, старик оглянулся и подождал, не заговорит ли Рейкс. А тот, повернувшись к Сарлингу спиной, глядел на улицу. Пара воробьев чирикая промелькнула за окном. Затормозила машина, шины пронзительно заскрипели, проигрывая в краткой, но жестокой схватке с дорогой. Рейкс взял бутылку бренди, наполнил рюмку переливающейся, как солнце, жидкостью. Он отсалютовал рюмкой Сарлингу, медленно, с вызовом, улыбнулся и осушил ее одним глотком — жест, который мог выражать как поздравление, так и прощание.

На миг холод проник в приподнятое настроение Сарлинга. Старик повернулся и ушел. Но когда он спускался по лестнице, его мечта вновь овладела им. Рейкс принадлежал ему.

Через две минуты Рейкс позвонил на Парк-стрит. Ответила Белль.

— Сарлинг был у меня, едет к тебе, — сообщил он. — Ты все хорошо помнишь?

— Да, дорогой… да, да.

Белль нервничала, но Рейкс знал, что так и должно быть, пока не начнется настоящее дело.

— Не волнуйся, любимая. — Он не жалел слов — ведь от Белль зависело так много. — Мы с тобой можем горы свернуть. Я уезжаю за Бернерсом. Мы будем следить за домом и узнаем о вашем приезде. Когда он будет у себя в кабинете, ты просто покажись в окне, повернись к нам спиной. Хорошо? Мы тебя увидим.